1996 год для моего мужа не задался. Если вкратце, отгрузив крупную партию товара и получив на руки документы об оплате, он только на следующий день понял, что документы — липовые. Подошел срок аренды — платить нечем, сырье закупать не за что, производство стоит. И тут же партнер, который имел долю в производстве, стал, нарушая все договоренности, требовать ее назад (рассчитывал на то, что муж денег не найдет, и можно будет отжать цех и оборудование). Начались угрозы. Ситуацию спасал только очень крупный заказ. И чудо — такой заказ забрезжил на горизонте. Но чтобы договариваться о нем, нужно было ехать в Среднюю Азию. Не обсуждать же такие дела по телефону.
Добавить в моё избранное
5 мин, 3 сек 3535
Это мало у кого получается. Чаще у приезжих, и тех, кто о Назарбае никогда не слышал. О нем стараются не болтать, покривишь душой — неизвестно как откликнется. И встреч с ним никто не ищет, да и как его узнаешь? Мало ли нищих?
Вот такую историю рассказала Тогжан и спрашивает:
— Так ты говоришь, его видела?
— Кого-то видела, может, и его.
— А он говорил что-нибудь?
— Нет, кивнул только.
— А ты ему?
— Поздоровалась.
— Здравствуй, значит, сказала, — подытожила Тогжан и пошла укладывать внуков.
И тут стало до меня доходить. С детства я даже не болела — жила со всевозможными аллергиями и диатезами. Ничего нельзя, от всего сыпет, от всего плохо. А тут я пятый день с детьми на траве валяюсь, фрукты ем с дерева, со стола тяну не глядя что, цветы нюхаю — и ничего. Хорошо все. Как так и надо, ничего не болит. Сумку свою с лекарствами — постоянную спутницу — не открывала ни разу. В гостях пробыли мы еще неделю. Сперва думала, это экология здесь такая, вернусь в Москву, то ли еще будет. Но — нет. Прошло пять лет. Я здорова. И дети мои, которых раньше мы не решались заводить из-за моей болезни, тоже.
А муж мой тогда подписал контракт (если это еще кому интересно). Денег хватило, чтобы перекрыть убытки, спасти бизнес. А через год мы выкупили долю его, теперь уже бывшего, партнера.
Вот такую историю рассказала Тогжан и спрашивает:
— Так ты говоришь, его видела?
— Кого-то видела, может, и его.
— А он говорил что-нибудь?
— Нет, кивнул только.
— А ты ему?
— Поздоровалась.
— Здравствуй, значит, сказала, — подытожила Тогжан и пошла укладывать внуков.
И тут стало до меня доходить. С детства я даже не болела — жила со всевозможными аллергиями и диатезами. Ничего нельзя, от всего сыпет, от всего плохо. А тут я пятый день с детьми на траве валяюсь, фрукты ем с дерева, со стола тяну не глядя что, цветы нюхаю — и ничего. Хорошо все. Как так и надо, ничего не болит. Сумку свою с лекарствами — постоянную спутницу — не открывала ни разу. В гостях пробыли мы еще неделю. Сперва думала, это экология здесь такая, вернусь в Москву, то ли еще будет. Но — нет. Прошло пять лет. Я здорова. И дети мои, которых раньше мы не решались заводить из-за моей болезни, тоже.
А муж мой тогда подписал контракт (если это еще кому интересно). Денег хватило, чтобы перекрыть убытки, спасти бизнес. А через год мы выкупили долю его, теперь уже бывшего, партнера.
