Добавить в моё избранное
9 мин, 14 сек 14109
Он указал мне на высокого молодого человека, лицо его не было мне знакомо. «Это Бассант, — произнес старик.
— Он жил в хижине у реки, но сегодня вернулся. Пришло его время встретится с Отцом». Я с удвоенным пылом принялся за расспросы, но старик прервал меня властным жестом и попросил ночью не выходить из дома. Прежде чем я успел ответить, он удалился.
Конечно, я не собирался пропускать все самое интересное и с наступлением ночи, приняв необходимые меры предосторожности, тихонько выскользнул из хижины. У алтаря собрались почти все жители деревни. В толпе царило радостное возбуждение; одни смеялись, другие прихлопывали в ладоши, третьи осыпали голову каменного истукана лепестками роз. Среди этой суеты только юноша и старейшина сохраняли спокойное достоинство. Наконец старик поднял руку, вокруг воцарилась тишина, подозвал родственников Бассанта и приказал им попрощаться. Накинувшись на бедного юношу со всех сторон, они принялись украшать его одежду цветами, натирать благовониями лицо и руки. Поочередно они радостно поздравляли его, целовали и обнимали, кто-то надел ему на шею цветочный венок.
Во мне росло отвращение к происходящему. Мне приходилось видеть самые низменные проявления человеческого характера, но никогда до этого я не встречал такого равнодушия и жестокости со стороны самых близких человеческому существу людей. Я почувствовал искреннюю приязнь к юноше, и про себя поклялся спасти его, во что бы то ни стало. Тем временем старейшина дал приказ разойтись по домам. «Завтра, — добавил он, — когда Отец положит голову Бассанта на алтарь, мы начнем торжество в честь нашего господина». Толпа встретила его слова оглушительным ревом, однако расходится они не спешили. Из своего укрытия я слышал, как жители с радостным предвкушением обсуждали подробности предстоящего пира. Дождавшись пока последний крестьянин не скроется из виду, я выскользнул из деревни. Старик и его жертва, не спеша, углублялись в джунгли, я следовал за ними, соблюдая крайнюю осторожность. Наконец мы вышли к небольшой поляне, в центре которой стоял алтарь, точная копия деревенского. По правде сказать, я до конца считал, что старик просто морочит мне голову. Человеческие жертвоприношения в Индии не редкость и, как правило, роль палача в них играют старейшина или жрец. Поэтому я несказанно удивился, когда увидел как старик, приказав Бассанту оставаться на месте, поворачивает обратно в деревню. Если Биджай ушел, то какая же опасность грозит несчастному? За не имением лучшего, я нашел себе подходящее укрытие, снял с плеча винтовку и приготовился отразить любую атаку с твердым намерением защитить жизнь юноши.
Несколько времени спустя, я все еще наблюдал за Бассантом, так и не решившись ему открыться. Я опасался, что юноша только помешает в осуществлении моего замысла. Тут я должен признать, к его чести, что он не выказал ни малейших признаков страха, а напротив, прислонившись спиной к алтарю, спокойно заснул! Я до сих пор не знаю, был ли Бассант так равнодушен к опасности или же тут сыграла роль тупая обреченность. Как бы то ни было, ситуация складывалась для меня благоприятно, исключив из уравнения лишнее переменное, я мог полностью сосредоточится на намеченной мной цели.
Прошло почти полчаса и ничто не предвещало опасности, как вдруг, словно по волшебству, все звуки вокруг замерли. Я удивленно огляделся, стараясь разгадать причину наступления внезапной тишины. И вдруг я увидел! С другой стороны поляны, прямо на спящего юношу, не спеша, выползал исполинских размеров змей. На мгновение я замер, пораженный. Никогда прежде мне не доводилось встречать таких гигантов. Голова его была не менее пяти футов в диаметре, а туловище, скрытое от меня в гуще деревьев, казалось, не имеет конца. Тщательно прицелившись, я поднял ружье и выстрелил… Я не стану подробно описывать нашу схватку, скажу лишь, что пуля не причинила ему никакого вреда и тогда, с воплем, словно дикий зверь, я бросился врукопашную. Дальше я почти ничего не помню, лишь окровавленная голова Змея до сих пор иногда появляется у меня во сне.
Вот тут, собственно говоря, и начинается моя история. В битве со Змеем я получил несколько тяжелых ран и почти на полгода остался прикованным к постели. Первое время жители деревни обращались со мной как с божеством. Женщины и дети, дни и ночи напролет проводили у входа в мое жилище, стараясь по первому требованию исполнить любую мою прихоть. Однако время шло и уже три месяца спустя, их поведение разительным образом изменилось. С каждым днем уход за мной становился все хуже и хуже. Дошло до того, что мне перестали приносить еду. Даже спасенный мною Бассант, перестал меня навещать. Я чувствовал, что силы стремительно покидают меня. Когда голод стал невыносим, я собрал волю в кулак и, опираясь на саблю, вышел из хижины, надеясь найти разумное объяснение происходящему.
