Собравшись с мыслями ближе к вечеру, он оделся, взял любимый плеер и, зашнуровав ботинки, впервые за ужасно долгое для него время закрыл дверь собственного убежища снаружи и спустился на улицу. При ближайшем рассмотрении с последнего его выхода в городe ничего особенно не поменялось. Все те же спешащие люди, гудящие машины и прохожий, зацепивший его плечом, заставив покачнуться, остались удивительно прежними, знакомыми и от этого — не менее отталкивающими.
Добавить в моё избранное
9 мин, 48 сек 3062
Будь все как обычно, он тут же развернулся бы и пошел домой, обратно в свое убежище, где его никто не мог побеспокоить. Но не сегодня, сегодня у него была цель. И этой целью был дом напротив. Перебравшись через дорогу, привычно ссутулившись и запихнув руки в карманы, он оказался прямо перед домом. Пустым, каким-то удивительно пустым по ощущениям, домом, который уже несколько дней не позволял ему сосредоточиться на чем-то ином.
Первой его целью была парковка. А парковка была во внутреннем дворе, и пройти к ней можно было через арку. Мысленно простившись с шумом улицы, он нырнул в арку и через десяток шагов оказался во внутреннем дворе. Как он и думал, в доме было несколько подъездов, и два из них располагались именно во внутреннем дворе. Скорей всего, это были выходы для тех, кто оставлял тут свои машины. В таком доме, наверняка, был один общий коридор на первом этаже, являющимся по сути нежилым и не имеющим квартир, который проходил через весь дом и соединял все его части воедино. С трех сторон двор был огорожен, с одной стороны — стеной другого здания, с двух — забором, а четвертой, собственно, примыкал к самому дому.
Первым, что бросилось ему в глаза, было то, что вся парковка была занята машинами. Для середины рабочего дня… даже для конца рабочего дня это было крайне странным. А еще, еще во внутреннем дворе было удивительно тихо. Не было ни сидящих на лавочках подростков, ни старушек, да и просто дышащих свежим выхлопом людей, не было птиц или любой другой живности, которая обычно обитает во дворах города. Не было слышно даже шума улицы, словно этот двор был отрезан от всего остального мира, как это было и с ним самим. На машинах, стоящих на приколе во дворе, был небольшой слой пыли изнутри и снаружи, словно они здесь стояли уже некоторое время. «А когда я сам-то обратил внимание на то, что в доме не загораются огни?» Вопрос был особенно животрепещущим хотя бы потому, что он не мог сказать точно, сколько дней могли не гореть окна в доме напротив, прежде, чем он обратил на это внимание. Это было скорее плохим знаком, нежели хорошим. Потоптавшись во дворе еще немного и даже пощупав капоты некоторых, особенно чистых, по его прикидкам, машин и убедившись, что они холодные и явно давно не заводились, он покурил и лишь после этого более-менее решительно направился к одному из подъездов, решив постучать в первую попавшуюся квартиру, убедиться, что у местных жильцов все нормально и отправиться восвояси, чтобы снова курить, читать книги на балконе и жить своей привычной жизнью.
Открыв дверь, ведущую в ближайший к арке подъезд, он на несколько мгновений замер. Воздух вырвавшийся из запертого помещения был удивительно удушливым, плотным, словно нежилым, и с какими-то резкими нотками, определения которым, он так и не смог сразу подобрать. Неужели так может пахнуть дом, в котором живут люди? Или у них в подвале кто-то недавно сдох? Он поморщился, но, придержав дверь еще мгновение, все же осмелился ступить под своды дома. Почти сразу же стало удивительно темно. Словно окна поглощали свет совершенно самостоятельно, или же темнота, царящая в подъезде, словно какая-то зыбкая масса, не позволяла свету проникнуть дальше четко отведенных ему границ. Запахи стали плотнее. Так, должно быть, пахнет плотно закрытая комната, если запереть ее на несколько десятков лет. Запахи собираются в таком помещении, неведомым образом уплотняются и превращаются в нечто, что, кажется, можно пощупать, но отчаянно не хочется. Такое прикосновение кажется сухим, но при этом удивительно липким и забирающимся под кожу. Хорошо, что в зажигалке у него был встроенный фонарик. Кто знает, насколько хватит его заряда, но должно хватить, чтобы добраться до ближайшей квартиры. Почему-то фонарик на зажигалке зажегся не сразу, а когда все же свет появился, он был удивительно тусклым. Словно совершенно не желал пробивать клубящуюся у лестницы темноту. Но тем не менее, толк от него был. Он смог увидеть стены, пол и лестницу в нескольких шагах от себя. Правда, пол и лестница при ближайшем рассмотрении оказались покрыты все той же вездесущей пылью. Следов в ней не было, по крайней мере, таких следов, какие оставлял он, потревожив это царство пыли. Может быть, он первый, кто прошел через эту дверь? Может быть, местные жильцы заходят и выходят только через другие два входа? Не исключено.
