Одним из самых ярких впечатлений моего детства стала поездка с отцом на рыбалку в Карелию во время летних каникул далёкого 1982 года…
Добавить в моё избранное
6 мин, 35 сек 2363
Карелия всегда являлась Меккой для рыбаков: дикие, не тронутые цивилизацией места, огромные озёра с чистой водой, которую можно без последствий пить прямо с берега, уютные природные песчаные пляжи и, конечно, непуганая рыба почти всех пресноводных видов. Хочется верить, что хотя бы часть этой дивной природы сохранилась и до наших дней.
Ехали мы в составе большой группы туляков, — всего человек шестнадцать, многие из которых уже неоднократно побывали в этих заветных местах. Половина рыбаков были заядлыми «щучатниками». Они собирались жить на совсем диком «некомфортном» островке из-за того, что на окружающем его мелководье можно было добыть по-настоящему гигантские трофеи. Ну а другая половина, в том числе и я с папой, должны были расположиться на более благоприятном для проживания большом острове в другой части озера.
Дорога была долгой и увлекательной — электричкой до Москвы, оттуда поездом до Петрозаводска, далее — «Ракетой» на подводных крыльях, а затем — небольшим пассажирским теплоходиком, который периодически вздрагивал от ударов в борт топляков (это всякие плывущие по течению сильно набухшие брёвна и коряги, которые почти целиком находятся под водой, из-за чего их сложно заметить и обойти стороной). А затем на грузовике военного образца мы долго петляли до деревушки на берегу гигантского озера, больше похожего на море, где на горизонте тут и там виднелись горбики поросших лесом островов.
Как правильно называется это озеро — не скажу, вроде бы Вобл-озеро, но зато в памяти хорошо отложились здешние «курлыкающие» названия то ли деревень, то ли островов: Куганаволок и Гумарнаволок.
В этой деревушке мы затарились хлебом, солью и спичками местного производства (которые зажигались одна из десятка, да и вспыхнув, отказывались гореть дальше из-за плохой пропитки парафином), после чего суровые карельские ребята на нескольких моторных лодках развезли нас по островам, причём с такой скоростью, что казалось, в днище постоянно долбит кувалда, а не встречные волны. Отплывая от поселения, обратил внимание, что в каждом дворе вкопаны высоченные сосновые столбы, отчего деревушка издалека напоминала ощетинившегося ёжика. Оказалось, на них крепили телевизионные антенны, чтобы без проблем принимать телепрограммы из соседней Финляндии. Для времён развитого социализма это было что-то невероятное!
Прибыли на «свой» остров. Выяснилось, что жить и ставить палатки мы будем не под открытым небом, а внутри единственного на всю окрестность большого бревенчатого дома, которому уже с виду лет под сто, но срублен крепко, на совесть, и имеет хорошую крышу. Её периодически ремонтируют сами местные рыбаки, которые иногда пережидают в этом доме непогоду, ведь волны на большом озере при сильном ветре могут достигать нешуточных размеров. Внутри дом поразил отсутствием каких-либо комнат или перегородок, и… невероятным количеством высохших комаров, которых, видимо, редкие посетители просто сметали периодически веником к одной из стен, и там их накопилось без преувеличения по-колено. Видя наше удивление, «старожилы» сообщили, что сейчас нам повезло, — дует ветерок, поэтому комары не докучают, но стоит только установиться безветрию — как без специальной антимоскитной аэрозоли «Тайга», которой забит под завязку один из наших рюкзаков, жить здесь просто невозможно. Именно комары являются природной защитой Карелии от нашествия любящих поваляться на пляжах туристов, иначе большинство из них навсегда забыло бы о существовании черноморского побережья и перебралось бы сюда.
А знаете, чем были забиты наши другие рюкзаки? В основном — флягами и канистрами со спиртом. Потому что в те времена только спирт был в этих местах единственным платёжеспособным средством. За него нас и возили, и сдавали лодки в аренду, и приносили продукты, — как говорится, любой каприз за стопочку чистого медицинского. Деньги для местных мужиков особого значения не имели, ведь конечным их назначением всё равно становилась бы покупка выпивки. А если учесть, что в маленьких деревнях с одним единственным магазином любая жена могла сказать знакомой продавщице: «Моему не продавать!», — то всё, остался мужик «сухим» при своей заначке.
Разумеется, эти знакомые местные ребята изредка наведывались к нам, и наши рыбаки организовывали с ними вполне интеллигентные вечерние застолья, без всяких эксцессов, с обычными разговорами «за жизнь». С удивлением узнал, что в этих местах народу не привычна жареная рыба, которой мы все объедались — они всегда её либо варят, либо солят. Поэтому жареной рыбой они могли только закусывать спиртное, а вот просто так поесть — ни в какую. В основном каждый из них приплывал, «понтуясь», на своей моторке. Однажды один из них сильно перебирал спиртного, и его оставили отсыпаться на ночь в доме, чтобы он часом не перевернулся на лодке по пути домой. Положили его спать в палатку, застегнули вход от комарья.
