Дежурная медсестра

Света лампы едва хватало на небольшой столик, за которым сидели две пухлые девицы. От горки варёной картошки шёл пар, да и девиц можно было бы использовать для обогрева небольшого помещения, — водки в бутылке оставалось на один розлив.

— Если в любви признаться хочешь, то не надейся. Не-е, не надейся, — Лариса замахала рукой.

— Года два назад я пробовала… это… с женщиной. Набралась тогда хорошо, и Валентина Семёновна меня таки уложила, отбиваться сил не было, — выпалила она.

— Тьфу, какая же ты, Лариска, испорченная! Зачем мне бабы, когда мужиков полно? -Оля выговаривала слова медленно, но чётко.

— Как тебя угораздило-то, а? Все ж тогда от Вальки шарахались… Наливай, чего глазами хлопаешь.

Тёплая водка распределилась по двум гранёным стаканам. Девицы звонко чокнулись, выпили и набросились на картошку.

— На передачке она меня подловила, сука.

— Лариса царапала алюминиевой ложкой по тарелке, подбирая крошечные кусочки.

— Так я сразу и подумала. Сколько раз ведь тебя предупреждала — не зарывайся, знай меру, — Ольга поглощала крабовые палочки одну за другой, не обращая внимание на то, что они оттаяли и стали мягкими и скользкими.

— Оль, с тех-то пор я учёная стала, ты разве не заметила?

— В том-то и дело, что заметила, дура ты эдакая.

— Ты это взаправду говоришь? — Лариса удивилась.

В последнее время она была осторожна, но при удобном случае не упускала возможности проинспектировать содержимое тумбочек в палатах других отделений. Угрызений совести не было. «Всё равно половина продуктов потом выбрасывается, пусть лучше мне достанутся», — считала она. На самом деле она могла легко получить желаемое — за доброе слово, за поправленную подушку, но такой путь её почему-то не устраивал.

— Позавчера вечером, 28-я палата. Давай, пузырь-то раскупоривай, чего развалилась, — процедила Ольга.

Лариса пошарила рукой за стулом и вытащила вторую бутылку. «Смирнофф», — красовалось на ней.

— Ты клиента моего обчистила, — сказала Ольга.

— В смысле клиента? Чего-то я не поняла… — Петра Васильевича! Я ему вот так делала, — Ольга открыла огромные пышные груди, — а он мне сотню отваливал, представляешь?

— А как ты узнала? Никого ж тогда в палате не было.

— Так мне Пётр Васильевич сам сказал. Говорит, теперь приводи Ларису ко мне, иначе всё расскажу заведующей.

Ларисе от этих слов вдруг стало как-то не по себе. Может, она испугалась? Кого тогда? Этого сексуального старичка? Если хочет он посмотреть — так пожалуйста, в чём вопрос. Может, ветер, что шумит за окном, и подружка его ночная темень виноваты? Отказываться глупо, но свербит что-то внутри… В коридоре послышались шаркающие шаги. Переглянувшись, девицы быстро спрятали в пакет водку, убрали грязные тарелки в шкаф, успели смести со стола мусор и нацепить на лица угрюмые маски. Дверь медленно открылась, впуская маленькую старушку с белым платочком на голове.

— Милые, голова болит, — жалобливо проскрипела она.

— Таблетку надо.

— Таблетку? — прошипела Лариса. Сегодня она дежурила и отвечала за лекарства, Оля зашла по случаю праздника. Или не всё так просто? Дармовая выпивка, огурчики, капустка… Конечно, ходячие больные разбежалось по домам, и в ревматологическом отделении осталась лишь баба Дуся, у которой из родных один внучатый племянник, внешне смахивающий на бомжа.

«После того, как бабка завещание написала, гуляет племянничек теперь на полную», — с чувством лёгкой зависти подумала Лариса. Ей-то отдельную квартиру не скоро получить, конечно, вместе с двумя сестрами она когда-нибудь унаследуют двухкомнатную родительскую хрущовку, но два на три, как известно, не делится.

— Дай таблетку! — бабка начала нервно постукивать клюкой.

— Клофелинчика ей надо, не видишь разве? — нежно шепнула Ольга.

— Да ты что! У неё уж и давления-то почти нет, загнётся ещё, а отвечать кому?

— Клофелинчику дай, — промямлила старуха ласково, каким-то чудом уловив знакомое слово.

Лариса тяжело поднялась со стула. Её слегка качало, приятное тепло гуляло по телу. Тянуло сплясать. Или спеть… Вместо этого она достала из кармана ключ и открыла шкафчик с лекарствами.

«Сделать бы укол анальгина и всё. Но Ольга про клофелин ляпнула, и теперь бабка будет ныть, пока таблетку не получит. Дам-ка ей глюкозу», — решила она.

Трясущейся рукой бабка положила таблетку на язык, медленно поднесла ко рту стакан с водой и сделала большой глоток.

— Ой, милые, спасибо вам. Ведь всё как рукой сняло! Как рукой, дай Бог вам здоровья, дай Бог, — старушка отдала стакан Ларисе, перекрестилась и ушла, продолжая бормотать.

Тут Лариса и заметила, что Ольга куда-то подевалась. Мимо бабки никак она не могла прошмыгнуть, размеры не те.

— Ты чего там делаешь, а? — вырвалось у неё, потому что Ольга обнаружилась под столом.