Моим глазам открылось омерзительное зрелище. В жизни деревни, еще недавно тихой и размеренной, произошли колоссальные перемены.
— Он жил в хижине у реки, но сегодня вернулся. Пришло его время встретится с Отцом». Я с удвоенным пылом принялся за расспросы, но старик прервал меня властным жестом и попросил ночью не выходить из дома. Прежде чем я успел ответить, он удалился.
Конечно, я не собирался пропускать все самое интересное и с наступлением ночи, приняв необходимые меры предосторожности, тихонько выскользнул из хижины. У алтаря собрались почти все жители деревни. В толпе царило радостное возбуждение; одни смеялись, другие прихлопывали в ладоши, третьи осыпали голову каменного истукана лепестками роз. Среди этой суеты только юноша и старейшина сохраняли спокойное достоинство. Наконец старик поднял руку, вокруг воцарилась тишина, подозвал родственников Бассанта и приказал им попрощаться. Накинувшись на бедного юношу со всех сторон, они принялись украшать его одежду цветами, натирать благовониями лицо и руки. Поочередно они радостно поздравляли его, целовали и обнимали, кто-то надел ему на шею цветочный венок.
Во мне росло отвращение к происходящему. Мне приходилось видеть самые низменные проявления человеческого характера, но никогда до этого я не встречал такого равнодушия и жестокости со стороны самых близких человеческому существу людей. Я почувствовал искреннюю приязнь к юноше, и про себя поклялся спасти его, во что бы то ни стало. Тем временем старейшина дал приказ разойтись по домам. «Завтра, — добавил он, — когда Отец положит голову Бассанта на алтарь, мы начнем торжество в честь нашего господина». Толпа встретила его слова оглушительным ревом, однако расходится они не спешили. Из своего укрытия я слышал, как жители с радостным предвкушением обсуждали подробности предстоящего пира. Дождавшись пока последний крестьянин не скроется из виду, я выскользнул из деревни. Старик и его жертва, не спеша, углублялись в джунгли, я следовал за ними, соблюдая крайнюю осторожность. Наконец мы вышли к небольшой поляне, в центре которой стоял алтарь, точная копия деревенского. По правде сказать, я до конца считал, что старик просто морочит мне голову. Человеческие жертвоприношения в Индии не редкость и, как правило, роль палача в них играют старейшина или жрец. Поэтому я несказанно удивился, когда увидел как старик, приказав Бассанту оставаться на месте, поворачивает обратно в деревню. Если Биджай ушел, то какая же опасность грозит несчастному? За не имением лучшего, я нашел себе подходящее укрытие, снял с плеча винтовку и приготовился отразить любую атаку с твердым намерением защитить жизнь юноши.
Несколько времени спустя, я все еще наблюдал за Бассантом, так и не решившись ему открыться. Я опасался, что юноша только помешает в осуществлении моего замысла. Тут я должен признать, к его чести, что он не выказал ни малейших признаков страха, а напротив, прислонившись спиной к алтарю, спокойно заснул! Я до сих пор не знаю, был ли Бассант так равнодушен к опасности или же тут сыграла роль тупая обреченность. Как бы то ни было, ситуация складывалась для меня благоприятно, исключив из уравнения лишнее переменное, я мог полностью сосредоточится на намеченной мной цели.
Прошло почти полчаса и ничто не предвещало опасности, как вдруг, словно по волшебству, все звуки вокруг замерли. Я удивленно огляделся, стараясь разгадать причину наступления внезапной тишины. И вдруг я увидел! С другой стороны поляны, прямо на спящего юношу, не спеша, выползал исполинских размеров змей. На мгновение я замер, пораженный. Никогда прежде мне не доводилось встречать таких гигантов. Голова его была не менее пяти футов в диаметре, а туловище, скрытое от меня в гуще деревьев, казалось, не имеет конца. Тщательно прицелившись, я поднял ружье и выстрелил… Я не стану подробно описывать нашу схватку, скажу лишь, что пуля не причинила ему никакого вреда и тогда, с воплем, словно дикий зверь, я бросился врукопашную. Дальше я почти ничего не помню, лишь окровавленная голова Змея до сих пор иногда появляется у меня во сне.
Вот тут, собственно говоря, и начинается моя история. В битве со Змеем я получил несколько тяжелых ран и почти на полгода остался прикованным к постели. Первое время жители деревни обращались со мной как с божеством. Женщины и дети, дни и ночи напролет проводили у входа в мое жилище, стараясь по первому требованию исполнить любую мою прихоть. Однако время шло и уже три месяца спустя, их поведение разительным образом изменилось. С каждым днем уход за мной становился все хуже и хуже. Дошло до того, что мне перестали приносить еду. Даже спасенный мною Бассант, перестал меня навещать. Я чувствовал, что силы стремительно покидают меня. Когда голод стал невыносим, я собрал волю в кулак и, опираясь на саблю, вышел из хижины, надеясь найти разумное объяснение происходящему.
Моим глазам открылось омерзительное зрелище. В жизни деревни, еще недавно тихой и размеренной, произошли колоссальные перемены.
Страница
2 из 3
2 из 3
