На табличку «Лифт не работает» я обратил внимание в тот день, когда мы переезжали с Лиможа на Пестрака. Мои родители не имели собственной квартиры, и из-за этого нам частенько приходилось менять адрес. В свои одиннадцать лет я уже без истерики относился к подобным обстоятельствам.
Добавить в моё избранное
8 мин, 14 сек 12458
Неужели он спокойно поедет на работу, зная, что у меня возникли серьёзные проблемы? Нет, он так не поступит.
Шкрябанье становилось всё более и более громким. Тот, кто орудовал шилом или чем-то ещё подобным, стал прикладывать намного больше усилий. Было непонятно, зачем он это всё делал. Чего он хотел этим добиться?
— Кто там? — заскулил я.
Шкрябанье прекратилось.
— Тебе страшно, да? — спросила какая-то девочка.
— Очень… Ты кто?
— Я Марина.
— Мариночка, пожалуйста, позови кого-нибудь.
— Этого лучше не делать.
— Почему?!
— Если я его позову, будет плохо… совсем плохо.
— Позови кого-нибудь другого.
— Кроме него здесь нет никого. Я тут одна.
— Не говори глупости! — заорал я.
— Такого не может быть! Звони в любую квартиру и зови кого-нибудь из взрослых.
Лифт резко дёрнулся, и свет в кабине стал невыносимо ярким. Я зажмурил глаза.
— Ты успокойся и сиди, — посоветовала девочка.
— Так лучше, я знаю. Чем сильнее тебя одолевает страх, тем больше он приобретает силы.
— Он — это кто?
— Он — это лифт. Если он тронется с места, ты умрёшь.
К яркому свету добавился запах горящей пластмассы. И сквозь верхнюю решётку вентиляции заструился чёрный дымок. Я проглотил ком, подступивший к горлу, и застучал кулаком по двери лифта.
— Марина! — заорал я.
— Помоги, пожалуйста. Тут дым.
— Я не смогу тебе помочь, если ты не будешь меня слушать.
— Пожар, Марина! Пожар!
— Мне жаль тебя, — ответила она на это спокойным голосом.
— Я не хочу умирать, — зарыдал я, и по стене кабины, с той стороны, где находилась панель управления, громыхнул удар. Кто-то с нечеловеческой силой приложился к стене лифта, так, что он пошатнулся.
— Сядь на пол и закрой глаза, — прошептала Марина.
— Попробуй успокоиться.
Я опустился на пол, глубоко вдохнул и хорошенько выдохнул. Зашипел динамик. Я закрыл глаза, и тут же кто-то шкрябанул лифт снизу.
— Марина, мне страшно.
Шкрябанье повторилось.
Девочка не откликнулась, и я заподозрил неладное.
— Марина, ты где? — заскулил я.
— Мариночка.
В ответ тишина.
Надо срочно звонить маме — она поможет! Она не предаст и не бросит. Она не такая, как папа. Как только я подумал о маме, мне стало легче. А самое главное, всё затихло — ни шкрябанья тебе, ни ударов, словно и не было ничего. Двери лифта дёрнулись и слегка приоткрылись. Сквозь образовавшуюся щель я увидел ржавые почтовые ящики. Я попытался сам раздвинуть дальше двери, чтоб можно было выбраться, но они не поддались. Зато я увидел маму: она отступила на шаг назад и очутилась в поле моего зрения.
— У нас есть целый час, — пробормотала мама, и к ней приблизился белобрысый дядька, тот самый, что командовал отгрузкой.
Он обвил её хрупкие плечи руками, прижал к себе и произнёс:
— Теперь мы будем с тобой видеться чаще. У тебя не муж, а лопух.
— Это точно, — пропела мама и чуток отстранилась от него. Он улыбнулся ей, и она, став на цыпочки, потянулась губами к его губам, игриво вытянув кончик языка.
Рука дядьки скользнула ниже маминой талии, и я заорал во всю глотку:
— Мама, помоги мне! Мама!
Но никакой реакции со стороны мамы и белобрысого козла не последовало. Они продолжали в том же духе, что и начали.
— Мама! Мама! Мама! — не успокаивался я и орал до тех пор, пока мой голос не охрип.
Двери раздвинулись ещё немножко шире, позволив протянуть мне руку, чтоб схватить маму за локоть. Я уже практически дотянулся, но двери совершили подлость — они резко зажали руку. И так сильно её сдавили, что перед моими глазами замелькали звёздочки.
Лифт тронулся и стал подниматься вверх. Я с ужасом осознал то, что меня ждёт. Боли я не почувствовал — руку отрубило в считанные секунды. Фонтан крови залил всю кабину.
Когда я очнулся, то не сразу понял, почему рука на месте. Медленно до моего сознания дошли мысли о том, что в реальности мне ничего не отрубало. Видимо, после того, как мне сильно сдавило руку, я потерял сознание, и мой мозг погрузил меня в кошмарное видение.
Двери лифта были полуоткрыты, и за ними царила кромешная тьма. Я мог попытаться выбраться наружу. Только вот этого мне совершенно не хотелось. Что меня ждало снаружи, одному чёртову лифту было известно. Куда он меня приволок? В чём заключался его следующий подвох?
Двери дрогнули и открылись полностью. В темноте что-то зашевелилось и поползло, загребая своим телом обломки стекла или железа, а может быть, того и другого.
