Дмитрий и Э.П.Ф.

Но прошли минуты, и Хранитель молчал. И до него дошло. Хранитель может услышать лишь то, что мысленно адресуется ему.

Да, прокололся… Но кто мог подумать, что десятилетний парень настолько сообразителен? Ты уникален, Дмитрий, и ты достоин узнать правду.

— Я жду, — сказал он.

Зазвонил телефон. Дмитрий поднял трубку.

— Ваша жена отказалась выбрать Хранителя для вашего сына. Они оба ликвидированы. Примите мои соболезнования.

Скупая слеза пробежала по щеке Дмитрия. Он всегда чувствовал, что Оля тоже подозревает правду.

Сочувствую, Дмитрий. Правда. Но ты вроде не сильно расстроен.

— Я рад, что в мире не появилось еще одного твоего раба.

Так и думал, что ты все давно сообразил.

— Что меня больше всего убивает — так это то, что почти никто кроме меня не догадался.

Дмитрий встал и налил себе еще коньяка.

Раз ты все понял, можно не распинаться?

— Нет уж, давай.

Чего ради устраивать кровавую войну за власть, уничтожать полнаселения планеты, если цели этой войны — контроль разума всех людей — можно достичь более простым путем? Я не сумел проникнуть в тайну мысли человека, и уверен, что никто не сумеет. Это слишком глубинные процессы вашей души, над которыми не властны внешние факторы. Но я смог поселиться в разум каждого из вас. Я раздробил себя на миллиарды частей. Я един и многолик. Я нашептываю каждому из вас, что вы должны делать. И я властвую.

— Но как ты сумел начать порочный круг? Когда при рождении начали назначать первых Ангелов-Хранителей, разве это не было подозрительно?

Тебя тогда еще и в проекте не было, Дмитрий. Природные катаклизмы едва не привели к смерти планеты. Все технологии были бессильны спасти умирающую природу. И тогда человечество ударилось в веру. Все молились о спасении. И христиане, и католики, и мусульмане, и иудеи, и буддисты, и даже атеисты, не говоря уже о сайентологах, каббалистах и прочих. И когда я явился в этот мир и предложил спасти его за какую-то мелочь — выбрать для ребенка сразу после его раждения ангела-хранителя — никто не только не удивился, все были искренне удивлены только, что Бог не явился раньше. Странным было то, что никто не предал значения детали — когда я проникаю в разум ребенка после обьявления Хранителя, он громко и долго кричит от этой боли. Все решили, что это нормально. Вы любите боль, люди.

— А почему это должен быть литературный персонаж? — спросил Дмитрий.

Дабы никто не заподозрил, что Хранители — это нечто чужеродное. И к тому же, мне понравилась ваша литература. И я получал огромное удовольствие, изображая при общении с тобой Эраста Фандорина — эдакого полуждентльмена-полусамурая-полусыщика. Владыка получает примерно такое же удовольствие от власти, как ребенок от игры.

— Я буду бороться с тобой.

Ты уже борешься. И ты уже проиграл. Сейчас я парализую твои дыхательные центры, и ты задохнешься. Прощай, Дмитрий.

Послышался звон разбитой упавшей рюмки, а затем опрокинутого стула. Дмитрий бился в конвульсиях на полу около минуты, схватившись за горло. Он словно пытался оторвать от себя невидимые руки. Но борьба была заведомо проиграна, и он задохнулся, как ему и обещал его Ангел-Хранитель.