Моя Сладкая Гленофобия

Говорит быстро и почти смеясь. Лиз нервничает. Очень. Она боится.

Тим говорит, что ему все осточертело. Вот так прям и говорит. Что собирается со всем «покончить». Сколько подростков говорят так? Тысячи, наверное. Говорит, что стоит на подоконнике и просто хочет попрощаться. Это же так просто. Отпустить. Раз и навсегда. Он слышит ее всхлипы на другом конце линии, знал, чем задеть. Говорит, почти крича, что осталось ждать пару секунд, а потом — все. Конец всему, страданиям… бла — бла — бла… все она виновата. Она уже рыдает. Тим громко кричит «прощай», причем получается с надрывом, и вешает трубку. Разве он хочет умирать? Нет, конечно! Разве он настолько недоволен жизнью? Да, наверное, но умирать еще не время.

Кукла сидит на полке, своей испорченной мордашкой глядя в стену. Сам Тим стоит лицом к окну, разглядывая проезжающие внизу машины, идущих людей. Все это так… хм… «романтично» — не совсем то, но это первое, что приходит на ум. Все они — еще одна толпа актеров, еще одни одноразовые незнакомцы. Вот такая картина. Представьте себе, что вот в этот момент Тим оборачивается, и видит, что кукла повернута совсем не спиной к нему, а наоборот, своей «чудесной» мордашкой. Не знаю почему, по сценарию или случайному стечению обстоятельств, но так получилось. И еще более непонятно то, почему последним словом Тима в эти секунды было «Прости». Он видит, как кукла смотри ему прямо в глаза Смотрит, смотрит! СМОТРИТ! СМОТРИТ!

одним своим целым, ярко голубым глазом. Он, шатаясь, делает шаг назад и упирается в оконное стекло, так что ноги соприкасаются с рамой. Но это не все, он делает еще один шаг назад настолько, насколько это возможно. Потом он подается назад лишь спиной, пока не слышит хруст стекла. Тим зависает уже за пределами своей квартиры, держась ни за что. За воздух, можно сказать. Вот в этот момент, когда терять уже нечего, он почему-то говорит «Прости». Чему? Кукле, может быть, а может — самому себе. Или Лиззи, которая бросила его, скорее всего, из-за чрезмерной странности. Не известно. Просто говорит, и все. Думаю, если у него был сценарий, там не было написано, кому адресовано это единственное слово. А дальше он летит вниз. Вникуда.

Он слышит какие-то звуки и видит над собой небо. Скорее всего, скорая помощь уже подъезжает. Неизвестно, кто ее вызвал. Скорее всего, доверчивая Лиззи. Его кладут в машину. На носилки. Так аккуратно, но зачем, думает он. Все равно Тим НИЧЕГО не чувствует. НИ-ЧЕ-ГО… Конец третьего акта. Счастливый конец… Тим лежит в кровати, а точнее — на больничной койке. Мимо него то туда, то сюда шныряют медсестры, врачи. Кто-то что-то говорит, объясняет что-то, но Тим этого почти не слышит. Почти полное спокойствие. Спокойствие и капельница. Когда Тим пробует пошевелиться — ничего не происходит. Приходит мать, долго, но как-то наиграно плачет и тоже говорит что-то, потом уходит. Не вечно же тут торчать!

Приходит Лиззи, на глазах стоят слезы, словно она прорыдала всю жизнь. В руках у нее целлофановый сверток, а на плече — сумочка. Она садиться в ногах у Тима, очень осторожно, чтобы не сделать ему больно, хоть и знает, что это уже невозможно.

Диагноз: перелом позвоночника.

Также смотри: пипец тебе, парень!

Лиззи просит прощенья, хотя сама, наверное, не знает, за что. Она извиняется так долго, что долгожданные слова становятся для Тима отвратительными. Бесят его! Потом она просто затыкается и смотрит на него. Тупо смотрит. Она, такая любимая и ненавистная. Воплощение вселенского зла, если можно так сказать.

В такие моменты зрители в зале должны прослезиться, а самые чувствительные — заплакать. Но вот беда — никого нет вокруг почти на тысячи километров. Никого, только пустота, ощущаемая Тимом.

Из своей сумочки Лиззи достает платок, вытирает им глаза, смазывая тушь.

Вытирает нос.

Снова глаза.

Убирает платок обратно в сумку.

Разворачивает пакет и достает… Да-да, вы, наверное, уже догадались, что она достает. Очевидно, ведь история должна ЧЕМ-ТО заканчиваться.

Она достает куклу, ту самую. Одетую в ярко-красное платье, в красные туфельки и с отколотой щекой. Словно не хватает кусочка мозаики. Лиз ставит куклу на тумбочку напротив кровати Тима.

Вы думаете, он не препятствовал этому? Вы ошибаетесь. Он просил убрать ее так громко, как только мог, но или Лиззи не слушала, или делала все это назло. Ведь он фактически сломал ей жизнь.

Кукла стоит лицом к лицу с Тимом. Так спокойно, вот только Тим совсем не хочет заглядывать к ней в глаза. Так что он старается заснуть. Но каждый раз, очнувшись, он смотрит прямо на нее, а она в свою очередь — на него. Он бы попытался сбежать, но двигаться не может. Он в западне. Он смотрит на нее… Смотрит и смотрит и смотрит! СМОТРИТ И СМОТРИТ!

Конец четвертого акта. Еще более счастливый конец. Можете расходиться, спектакль окончен…