Бизнес

К тому же, — Геннадий доверительно приближался к моему уху, — тебе выдается особая справка, понимаешь-справка!— что ты совершенно не различаешь запахов и тебе все равно что есть. Ну и пусть неблагообразно звучит, зато подумай, сколько пользы может выйти с такой справки!» Справки и впрямь документы полезные, и в период глубокой нехватки денежной наличности их сила порою спасительна, но что за прок мог выйти с гениной бумаги? За больничную справку я получу компенсацию на работе, за справку, в которой указано, что лето я провел на дачном участке, мне пересчитают квитанции за коммунальные услуги, а здесь в чем фокус? Я даже на освежителе воздуха сэкономить не смогу-после меня в туалет могут же зайти дети!

— Да как же ты не понимаешь! Это почти «белый» билет! Схватят тебя по какому-нибудь недоразумению менты, к примеру, так ты им справку сунешь: «Что с меня взять, я человек маленький, обхожусь крохами, и желаний у меня никаких не имеется, как я могу быть виноватым!» И все — ты вне подозрений. Не того взяли! А потом мы тебе инвалидность еще оформим, а это уже сам знаешь — льготы.

И он почти уломал меня. Только я хотел, чтобы слово решающее все же за мной было.

Однако случай окончательно оттолкнул меня от Гены. После такого общаться с этим человеком захотел бы разве что сумасшедший.

Как-то вечером возвращались домой мы в одном трамвае. Оказывается, у Гены план «накрывался». Недостаточно клиентов «окучил». Эмоционально об этом рассказывал, пару раз даже подвизгнул в особенно ответственных местах монолога. Понимаешь ли, зарплаты в этом месяцы не выйдет, а детям кушать что-то надо. Должно быть, снова врал, ведь до сих пор я ни разу не слышал о том, что у него есть дети. Моего сочувствия добиться хотел. Мол, я-то должен его понять. И снова мне про операцию запел: ну давай, стоящее дело ж, что ты все не решишься! И опять подвизгнул. Только тогда я обратил внимание, что он был в черном. Действительно, только ненормальные в черном ходят.

А вышли из трамвая, поравнялись с кустами, он огляделся — и как уцепится мне в шею! Его аж трясет, будто не по своей воле душит, а кто-то другой, вселившийся в него, это делает. Но не отпускает. Глаза пучит, шипит: «ты согласишься уже, гадина?!» Я вначале как шутку глупую сценку воспринял, но Гена останавливаться и не собирался. С легкостью отцепив руки сумасшедшего от себя, отбросил Гену в сторону и, твердо решив никогда больше с ним не общаться, пошел к дому. Поверженный торговец еще что-то кричал мне вслед, но я не пытался даже разобраться в его словах.

Меня только интересовал медицинский аспект произошедшего: этот парень просто истерик или все же шизофреник?

Казалось, Гена пропал навсегда.

Понятия не имею, каким образом в моем пакете с продуктами оказалась банка черной икры и бутылка дорогого виски, ведь я не клал их в свою корзину и, конечно, не помню, чтобы их пробивали на кассе. Денег на такую пищу у меня точно не хватило бы. А шустрый охранник порылся в пакете и нашел что надо.

«Статья сто пятьдесят восьмая! Лишение свободы на срок до двух лет!»-проинформировал он меня.

Спасибо за ликбез, для себя бы лично я определил это как кражу в крупном размере — «сворованное» добро стоило пять моих месячных окладов.

Охранник придержал двух свидетелей, при которых он вытаскивал продукты из моего пакета, и вызвал наряд милиции, который и доставил нас четверых в отделение.

Где я впервые увидел своего участкового.

Геннадия Петровича.

Того самого.