Рептилия

Месяц назад я познакомился с девушкой — впервые я почувствовал, что представляю какой-то интерес в глазах противоположного пола. Она была чуть старше меня, но несмотря на это, считала себя хиппи. С каждым днем, да что днем — часом общения я все больше понимал, насколько мы с ней похожи. Не знаю, любил ли я ее — но я привязался к ней как к единственному человеку, ставшему мне близким и родным за всю мою жизнь, принимавшим меня таким, каков я есть, а не каким положено быть или каким она бы хотела меня видеть. Однако в то же время я чувствовал ту ненависть, которую тот, другой, обитающий во мне, испытывал к моей девушке — не менее неприспособленной к борьбе за место под солнцем в нашем жестоком мире, чем я. Он, мой страшный двойник, расценивал ее лишь как добычу из мира моих снов!

Не помню… Не хочу вспоминать, что произошло в тот день. Я пришел в себя в собственной ванной, мои руки были покрыты кровью, а во рту был отвратительный привкус сырого мяса и той же крови. Страшная догадка пришла мне в голову, и я бросился звонить моей девушке по телефону, но трубку она не взяла. Я повесил трубку и случайно бросил взгляд на свое отражение в зеркале… Ничего особенного в моем облике не изменилось… если не считать глаз. Правый глаз был моим — широко раскрытым, полным испуга, лажный от слез, в то время, как левый с холодным прищуром, бесчувственно исследовал пространство — он принадлежал моему двойнику! Тогда в моей памяти зашевелились обрывки воспоминаний о том, что именно я сделал с… моей девушкой… Добыча! Понимаешь, Александр? Добыча! И соперник! Для чудовища, живущего внутри моего рассудка, она была лишь врагом, конкурентом, а раз уж враг побежден, почему бы не использовать его тело для… Нет, это слишком страшно, чтобы писать дальше!

Я не хочу углубляться в твой любимый оккультизм. Не могло ли быть такого, что все мое безумие — это атавизм, доставшийся мне от пращуров, живших задолго до самого человечества? Не могло ли быть такого, что на заре жизни предки млекопитающих, к которым принадлежим и мы, люди, и предки рептилий были так близки, что еще могли смешиваться, и не от этого ли противоестественного соития миллионы лет спустя… Впрочем, ты понимаешь мою мысль. Высшие млекопитающие, приматы, да и сам человек, наконец — все они выживали за счет сотрудничества, сообщества, они существовали вместе — вместе охотились, сражались, воспитывали детей… Как все это чуждо для существа, живущего во мне, существа, подобные которому вымерли давным-давно! Не слишком ли самонадеянно мы отказываем в зачатках разумности этим рептилиям, пришедшим из болот раннего мезозоя или из еще более древних эпох?

Теперь, когда ты все знаешь, я прошу тебя: уезжай из этого города куда-нибудь подальше! Очень скоро я исчезну, а в моем теле до конца его физического существования поселится чудовище, по сравнению с которым даже последний преступник — образец добродетели и морали. Я больше не могу ему сопротивляться. Подумай, что ждет город, в котором возьмется наводить свои порядки доисторический зверь в облике человека, хитрый, предприимчивый, аморальный, движимый лишь волей к власти и инстинктом самосохранения, да к тому же придерживающийся специфической «диеты»? Уезжай, во имя нашей дружбы! Я не хочу, чтобы даже после моего исчезновения ты стал жертвой этого холоднокровного дьявола, воскресшего в моем теле, восставшего из топей дочеловеческих эр, в которых ворочались, ревели, совокуплялись и убивали друг друга гигантские, покрытые слизью ящеры, научившиеся за миллионы лет эволюции выживать поодиночке и вопреки всему… Прощай — и исполни мою просьбу.