Казалось бы, завеса секретности, длящаяся долгие годы, делает человека угрюмым, несговорчивым. АН нет! За чашкой чая мой собеседник с огромнейшим удовольствием, с заметной ностальгией рассказывал о космосе, о Вселенной, о своей нелегкой работе, которой посвятил себя полностью. Даже Шеф (немецкая овчарка), любимец хозяина, не стал мешать, просто познакомился с назойливой журналисткой и тихо ушел восвояси. И право же, эти три часа общения с Керимом Алиевичем Керимовым — генерал-лейтенантом, бывшим Председателем Госкомиссии по пилотируемым полетам, лауреатом Сталинской, Ленинской и Государственной премий — в кухне его квартиры на Фрунзенской Набережной пролетели, как один миг.
Добавить в моё избранное
6 мин, 47 сек 15586
— Керим Муаллим, вы более 20 лет были секретным человеком. Это вас не угнетало? Не надоедала железная маска?
— Вы знаете, я тогда как-то об этом не думал. Да и не я один был в таком положении. Почти все руководители ЦУПа (Центр управления полетами) были секретными людьми: Скажу больше: вся космическая тематика была закрытой, сверхсекретной. Мы просто делали свое дело — каждодневную кропотливую работу. Это я только сейчас, по прошествии многих лет, задумываюсь об этом.
— Это, наверное, судьба, что вы оказались в космонавтике. Насколько я знаю, вы не мечтали об этом?
— Вы правы. И когда мне предложили перейти на исследование космоса, даже не на шутку обиделся. Как же так, я занимался таким серьезным делом, сверхсекретными межконтинентальными ракетами — и вдруг непонятный космос. Но меня успокоили, что никаким небесным механиком я не буду, а буду заниматься только железками.
— Керим Алиевич, с высоты прожитых лет скажите, так ли было необходимо нам проникать в космос? Могло бы человечество обойтись без него?
— … Ведь жизнь не топчется на одном месте, прогресс необходим. И многие проблемы мы просто не смогли бы решить без помощи космонавтики. Недавно мне задала этот же вопрос американка Сьюзен, внучка великого ученого Эйзенхаура, кстати, она руководит институтом космических исследований в Америке.
— … Что ее-то потянуло на такие философские размышления?
— С американскими друзьями у нас были натянутые отношения, и она старалась, по поручению НАСА (американская организация по исследованию космоса), уладить некоторые вопросы мирно, с улыбкой… И результат нашей «доверчивости» к американским коллегам — потопление станции «Мир». Они сделали все, чтобы мы ощутимо отстали от них в развитии космонавтики. И 240 миллиардов долларов президент Кеннеди выделил именно для развития американской космической индустрии, для освоения Луны.
— «Мир» — ваше детище. Я представляю, что вы переживали, когда топили его.
— Со слезами на глазах… Я себя сравнивал с тургеневским Герасимом, вынужденным своими руками топить Му-Му. Вот прямо здесь, на берегу Москвы-реки. А теперь наша космонавтика осталась у разбитого корыта.
— Все-таки космос требует огромных жертв за то, что мы вторгаемся в него. Ведь ученые отчасти согласны с бабульками, которые ворчат после каждого полета, мол все небо продырявили, и вот погода хуже и хуже с каждым годом.
— Космос — это наше будущее. Я вам отвечу словами Циолковского: «Человек не будет жить вечно на Земле. Сначала робко проникнет за стратосферу, а потом и завоюет все околосолнечное пространство». Ведь со временем на Земле будут отсутствовать те блага, которые необходимы для существования человечества.
— Керим Алиевич, сначала в космос полетел друг человека — собака. То есть две — Белка и Стрелка. Как их судьба сложилась в дальнейшем?
— Белку мы смогли вернуть обратно, но Стрелка, увы, навсегда осталась в космосе. Из-за этой истории пришлось принять на себя атаки английского общества защиты животных.
— А дальше начался жесткий отбор пилотов. Как проходил отбор?
— В сверхконфиденциальной обстановке, чтобы заокеанские друзья, чего доброго, не учуяли наши планы. Кандидатов было шестеро. Среди них Гагарин, Титов, Андрианов и др. У Гагарина и Титова были одинаковые шансы… Но выбор оставался за С. Королевым. Гендиректор КБ сам выбирал, кому летать на его детище. Ну, кого он выбрал, знает весь мир.
— Гагарин держался молодцом! Но страх все-таки читался в его глазах, хотя он очень старался не выдавать его. Это же нормально, Керим Алиевич?
— Я сам боялся не меньше его. Мы торопились, сроки поджимали. А когда он рапортовал о готовности к полету, невозможно было не заметить насильную улыбку, маску бодрости! Конечно, для первого раза это чувство оправдано.
— Керим Алиевич, полагались ли вы когда-нибудь в работе на свое шестое чувство? Холодный расчет говорит — нельзя, а это чувство твердит, что будь смелее!
— Мы тогда на 97 процентов уверены были в успехе своих полетов, а три процента наверняка приходилось на долю этого чувства. Честно говоря, сейчас бы себе такого не позволил.
— Керим муаллим, разрешите мне, как представительнице слабого пола, задать вам немного каверзный вопрос. Вот говорят, что (уверена на все сто, что авторы этих поговорок наши мужчины) женщина за рулем, что обезьяна с гранатой, женщина на корабле — к несчастью. Неужто и в космосе царит такая же тенденция… Почему нас не пускают в полет? В. Терешкова и С. Савицкая! Неужели на этом закончилась эра женской космонавтики?
