9 мин, 57 сек 13853
Сибирь большая, нет конца ей, матушке, ни на севере, ни на юге! Ты уж поверь, старому человеку!
— Сам-то бывал там? — вроде бы невзначай задал вопрос Вольский.
— Всю жизнь там живу. Много лет живу… — старик вздрогнул, словно сказал что-то лишнее, потом оправился и уставился на Аркадия своими бесцветными, поблёкшими от возраста, глазами.
— Слыхал что-нибудь про Кондрашкино озеро? — не надеясь на ответ, спросил Аркадий.
— Это на Патоме? — удивился Сучков.
— Да! — обрадовался Вольский.
— Вот туда и надо попасть!
— Ну, это ведь нетрудно, Аркаша! А зачем тебе?
— Ладно, — Аркадий махнул рукой, — расскажу! Слышал про сокровища?
Старик усмехнулся. Только как-то неприятно, зло:
— И что там?
— Слушай! — Вольский достаточно опьянел, но уже не мог остановиться и выплеснул в стакан оставшийся во фляжке спирт.
— Слушай! Лет этак сто пятьдесят назад была в этих местах золотая лихорадка. Десятки, а то и сотни фартовых людей потянулись в тайгу, чтобы поймать наконец эту свою птицу счастья, вырваться из одолевшей нищеты. Кому-то везло, кому-то нет, кто-то безвестно сгинул в таёжной глуши. А те, кто возвращались, рассказывали о неизвестном никому Кондрашкином озере, в котором дно, якобы, усеяно золотыми слитками да человеческими скелетами. Потому что лежали там пропавшие старатели, которые на беду свою встречали Хозяина этих мест.
— И что же это за Хозяин? — после небольшого молчания спросил Сучков.
— Откуда я знаю, дед! Откуда я знаю… Вот и еду, чтобы узнать, увидеть! Я книгу напишу… Поезд мерно покачивался на рельсах. Грохотали на стыках колёсные пары, а за окном проносились меняющиеся пейзажи Уральских гор, за которыми начиналась она, величавая и таинственная Сибирь, в бескрайних просторах которой хранились ещё никем не разгаданные тайны.
Знал Кондратий Феофанович и про Патом, и про Кондрашкино озеро, и про сокровища, что хранило оно в своих объятиях.
— Жил я там, Аркаша, живу! Проведу тебя заповедными тропами к этому озеру! Ох, и много чего интересного хранится в тех местах! — шептал старик подвыпившему Вольскому, а тот довольно улыбался и утвердительно кивал головой.
— Вот ты старый вроде, а не пьянеешь! — удивлялся Аркадий.
— Я пьяный, а ты нет. Почему? Ты в общем вагоне должен ехать, а ты в купе! Пенсионер ведь!
— Потому, милок, что воздухом таёжным пропитан. Вот и не пьянею! И пенсия у меня хорошая, северная! Вот и езжу в купе — не люблю духоты вагонной, расспросов всяких! Я тишину люблю — привык в тайге! А ты поспи, Аркаша, поспи! У нас столько с тобой ещё впереди, что некогда будет отдыхать! Спи!
Аркадию снилась громадная, нависшая над ним кедровка. Он закрывал голову обеими руками и пытался убежать от этой страшной птицы. Но не слушались ноги. Вольский пытался кричать, только вместо крика в ушах слышался тихий и успокаивающий смех Кондратия Феофановича… От станции они долго ехали на попутной машине. Только уже стоя на пароме, старик показал Аркадию на противоположный берег:
— Витим, Аркаша! А там — Бодайбо! Поживёшь тут пару дней без меня, рюкзаки купишь, консервы. А мне кое-куда сбегать надо! Да, я и денежки тебе дам! Возьми!
Вольский удивился, но отказываться и переспрашивать не стал.
А потом они снова ехали на попутке, шли пешком и снова на попутке.
В записную книжку Вольского ложились неизвестные названия местных рек, заимок, фамилий… Остановились в небольшом посёлке. Здесь Кондратия Феофановича не знали, а он знал всех и каждого.
— Старика не знаю, про Кондрашкино озеро давно уже никто не говорит! Тёмное место, страшное! Ты туда, что ли, собрался? — вопросительно спросил подпитый мужичок, у которого не хватало десятки до вожделенной бутылки местного самогона.
— Да нет! — отмахнулся Аркадий.
— Так, для интереса!
— А, — понял тот.
Вольский помнил наказ Сучкова, не расспрашивать местных ни о чём. Он сам дорогу знает, а попутчики им не нужны.
— Почему так, старик? — удивлялся Аркадий.
— Много лет ведь здесь живёшь, а как чужой!
— Я ведь в тайге всё, в тайге! — отмахивался Сучков.
— Да и тебе-то это зачем, Аркаша? Или боишься? Или на озеро уже не хочется?
На озеро хотелось. Очень хотелось! Теперь Аркадий был уверен, что есть ради чего переться в неизвестные дали с этим странным стариком. А ведь хитрый дед, очень хитрый! Аркадий ему всё про себя, а он почти ничего. Ничего не значащая Самара, хмурый взгляд при первом упоминании про озеро, певучий голос… Странностей много, только так ли легко пересилить желание, когда знаешь, что напишешь главную книгу в своей жизни?! А что она таковой будет, Вольский уже не сомневался.
— У меня там избушка есть, Аркаша, зимовьё по-сибирски. Захаживаю в эти места, захаживаю.
