Бесчисленные солнца рождались и умирали, коллапсируя в чёрные безмолвные фантомы, охотящиеся за всякой крупицей живительного света — зачем теперь? Безмолвными скитальцами вселенной становятся некогда цветущие планеты — хранители неведомых и, о конечно, невиданно могущественных цивилизаций. Там, где искрились озёра оазисов и пели прекрасные пёстрые птицы (о любви, конечно), лишь чёрные плато с рельефами городищ…
Добавить в моё избранное
6 мин, 8 сек 2752
Альфредо ж всё сидел а своим столом и бормотал, бормотал свою ахинею, получая за хорошие рассказы порцию холодных макарон да жбан браги… И вот, спустя недобрые полгода, в таверну с грохотом нагрянул всё тот же разбойник и пират Бартоломео, хотя его поначалу никто и не узнал, настолько он озверел и осатанел… Лишь по глазу зоркому и совершенно круглому и очень высоко вздёрнутому носу его и узнали… «Клянусь ушами нга-нга-нгаа!», — возопил он, с грохотом вбежав в таверну. Его тотчас попытались усмирить, но получили мощный отпор, резко дав обратный ход. «Я видел эти лабиринты!», — продолжил вопить Бартоломео.
Альфредо и ухом не повёл, лишь мрачно покивал, мол, я же говорил, о том только и говорил… «Чудовищные исчадья ада!», — прорыдал храбрый пират и рухнул за стол, зарыдав как дитя.
— «Кишат там! Их сонмы, легионы и несть им числа! Они съели там всех»…. Он не уточнил про этих «всех», которых он скормил тварям, но прозвучало весьма пугающе.
Все в ужасе оцепенели… Какая чудовищная муза посетила вдруг Бартоломео? Вот уж не скажешь, что фантазёр и краснобай.
Потом ещё ругался довольно долго. Наконец, его успокоили, дав вылакать немало браги, и замерли, слушая чудовищный, совершенно безумный рассказ… «Вон то брехло», — Бартоломео указал своим кривым пальцем в сторону Альфредо дель Понте, — «плело тут сказки и вздор, вешало вам лапшу на уши»…. «Он такой, он брехун, мы в курсе», — соглашались с ним. Но Бартоломео почему-то свирепел, настаивая как раз на обратном.
«Что он там плёл про лазурные берега, я не знаю и знать не хочу. Сволочь он, вот и плетёт глупость!». Бартломео был вне себя, но Альфредо лишь презрительно хмыкнул. «Но что науськал он идти и бежать стремглав, как лось, в чудовищные лабиринты проклятого, сатанинского города Унгчарек, то каждый тому свидетель». «Мы свидетельствуем», — согласились с ним.
«В город Унгчарек без должного прошенья только умом недалёкий осмелится даже помыслить явиться», — совершенно ровным, полным достоинства голосом изрёк Альфредо дель Понте.
— «Я знал болвана, который так с мешком и лопатой туда рванул, настолько он был непрошибаемо глуп. Ему и в голову не пришло, какие великие силы и легенды хранят и освящают это место». Альфредо с крайним презрением посмотрел на Бартоломео (он трясся от бешенства и пена хлопьями падала с его всегда грязных губ). «То королевство легенд не одного эона».
Бартоломео вскочил в гневе неописабельном, выхватил кинжал, но вдруг затрясся весь у пал ниц. Ноги его задрожали, как у припадочного, и огромная, зловонная лужа растеклась под ним… «Разума лишён он, жалкий, даже отдалённо не разумный червь и корпускул», — с презрением, но торжественно изрёк Альфредо.
— «Будь он умнее, мог бы догадаться, кто есть я»….
«Но Альфредо», — заметили ему, — «ты опять городишь чепуху и свои эти сказки. Мы знаем тебя с детства. Странный ты, но добрый малый. Где тебя черти носили — не ведомо нам, но чудной ты был всегда. Даром, слышь, тебя дураком и считают».
Альфредо странно ухмыльнулся, встал во весь свой высокий, видно, знатный рост, и скрылся, бросив на почтенную публику мрачный и проницательный взгляд. И почему-то поняли все, что на этот раз уходит он навсегда… «Альфредо, но ты вспоминай нас, ладно? Родная ж кровь»….
«Я не из мира сего», — негромко бросил Альфредо, переступая порог. Больше его никто никогда не видел.
