Вечность

Юноша прикрыл глаза, из глубин памяти медленно возвращалось прошлое. Небольшая партия готовилась к экспедиции через горы. Черноволосый Геннадий потуже затянул мешок, проверил на месте ли веревки, крепко ли держатся кошки на сапогах. До него доносились обрывки разговора почти случайных попутчиков.

— Вот ты, зачем наверх поперся, в байки всякие веришь? — начал один, на вид спортсмен.

— Не то чтобы верю… Но представь, если тот окажется прав, — кивнул, хитро прищурившись, седовласый на Гену, — сколько славы будет? А сам-то чего идешь?

— Да говорят, наш брат на эти горы еще не ступал. Буду первым, да за чужой счет. Почему не сходить?

— Слава… первые… странные вещи говорите, — протерев очки, начал долговязый с высохшим лицом.

— Что по ту сторону трезубой горы еще нигде не описано. Только легенды и сказания. Мы должны зафиксировать и описать для истории, чтобы убрать еще одно белое пятно на карте.

— А сам-то чего понимаешь?… Разгорался спор, все новые участники присоединялись и доказывали свою правоту. Черноволосый потерял к ним интерес, управившись со своими вещами, уселся сверху на рюкзак. Казалось, он смотрит сквозь нависающую скалу туда, где высились вершины Белухи.

— А ты сам-то зачем идешь? Зачем нас всех собрал? — вывел Гену из раздумий спортсмен.

— Ищу ответы, — странно ухмыльнулся глава партии.

— А что за вопросы у тебя? Расскажи… Вдруг отвечу и переть уже не надо будет никуда? — засмеялся спортсмен От деревни по берегу горной речки к ним медленно шел седой скрюченный временем старик. Он тяжело опирался на кривую клюку часто останавливался перевести дух.

— Не ходили бы вы на гору. Местные говорят она священна… погибните. Уж поверьте старику — знают, что говорят, — обратился тот к черноволосому.

Участники подняли его на смех, но Гена только помрачнел — Мне надо… — Может быть, свое и получишь когда-нибудь, но будешь ли счастлив?

Старик покачал головой и заковылял обратно к старым домам.

Словно наваждение с самого детства Гену донимали три вопроса: Кто он? Почему он? Зачем? Начавшись как неутоленное детское любопытство, они окрепли и стали стержнем его жизни, звездой, что манила в пропасть.

Ради них он обращался к трактатам древних, искал в истории, изучал умершие языки, просиживал в архивах. Гена не верил, что первый обращался к этим вопросам, и никто не нашел ответа до него.

Когда он уже почти потерял надежду, на глаза попадалась легенда о затерянной в горах стране, где правили старцы, хранившие вечную мудрость. Веками ее искали другие, но возвращались ни с чем. Сейчас она стала и его целью.

На холме возле леса местные в цветастых халатах суровым взглядом провожали партию, выдвинувшуюся в горы. После двух суток пути серые скалы раздвинулись, открывая взгляду белые вершины Белухи. Красота и величие белых вершин захватывали дух. Гена с надежной смотрел на них, возможно за ними были ответы на его вопросы. Спустя день партия начала восхождение.

Экспедиция все выше и дальше заходила в горы. День ото дня редела, одни не выдерживали нагрузок и возвращались, другие оставались под камнями и срывались со скал.

— Безумец, мы возвращаемся — дальше не пройти. Иди с нами — пропадешь ведь, — говорил спортсмен с обветренным лицом.

— Идите, я пойду дальше один, — зло ответил Гена.

— Дурак, — в сердцах выпалил спортсмен.

— Оставь его, пусть идет, если хочет сгинуть, — похлопал его по плечу старик.

Уже в одиночестве истощенный юноша продолжал путь сквозь ураганный ветер. Под очередным порывом он завалился на спину. Силы оставляли его, разочарование заполняло сердце. Последним, что увидел, была резная каменная колонна.

Очнулся в вырубленной в скале пещере. Трепетали рыжие блики на стенах, легкими струйками поднимался белый дым благовоний, в углу виднелись его рюкзак и куртка. Вокруг молча сидели древние старцы, перед Геннадием поблескивал кинжал. Он знал, что надо сделать.

Это было не больно и даже не страшно. Когда все свершилось, с поклоном старцы исчезли, в пещере он остался один. В первые мгновения он даже не понял, а что поменялось. Только в карманном зеркальце, Гена потом увидел, что глаза и волосы потеряли цвет, куда-то делась рана от кинжала. Было немного обидно — год за годом, шаг за шагом он шел к своей цели медленно и неотвратимо, а взамен только легкая вспышка, и он так и не получил, что хотел. Но теперь впереди у него вечность, чтобы найти ответы.

Юноша не помнил сколько пролежал на вершине, может час, может день, может годы. Ему сейчас нужны только покой и тишина. Он снова смотрел на солнце, но перед глазами видел дерево своей жизни. Словно листья опадали заботы, редкими высохшими листочками остаются вечные вопросы, мысли и желания исчезали в бесконечности его новых возможностей.

По привычке на вздохе поднималась грудь.