Добавить в моё избранное
8 мин, 0 сек 12895
Они ПОЮТ, стенают, эти старые ели и сосны, корявые старики, которым ты когда-то обламывал ветки, на которых выцарапывал какие-то имена, они пришли отомстить тебе, гадкий мальчишка!
Но даже злые деревья ничто по сравнению с тем, что… Что… Удар. Ты вскрикиваешь, широко раскрытыми глазами глядя прямо перед собой, но ничего не видишь, головокружительная бездна, раззявленная пасть тьмы прёт прямо на тебя, и далекие отзвуки грома перекрывает визг стального вертящегося жала смерти. Ты слишком мал, но и слишком мужественен. Ты слышишь чье-то тяжелое дыхание, слышишь совсем рядом, смотришь прямо внутрь надвигающейся пустоты, прямо туда, где мелькают обрывки каких-то сумрачных видений, и, теряя сознание, проваливаешься в себя так глубоко, что никто не может докричаться до тебя ещё долгие годы. Годы молчания.
Он распахнул глаза, теперь уже снова в свои 25, и его щеки были мокрыми от слез. Он до сих пор помнил, что когда заговорил, вместе с немотой из его сердца ушли все воспоминания. А может быть, они уши ещё раньше. Теперь же это не имело никакого значения.
Потому что-то кто-то ходил в коридоре за дверью.
Он хорошо знал, что стоит только поднапрячься, и игра воображения просто прекратиться, но почему-то ничего не выходило. Темнота показалось плотной и душной. Тонкая струйка ужаса протекла вдоль позвоночника. Он попытался проглотить комок в горле, но стало только хуже — комок раздулся, и стало трудно дышать. Когда замерли шаги в коридоре, как и в ту страшную ночь, он услышал четкий удар из-под кровати, и напрягся. Его мышцы превратились в стальные канаты. Замерев, он изо всех сил пытался расслышать ЛИШНИЙ звук, такой, который был бы просто невероятным здесь и сейчас. И он услышал. Это был звук выдыхаемого воздуха, слишком громкий. И звук этот шел снизу. С его губ сорвался едва слышный стон. Он снова ощутил себя мальчиком, стоящим на самой границе между жизнью и пустотой. Мальчиком-войном, который победил в неравной битве с потусторонним Нечто, но который, несомненно, проиграет ее сейчас, будучи слишком взрослым. Он медленно, насколько мог, подтянул ноги, приподнялся, опираясь правой рукой, и сел. Звук не прекращался. Остатки сна полностью покинули сознание. Что-то бегало по потолку в кухне, что находилась за стеной. Какая-то дрянь бегала по потолку, и он почему-то вспомнил, что в раковине все ещё лежит окровавленный нож. Нагнувшись немного вперед, он задержал дыхание и выставил вперед руки. Теперь он держался за край кровати и намеревался сделать то, чего не делал никогда за всю свою жизнь. Сердце выбивало в груди невероятную чечетку, пот выступил на лбу и висках. Костяшки на пальцах побелели, но этого не было видно в темноте. Что-то кольнуло в палец, и рука дернулась. Порез снова раскрылся, и на пол покапала густая кровь. «Ты себя ВЫДАЛ» — подумал он. Но теперь было уже все равно. Он подтянулся ещё немного вперед, и на его губах появилась странная сумасшедшая улыбка. Он нагнулся. Кровь прилила к голове, но до пола оставалось еще некоторое расстояние. Чтобы увидеть то, что сидело там, нужно было опуститься гораздо ниже. Нужно было просто сделать это, но он боялся, что просто потеряет способность двигаться уже через пару мгновений, так силен был всепоглощающий ужас. Закрыв глаза, он начал опускаться, крепко вцепившись руками и упершись ногами в стену. Почти коснувшись лбом пола, он медленно, насколько это вообще возможно открыл глаза. Крик был настолько силен, что не смог даже вырваться из горла, он просто превратился в расплавленное нечто и залило всю его глотку, лишая возможности не только издать какой-либо звук, но и впустить воздух в легкие.
Серая Тварь вперила в него свои огромные, почти вылезшие из орбит глаза. Она каким-то образом висела над полом, вцепившись в кровать снизу в той же самой позе, в которой сейчас находился он, но только снаружи. Тварь тоже вцепилась побелевшими пальцами, и рот её был искажен в сумасшедшей ухмылке. Она вся была совершенно белая, как личинка, и сквозь кожу просвечивали внутренности, какие-то серые вонючие внутренности, наполненные гадкой слизью. Череп Твари был голым, весь в каких-то розоватых струпьях. В этом подобии на человека, в этом мерзком чудовище, которое дышало теперь прямо ему в лицо трупным запахом, было то, от чего он навсегда потерял способность мыслить. Его мозг просто не смог принять то, что увидели его глаза, и кто-то вырубил рычаг, погрузив во тьму все, что когда-то ходило, дышало и даже видело сны о детстве. Ещё перед тем, как его сердце разовралось, он успел осознать, что глядит на подобие себя самого, эта тварь была им самим, и все это время, все эти долгие годы он ждал встречи с самим собой, и слушал свое собственное дыхание, хриплое, мертвое. Ненавистное. Капелька крови с руки с громким шлепком снова упала на пол, и именно в тот самый момент с его губ сорвался звук — это был смех, но смех этот прозвучал лишь как предсмертный хрип. Пальцы разжались, и из раскрытых губ наполовину вывалился липкий, пересохший язык.
