Цыганка в морге

После вопроса, она закашлялась — тот же кашель, что мы слышали раньше. Мы с врачом впали в ступор и не могли проронить ни слова. Старуха вновь заговорила:

— Ну, раз молчите, значит, тоже не знаете. Ладно, пойду прилягу.

И тапки шустро зашуршали по кафелю. Мы рванули к выходу. Меня колотило от страха, патана, кажется, тоже. Может, поэтому ручку двери мы нащупать не смогли. Ломились в дверь так, но она не поддавалась ни на миллиметр. Патан сквозь зубы матерился:

— Что за х*** творится? Чё за бабка е*** тут ходит?

— Это, наверное, и есть та цыганка, которую мы… Ну, это… Вскрыли… И тут мы услышали шорох, словно кто-то вел ладонью по стене. Звук приближался к нам. Потом вдруг резко пропал. Мы стояли и дышали очень тихо, но очень часто. И прямо за нами, прямо за нашими спинами прозвучал голос бабки:

— Вы меня не проводите?

Тут-то мы и рванули кто куда. Я бился руками, ногами и головой обо всё, что мне попадалось на пути. Я не знал, куда бежать. Тупо упёрся в стену и остановился. Развернулся к ней спиной и уселся на пол, поджав ноги, и стал прислушиваться. Тишина. Привстал и зашарил по стенам. Нащупал огнетушитель. Он в коридоре висел только в одном месте. Я, обняв его как родного, весь испуганный, начал соображать, что врач, наверное, побежал в соседнее отделение, через подземные коридоры. Я решил податься туда же. Держась за стену, я добрался одним из переходов до соседнего отделения. Открыл дверь и увидел свет ночных ламп. Я мигом рванул на свет и прибежал на пост, где уже был патан. Там мы оставались до утра, не особо распространяясь о происшедшем.

Утром бабка лежала там же, на том же столе. Правая ладонь ее руки была покрыта палью и известкой, под ногтями — ошметки облупившейся краски. Мы быстро её запаковали и отправили с первой же машиной. После этого всё вернулось на круги своя.