Расплата

— Да, но трофеем похвастаться не могу, заблудился я у вас тут, — смущенно поведал Роман.

— Неужели заблудился?

— А что вы так удивляетесь?

Самый молодой из них разлил новую порцию самогона по рюмкам, и протянул ему одну из них. Роман выпил обжигающую мутноватую жидкость, закусил ароматным жареным салом, и вопросительно посмотрел на собравшихся людей. Они все повернулись к Антипу, предоставляя хозяину право на ответ.

— У нас тут не страшно и заблудиться. Хочешь — верь, хочешь — нет, а лес наш особенный.

Видя нетерпение со стороны гостя, пояснил:

— Леший водит, дорогу домой показывает.

Роман поперхнулся, сжатая рюмка в руке лопнула, поранив ладонь осколками.

— Может леший в зимнюю спячку ушел, — усмехнулся бородатый.

— Он чужаков не любит, — подхватил другой.

— Хватит парня пугать, это всего лишь старая легенда, — ответил третий.

Они заговорили наперебой, начав дискуссию, споря и веселясь при этом. Только Антип пристально смотрел на Романа, прищурив левый глаз. Потом подал ему платок и новую рюмку спиртного. Роман разжал руку и, взглянув на нее, быстро убрал под стол. Он обернул ее платком, не в силах поверить тому, что увидел — из раны струилась черная кровь.

Гости вскоре наелись и захмелели. Поблагодарив Антипа, они разошлись по домам. Машина Романа была оставлена в соседней деревне, и старик, объяснив дорогу, предложил ему переночевать. Роман был не в состоянии уйти прямо сейчас, поэтому принял приглашение.

Антип долго не мог уснуть, он кряхтел и ворочался, тревога не покидала его. Он даже не удивился, когда услышал хлопок входной двери. Поднявшись с постели, старик накинул рубаху и вышел в прихожую. На полу стояли сапоги Романа, его самого нигде не было. Рядом с ними лежал вымазанный черными пятнами платок, который Антип дал ему за столом. Старик вернулся в дом, оделся, взял фонарь и вышел во двор, прихватив с собой обувь пропавшего гостя. Со скрипом отворив тяжелую дубовую дверь сарая, Антип прошел к дальней стене и открыл старый платяной шкаф. Он положил платок в голенище и поставил сапоги на полку рядом с другой парой обуви, серой от пыли и покрытой паутиной.

— Я рад, что, наконец, ты обрел покой, сынок, — сказал Антип, поглаживая старые пыльные ботинки, заботливо снимая с них паутину.

Несмотря на скатившуюся слезу, его морщинистое лицо озарила улыбка.