Но даже злые деревья ничто по сравнению с тем, что… Что… Удар. Ты вскрикиваешь, широко раскрытыми глазами глядя прямо перед собой, но ничего не видишь, головокружительная бездна, раззявленная пасть тьмы прёт прямо на тебя, и далекие отзвуки грома перекрывает визг стального вертящегося жала смерти. Ты слишком мал, но и слишком мужественен. Ты слышишь чье-то тяжелое дыхание, слышишь совсем рядом, смотришь прямо внутрь надвигающейся пустоты, прямо туда, где мелькают обрывки каких-то сумрачных видений, и, теряя сознание, проваливаешься в себя так глубоко, что никто не может докричаться до тебя ещё долгие годы. Годы молчания.
Он распахнул глаза, теперь уже снова в свои 25, и его щеки были мокрыми от слез. Он до сих пор помнил, что когда заговорил, вместе с немотой из его сердца ушли все воспоминания. А может быть, они уши ещё раньше. Теперь же это не имело никакого значения.
Потому что-то кто-то ходил в коридоре за дверью.
Он хорошо знал, что стоит только поднапрячься, и игра воображения просто прекратиться, но почему-то ничего не выходило. Темнота показалось плотной и душной. Тонкая струйка ужаса протекла вдоль позвоночника. Он попытался проглотить комок в горле, но стало только хуже — комок раздулся, и стало трудно дышать. Когда замерли шаги в коридоре, как и в ту страшную ночь, он услышал четкий удар из-под кровати, и напрягся. Его мышцы превратились в стальные канаты. Замерев, он изо всех сил пытался расслышать ЛИШНИЙ звук, такой, который был бы просто невероятным здесь и сейчас. И он услышал. Это был звук выдыхаемого воздуха, слишком громкий. И звук этот шел снизу. С его губ сорвался едва слышный стон. Он снова ощутил себя мальчиком, стоящим на самой границе между жизнью и пустотой. Мальчиком-войном, который победил в неравной битве с потусторонним Нечто, но который, несомненно, проиграет ее сейчас, будучи слишком взрослым. Он медленно, насколько мог, подтянул ноги, приподнялся, опираясь правой рукой, и сел. Звук не прекращался. Остатки сна полностью покинули сознание. Что-то бегало по потолку в кухне, что находилась за стеной. Какая-то дрянь бегала по потолку, и он почему-то вспомнил, что в раковине все ещё лежит окровавленный нож. Нагнувшись немного вперед, он задержал дыхание и выставил вперед руки. Теперь он держался за край кровати и намеревался сделать то, чего не делал никогда за всю свою жизнь. Сердце выбивало в груди невероятную чечетку, пот выступил на лбу и висках. Костяшки на пальцах побелели, но этого не было видно в темноте. Что-то кольнуло в палец, и рука дернулась. Порез снова раскрылся, и на пол покапала густая кровь. «Ты себя ВЫДАЛ» — подумал он. Но теперь было уже все равно. Он подтянулся ещё немного вперед, и на его губах появилась странная сумасшедшая улыбка. Он нагнулся. Кровь прилила к голове, но до пола оставалось еще некоторое расстояние. Чтобы увидеть то, что сидело там, нужно было опуститься гораздо ниже. Нужно было просто сделать это, но он боялся, что просто потеряет способность двигаться уже через пару мгновений, так силен был всепоглощающий ужас. Закрыв глаза, он начал опускаться, крепко вцепившись руками и упершись ногами в стену. Почти коснувшись лбом пола, он медленно, насколько это вообще возможно открыл глаза. Крик был настолько силен, что не смог даже вырваться из горла, он просто превратился в расплавленное нечто и залило всю его глотку, лишая возможности не только издать какой-либо звук, но и впустить воздух в легкие.
Серая Тварь вперила в него свои огромные, почти вылезшие из орбит глаза. Она каким-то образом висела над полом, вцепившись в кровать снизу в той же самой позе, в которой сейчас находился он, но только снаружи. Тварь тоже вцепилась побелевшими пальцами, и рот её был искажен в сумасшедшей ухмылке. Она вся была совершенно белая, как личинка, и сквозь кожу просвечивали внутренности, какие-то серые вонючие внутренности, наполненные гадкой слизью. Череп Твари был голым, весь в каких-то розоватых струпьях. В этом подобии на человека, в этом мерзком чудовище, которое дышало теперь прямо ему в лицо трупным запахом, было то, от чего он навсегда потерял способность мыслить. Его мозг просто не смог принять то, что увидели его глаза, и кто-то вырубил рычаг, погрузив во тьму все, что когда-то ходило, дышало и даже видело сны о детстве. Ещё перед тем, как его сердце разовралось, он успел осознать, что глядит на подобие себя самого, эта тварь была им самим, и все это время, все эти долгие годы он ждал встречи с самим собой, и слушал свое собственное дыхание, хриплое, мертвое. Ненавистное. Капелька крови с руки с громким шлепком снова упала на пол, и именно в тот самый момент с его губ сорвался звук — это был смех, но смех этот прозвучал лишь как предсмертный хрип. Пальцы разжались, и из раскрытых губ наполовину вывалился липкий, пересохший язык.
Страница
2 из 3
2 из 3