Ехали мы в составе большой группы туляков, — всего человек шестнадцать, многие из которых уже неоднократно побывали в этих заветных местах. Половина рыбаков были заядлыми «щучатниками». Они собирались жить на совсем диком «некомфортном» островке из-за того, что на окружающем его мелководье можно было добыть по-настоящему гигантские трофеи. Ну а другая половина, в том числе и я с папой, должны были расположиться на более благоприятном для проживания большом острове в другой части озера.
Дорога была долгой и увлекательной — электричкой до Москвы, оттуда поездом до Петрозаводска, далее — «Ракетой» на подводных крыльях, а затем — небольшим пассажирским теплоходиком, который периодически вздрагивал от ударов в борт топляков (это всякие плывущие по течению сильно набухшие брёвна и коряги, которые почти целиком находятся под водой, из-за чего их сложно заметить и обойти стороной). А затем на грузовике военного образца мы долго петляли до деревушки на берегу гигантского озера, больше похожего на море, где на горизонте тут и там виднелись горбики поросших лесом островов.
Как правильно называется это озеро — не скажу, вроде бы Вобл-озеро, но зато в памяти хорошо отложились здешние «курлыкающие» названия то ли деревень, то ли островов: Куганаволок и Гумарнаволок.
В этой деревушке мы затарились хлебом, солью и спичками местного производства (которые зажигались одна из десятка, да и вспыхнув, отказывались гореть дальше из-за плохой пропитки парафином), после чего суровые карельские ребята на нескольких моторных лодках развезли нас по островам, причём с такой скоростью, что казалось, в днище постоянно долбит кувалда, а не встречные волны. Отплывая от поселения, обратил внимание, что в каждом дворе вкопаны высоченные сосновые столбы, отчего деревушка издалека напоминала ощетинившегося ёжика. Оказалось, на них крепили телевизионные антенны, чтобы без проблем принимать телепрограммы из соседней Финляндии. Для времён развитого социализма это было что-то невероятное!
Прибыли на «свой» остров. Выяснилось, что жить и ставить палатки мы будем не под открытым небом, а внутри единственного на всю окрестность большого бревенчатого дома, которому уже с виду лет под сто, но срублен крепко, на совесть, и имеет хорошую крышу. Её периодически ремонтируют сами местные рыбаки, которые иногда пережидают в этом доме непогоду, ведь волны на большом озере при сильном ветре могут достигать нешуточных размеров. Внутри дом поразил отсутствием каких-либо комнат или перегородок, и… невероятным количеством высохших комаров, которых, видимо, редкие посетители просто сметали периодически веником к одной из стен, и там их накопилось без преувеличения по-колено. Видя наше удивление, «старожилы» сообщили, что сейчас нам повезло, — дует ветерок, поэтому комары не докучают, но стоит только установиться безветрию — как без специальной антимоскитной аэрозоли «Тайга», которой забит под завязку один из наших рюкзаков, жить здесь просто невозможно. Именно комары являются природной защитой Карелии от нашествия любящих поваляться на пляжах туристов, иначе большинство из них навсегда забыло бы о существовании черноморского побережья и перебралось бы сюда.
А знаете, чем были забиты наши другие рюкзаки? В основном — флягами и канистрами со спиртом. Потому что в те времена только спирт был в этих местах единственным платёжеспособным средством. За него нас и возили, и сдавали лодки в аренду, и приносили продукты, — как говорится, любой каприз за стопочку чистого медицинского. Деньги для местных мужиков особого значения не имели, ведь конечным их назначением всё равно становилась бы покупка выпивки. А если учесть, что в маленьких деревнях с одним единственным магазином любая жена могла сказать знакомой продавщице: «Моему не продавать!», — то всё, остался мужик «сухим» при своей заначке.
Разумеется, эти знакомые местные ребята изредка наведывались к нам, и наши рыбаки организовывали с ними вполне интеллигентные вечерние застолья, без всяких эксцессов, с обычными разговорами «за жизнь». С удивлением узнал, что в этих местах народу не привычна жареная рыба, которой мы все объедались — они всегда её либо варят, либо солят. Поэтому жареной рыбой они могли только закусывать спиртное, а вот просто так поесть — ни в какую. В основном каждый из них приплывал, «понтуясь», на своей моторке. Однажды один из них сильно перебирал спиртного, и его оставили отсыпаться на ночь в доме, чтобы он часом не перевернулся на лодке по пути домой. Положили его спать в палатку, застегнули вход от комарья.