Я поднялся на ноги и попытался разглядеть, что за тварь ко мне приближается. Но ничего не увидел. Больше всего мне не нравилось то, что свет, горящий в лифте, даже капельку не освещал того, что находилось за его пределами.
Шкрябанье становилось всё более и более громким. Тот, кто орудовал шилом или чем-то ещё подобным, стал прикладывать намного больше усилий. Было непонятно, зачем он это всё делал. Чего он хотел этим добиться?
— Кто там? — заскулил я.
Шкрябанье прекратилось.
— Тебе страшно, да? — спросила какая-то девочка.
— Очень… Ты кто?
— Я Марина.
— Мариночка, пожалуйста, позови кого-нибудь.
— Этого лучше не делать.
— Почему?!
— Если я его позову, будет плохо… совсем плохо.
— Позови кого-нибудь другого.
— Кроме него здесь нет никого. Я тут одна.
— Не говори глупости! — заорал я.
— Такого не может быть! Звони в любую квартиру и зови кого-нибудь из взрослых.
Лифт резко дёрнулся, и свет в кабине стал невыносимо ярким. Я зажмурил глаза.
— Ты успокойся и сиди, — посоветовала девочка.
— Так лучше, я знаю. Чем сильнее тебя одолевает страх, тем больше он приобретает силы.
— Он — это кто?
— Он — это лифт. Если он тронется с места, ты умрёшь.
К яркому свету добавился запах горящей пластмассы. И сквозь верхнюю решётку вентиляции заструился чёрный дымок. Я проглотил ком, подступивший к горлу, и застучал кулаком по двери лифта.
— Марина! — заорал я.
— Помоги, пожалуйста. Тут дым.
— Я не смогу тебе помочь, если ты не будешь меня слушать.
— Пожар, Марина! Пожар!
— Мне жаль тебя, — ответила она на это спокойным голосом.
— Я не хочу умирать, — зарыдал я, и по стене кабины, с той стороны, где находилась панель управления, громыхнул удар. Кто-то с нечеловеческой силой приложился к стене лифта, так, что он пошатнулся.
— Сядь на пол и закрой глаза, — прошептала Марина.
— Попробуй успокоиться.
Я опустился на пол, глубоко вдохнул и хорошенько выдохнул. Зашипел динамик. Я закрыл глаза, и тут же кто-то шкрябанул лифт снизу.
— Марина, мне страшно.
Шкрябанье повторилось.
Девочка не откликнулась, и я заподозрил неладное.
— Марина, ты где? — заскулил я.
— Мариночка.
В ответ тишина.
Надо срочно звонить маме — она поможет! Она не предаст и не бросит. Она не такая, как папа. Как только я подумал о маме, мне стало легче. А самое главное, всё затихло — ни шкрябанья тебе, ни ударов, словно и не было ничего. Двери лифта дёрнулись и слегка приоткрылись. Сквозь образовавшуюся щель я увидел ржавые почтовые ящики. Я попытался сам раздвинуть дальше двери, чтоб можно было выбраться, но они не поддались. Зато я увидел маму: она отступила на шаг назад и очутилась в поле моего зрения.
— У нас есть целый час, — пробормотала мама, и к ней приблизился белобрысый дядька, тот самый, что командовал отгрузкой.
Он обвил её хрупкие плечи руками, прижал к себе и произнёс:
— Теперь мы будем с тобой видеться чаще. У тебя не муж, а лопух.
— Это точно, — пропела мама и чуток отстранилась от него. Он улыбнулся ей, и она, став на цыпочки, потянулась губами к его губам, игриво вытянув кончик языка.
Рука дядьки скользнула ниже маминой талии, и я заорал во всю глотку:
— Мама, помоги мне! Мама!
Но никакой реакции со стороны мамы и белобрысого козла не последовало. Они продолжали в том же духе, что и начали.
— Мама! Мама! Мама! — не успокаивался я и орал до тех пор, пока мой голос не охрип.
Двери раздвинулись ещё немножко шире, позволив протянуть мне руку, чтоб схватить маму за локоть. Я уже практически дотянулся, но двери совершили подлость — они резко зажали руку. И так сильно её сдавили, что перед моими глазами замелькали звёздочки.
Лифт тронулся и стал подниматься вверх. Я с ужасом осознал то, что меня ждёт. Боли я не почувствовал — руку отрубило в считанные секунды. Фонтан крови залил всю кабину.
Когда я очнулся, то не сразу понял, почему рука на месте. Медленно до моего сознания дошли мысли о том, что в реальности мне ничего не отрубало. Видимо, после того, как мне сильно сдавило руку, я потерял сознание, и мой мозг погрузил меня в кошмарное видение.
Двери лифта были полуоткрыты, и за ними царила кромешная тьма. Я мог попытаться выбраться наружу. Только вот этого мне совершенно не хотелось. Что меня ждало снаружи, одному чёртову лифту было известно. Куда он меня приволок? В чём заключался его следующий подвох?
Двери дрогнули и открылись полностью. В темноте что-то зашевелилось и поползло, загребая своим телом обломки стекла или железа, а может быть, того и другого.
Я поднялся на ноги и попытался разглядеть, что за тварь ко мне приближается. Но ничего не увидел. Больше всего мне не нравилось то, что свет, горящий в лифте, даже капельку не освещал того, что находилось за его пределами.