Поднявшись по лестнице в главный коридор, он понял, что и тут удивительно тихо. Не слышно звуков улицы, не слышно обычного шума жилого дома. Слышны только его шаги, движения и дыхание. Что самое странное, — в главном коридоре тоже не было никаких следов, кроме его собственных. Он прошелся по коридору от своего выхода до центрального, который был виден с его балкона, потом до следующего, но и там пыль лежала ровным слоем. Лишь небольшой, но уже изрядно припорошенный пылью след вел до двери, ведущей то ли в подсобные помещения, то ли подвал, след, словно что-то волокли по полу. Но, похоже, довольно давно.
Первой его целью была парковка. А парковка была во внутреннем дворе, и пройти к ней можно было через арку. Мысленно простившись с шумом улицы, он нырнул в арку и через десяток шагов оказался во внутреннем дворе. Как он и думал, в доме было несколько подъездов, и два из них располагались именно во внутреннем дворе. Скорей всего, это были выходы для тех, кто оставлял тут свои машины. В таком доме, наверняка, был один общий коридор на первом этаже, являющимся по сути нежилым и не имеющим квартир, который проходил через весь дом и соединял все его части воедино. С трех сторон двор был огорожен, с одной стороны — стеной другого здания, с двух — забором, а четвертой, собственно, примыкал к самому дому.
Первым, что бросилось ему в глаза, было то, что вся парковка была занята машинами. Для середины рабочего дня… даже для конца рабочего дня это было крайне странным. А еще, еще во внутреннем дворе было удивительно тихо. Не было ни сидящих на лавочках подростков, ни старушек, да и просто дышащих свежим выхлопом людей, не было птиц или любой другой живности, которая обычно обитает во дворах города. Не было слышно даже шума улицы, словно этот двор был отрезан от всего остального мира, как это было и с ним самим. На машинах, стоящих на приколе во дворе, был небольшой слой пыли изнутри и снаружи, словно они здесь стояли уже некоторое время. «А когда я сам-то обратил внимание на то, что в доме не загораются огни?» Вопрос был особенно животрепещущим хотя бы потому, что он не мог сказать точно, сколько дней могли не гореть окна в доме напротив, прежде, чем он обратил на это внимание. Это было скорее плохим знаком, нежели хорошим. Потоптавшись во дворе еще немного и даже пощупав капоты некоторых, особенно чистых, по его прикидкам, машин и убедившись, что они холодные и явно давно не заводились, он покурил и лишь после этого более-менее решительно направился к одному из подъездов, решив постучать в первую попавшуюся квартиру, убедиться, что у местных жильцов все нормально и отправиться восвояси, чтобы снова курить, читать книги на балконе и жить своей привычной жизнью.
Открыв дверь, ведущую в ближайший к арке подъезд, он на несколько мгновений замер. Воздух вырвавшийся из запертого помещения был удивительно удушливым, плотным, словно нежилым, и с какими-то резкими нотками, определения которым, он так и не смог сразу подобрать. Неужели так может пахнуть дом, в котором живут люди? Или у них в подвале кто-то недавно сдох? Он поморщился, но, придержав дверь еще мгновение, все же осмелился ступить под своды дома. Почти сразу же стало удивительно темно. Словно окна поглощали свет совершенно самостоятельно, или же темнота, царящая в подъезде, словно какая-то зыбкая масса, не позволяла свету проникнуть дальше четко отведенных ему границ. Запахи стали плотнее. Так, должно быть, пахнет плотно закрытая комната, если запереть ее на несколько десятков лет. Запахи собираются в таком помещении, неведомым образом уплотняются и превращаются в нечто, что, кажется, можно пощупать, но отчаянно не хочется. Такое прикосновение кажется сухим, но при этом удивительно липким и забирающимся под кожу. Хорошо, что в зажигалке у него был встроенный фонарик. Кто знает, насколько хватит его заряда, но должно хватить, чтобы добраться до ближайшей квартиры. Почему-то фонарик на зажигалке зажегся не сразу, а когда все же свет появился, он был удивительно тусклым. Словно совершенно не желал пробивать клубящуюся у лестницы темноту. Но тем не менее, толк от него был. Он смог увидеть стены, пол и лестницу в нескольких шагах от себя. Правда, пол и лестница при ближайшем рассмотрении оказались покрыты все той же вездесущей пылью. Следов в ней не было, по крайней мере, таких следов, какие оставлял он, потревожив это царство пыли. Может быть, он первый, кто прошел через эту дверь? Может быть, местные жильцы заходят и выходят только через другие два входа? Не исключено.
Поднявшись по лестнице в главный коридор, он понял, что и тут удивительно тихо. Не слышно звуков улицы, не слышно обычного шума жилого дома. Слышны только его шаги, движения и дыхание. Что самое странное, — в главном коридоре тоже не было никаких следов, кроме его собственных. Он прошелся по коридору от своего выхода до центрального, который был виден с его балкона, потом до следующего, но и там пыль лежала ровным слоем. Лишь небольшой, но уже изрядно припорошенный пылью след вел до двери, ведущей то ли в подсобные помещения, то ли подвал, след, словно что-то волокли по полу. Но, похоже, довольно давно.
Страница
1 из 3
1 из 3