— (Смеется). Нет, нет, ханум. Я не подписываюсь под такими «красноречивыми» поговорками о наших прелестных женщинах. А насчет космоса дело вот в чем. С Валей Терешковой мы изрядно намучились. На вторые сутки ее укачало. Чувствовалась раздраженность в ее ответах операторам.
— Вы знаете, я тогда как-то об этом не думал. Да и не я один был в таком положении. Почти все руководители ЦУПа (Центр управления полетами) были секретными людьми: Скажу больше: вся космическая тематика была закрытой, сверхсекретной. Мы просто делали свое дело — каждодневную кропотливую работу. Это я только сейчас, по прошествии многих лет, задумываюсь об этом.
— Это, наверное, судьба, что вы оказались в космонавтике. Насколько я знаю, вы не мечтали об этом?
— Вы правы. И когда мне предложили перейти на исследование космоса, даже не на шутку обиделся. Как же так, я занимался таким серьезным делом, сверхсекретными межконтинентальными ракетами — и вдруг непонятный космос. Но меня успокоили, что никаким небесным механиком я не буду, а буду заниматься только железками.
— Керим Алиевич, с высоты прожитых лет скажите, так ли было необходимо нам проникать в космос? Могло бы человечество обойтись без него?
— … Ведь жизнь не топчется на одном месте, прогресс необходим. И многие проблемы мы просто не смогли бы решить без помощи космонавтики. Недавно мне задала этот же вопрос американка Сьюзен, внучка великого ученого Эйзенхаура, кстати, она руководит институтом космических исследований в Америке.
— … Что ее-то потянуло на такие философские размышления?
— С американскими друзьями у нас были натянутые отношения, и она старалась, по поручению НАСА (американская организация по исследованию космоса), уладить некоторые вопросы мирно, с улыбкой… И результат нашей «доверчивости» к американским коллегам — потопление станции «Мир». Они сделали все, чтобы мы ощутимо отстали от них в развитии космонавтики. И 240 миллиардов долларов президент Кеннеди выделил именно для развития американской космической индустрии, для освоения Луны.
— «Мир» — ваше детище. Я представляю, что вы переживали, когда топили его.
— Со слезами на глазах… Я себя сравнивал с тургеневским Герасимом, вынужденным своими руками топить Му-Му. Вот прямо здесь, на берегу Москвы-реки. А теперь наша космонавтика осталась у разбитого корыта.
— Все-таки космос требует огромных жертв за то, что мы вторгаемся в него. Ведь ученые отчасти согласны с бабульками, которые ворчат после каждого полета, мол все небо продырявили, и вот погода хуже и хуже с каждым годом.
— Космос — это наше будущее. Я вам отвечу словами Циолковского: «Человек не будет жить вечно на Земле. Сначала робко проникнет за стратосферу, а потом и завоюет все околосолнечное пространство». Ведь со временем на Земле будут отсутствовать те блага, которые необходимы для существования человечества.
— Керим Алиевич, сначала в космос полетел друг человека — собака. То есть две — Белка и Стрелка. Как их судьба сложилась в дальнейшем?
— Белку мы смогли вернуть обратно, но Стрелка, увы, навсегда осталась в космосе. Из-за этой истории пришлось принять на себя атаки английского общества защиты животных.
— А дальше начался жесткий отбор пилотов. Как проходил отбор?
— В сверхконфиденциальной обстановке, чтобы заокеанские друзья, чего доброго, не учуяли наши планы. Кандидатов было шестеро. Среди них Гагарин, Титов, Андрианов и др. У Гагарина и Титова были одинаковые шансы… Но выбор оставался за С. Королевым. Гендиректор КБ сам выбирал, кому летать на его детище. Ну, кого он выбрал, знает весь мир.
— Гагарин держался молодцом! Но страх все-таки читался в его глазах, хотя он очень старался не выдавать его. Это же нормально, Керим Алиевич?
— Я сам боялся не меньше его. Мы торопились, сроки поджимали. А когда он рапортовал о готовности к полету, невозможно было не заметить насильную улыбку, маску бодрости! Конечно, для первого раза это чувство оправдано.
— Керим Алиевич, полагались ли вы когда-нибудь в работе на свое шестое чувство? Холодный расчет говорит — нельзя, а это чувство твердит, что будь смелее!
— Мы тогда на 97 процентов уверены были в успехе своих полетов, а три процента наверняка приходилось на долю этого чувства. Честно говоря, сейчас бы себе такого не позволил.
— Керим муаллим, разрешите мне, как представительнице слабого пола, задать вам немного каверзный вопрос. Вот говорят, что (уверена на все сто, что авторы этих поговорок наши мужчины) женщина за рулем, что обезьяна с гранатой, женщина на корабле — к несчастью. Неужто и в космосе царит такая же тенденция… Почему нас не пускают в полет? В. Терешкова и С. Савицкая! Неужели на этом закончилась эра женской космонавтики?
— (Смеется). Нет, нет, ханум. Я не подписываюсь под такими «красноречивыми» поговорками о наших прелестных женщинах. А насчет космоса дело вот в чем. С Валей Терешковой мы изрядно намучились. На вторые сутки ее укачало. Чувствовалась раздраженность в ее ответах операторам.
Страница
1 из 2
1 из 2