— Сам-то бывал там? — вроде бы невзначай задал вопрос Вольский.
— Всю жизнь там живу. Много лет живу… — старик вздрогнул, словно сказал что-то лишнее, потом оправился и уставился на Аркадия своими бесцветными, поблёкшими от возраста, глазами.
— Слыхал что-нибудь про Кондрашкино озеро? — не надеясь на ответ, спросил Аркадий.
— Это на Патоме? — удивился Сучков.
— Да! — обрадовался Вольский.
— Вот туда и надо попасть!
— Ну, это ведь нетрудно, Аркаша! А зачем тебе?
— Ладно, — Аркадий махнул рукой, — расскажу! Слышал про сокровища?
Старик усмехнулся. Только как-то неприятно, зло:
— И что там?
— Слушай! — Вольский достаточно опьянел, но уже не мог остановиться и выплеснул в стакан оставшийся во фляжке спирт.
— Слушай! Лет этак сто пятьдесят назад была в этих местах золотая лихорадка. Десятки, а то и сотни фартовых людей потянулись в тайгу, чтобы поймать наконец эту свою птицу счастья, вырваться из одолевшей нищеты. Кому-то везло, кому-то нет, кто-то безвестно сгинул в таёжной глуши. А те, кто возвращались, рассказывали о неизвестном никому Кондрашкином озере, в котором дно, якобы, усеяно золотыми слитками да человеческими скелетами. Потому что лежали там пропавшие старатели, которые на беду свою встречали Хозяина этих мест.
— И что же это за Хозяин? — после небольшого молчания спросил Сучков.
— Откуда я знаю, дед! Откуда я знаю… Вот и еду, чтобы узнать, увидеть! Я книгу напишу… Поезд мерно покачивался на рельсах. Грохотали на стыках колёсные пары, а за окном проносились меняющиеся пейзажи Уральских гор, за которыми начиналась она, величавая и таинственная Сибирь, в бескрайних просторах которой хранились ещё никем не разгаданные тайны.
Знал Кондратий Феофанович и про Патом, и про Кондрашкино озеро, и про сокровища, что хранило оно в своих объятиях.
— Жил я там, Аркаша, живу! Проведу тебя заповедными тропами к этому озеру! Ох, и много чего интересного хранится в тех местах! — шептал старик подвыпившему Вольскому, а тот довольно улыбался и утвердительно кивал головой.
— Вот ты старый вроде, а не пьянеешь! — удивлялся Аркадий.
— Я пьяный, а ты нет. Почему? Ты в общем вагоне должен ехать, а ты в купе! Пенсионер ведь!
— Потому, милок, что воздухом таёжным пропитан. Вот и не пьянею! И пенсия у меня хорошая, северная! Вот и езжу в купе — не люблю духоты вагонной, расспросов всяких! Я тишину люблю — привык в тайге! А ты поспи, Аркаша, поспи! У нас столько с тобой ещё впереди, что некогда будет отдыхать! Спи!
Аркадию снилась громадная, нависшая над ним кедровка. Он закрывал голову обеими руками и пытался убежать от этой страшной птицы. Но не слушались ноги. Вольский пытался кричать, только вместо крика в ушах слышался тихий и успокаивающий смех Кондратия Феофановича… От станции они долго ехали на попутной машине. Только уже стоя на пароме, старик показал Аркадию на противоположный берег:
— Витим, Аркаша! А там — Бодайбо! Поживёшь тут пару дней без меня, рюкзаки купишь, консервы. А мне кое-куда сбегать надо! Да, я и денежки тебе дам! Возьми!
Вольский удивился, но отказываться и переспрашивать не стал.
А потом они снова ехали на попутке, шли пешком и снова на попутке.
В записную книжку Вольского ложились неизвестные названия местных рек, заимок, фамилий… Остановились в небольшом посёлке. Здесь Кондратия Феофановича не знали, а он знал всех и каждого.
— Старика не знаю, про Кондрашкино озеро давно уже никто не говорит! Тёмное место, страшное! Ты туда, что ли, собрался? — вопросительно спросил подпитый мужичок, у которого не хватало десятки до вожделенной бутылки местного самогона.
— Да нет! — отмахнулся Аркадий.
— Так, для интереса!
— А, — понял тот.
Вольский помнил наказ Сучкова, не расспрашивать местных ни о чём. Он сам дорогу знает, а попутчики им не нужны.
— Почему так, старик? — удивлялся Аркадий.
— Много лет ведь здесь живёшь, а как чужой!
— Я ведь в тайге всё, в тайге! — отмахивался Сучков.
— Да и тебе-то это зачем, Аркаша? Или боишься? Или на озеро уже не хочется?
На озеро хотелось. Очень хотелось! Теперь Аркадий был уверен, что есть ради чего переться в неизвестные дали с этим странным стариком. А ведь хитрый дед, очень хитрый! Аркадий ему всё про себя, а он почти ничего. Ничего не значащая Самара, хмурый взгляд при первом упоминании про озеро, певучий голос… Странностей много, только так ли легко пересилить желание, когда знаешь, что напишешь главную книгу в своей жизни?! А что она таковой будет, Вольский уже не сомневался.
— У меня там избушка есть, Аркаша, зимовьё по-сибирски. Захаживаю в эти места, захаживаю.
Страница
2 из 5
2 из 5