Элизабет Вудстоун

— Угу.

— А как твоя Жанна?— Всё так же.

— Огрызается?— Она никогда не огрызается, — с нажимом проскрипел Полесны.

— Да, прости, — «И с какого такого перепугу они все так за эту девчонку? Ох доберусь же я до нее… «— Чаю? Или есть хочешь?— Чаю, — «Но и поем тоже, хомячок ты мой милый,» — Вудстоун прошла мимо Слава на кухню, старательно качая бедрами.

Время. Оно тянулось. Наверно, было где-то около трех. Она никогда не чувствовала время так, как чувствовали его вриколакосы. Тот же Янсен. Элизабет скосилась на сидящего за книгой Полесны. И хищно улыбнулась.

— Сла-ав? Я есть хочу… — грустно так, жалобно.

— Сейчас что-нибудь придумаю, — со вздохом, мужчина поднялся с дивана.

— Иди сюда… — всё так же жалобно позвала Вудстоун, разглядывая теперь его из-под ресниц. Человек пожал плечами и подошел. Дурак. Резкое движение — и он уже оказывается под нахтцеррет. Теперь уже прижимающей его в полную силу.

— Что?… — Я же сказала — я хочу есть! — она улыбнулась. Широко улыбнулась. А Слав, похоже, был в раздумьях — то ли сопротивляться, то ли смотреть дальше. Но, похоже честь — не быть же женщину? — в нем пересилила. Он откинулся насколько возможно назад, удивленно рассматривая клыки девушки.

— Элизабет?… Усилие. Ещё один рывок — теперь вниз, к горлу плененного… хомячка. Кровь. Совсем немного крови — только чтобы застращать. Губы прижались к щеке мужчины. Оса улыбалась.

— А знаешь, — шепотом продолжила она, проведя языком по уху Полесны, — Знаешь, что самое интересное?… Янсен — такой же как и я. И тогда, под поездом — он, возможно, и сломал себе что-то — но оно всё срослось. И там, на Маскараде — его проткнули по-настоящему, да… И он так же питается кровью, мой милый, — пальцы игриво скользнули по груди вдруг притихшего человека, — Возможно — кровью твоей Жанны… Ей он ничего не сделает. Но вот какие выводы у него будут? Первая часть подлянки есть. Элизабет улыбалась, пряча улыбку в блондинистых волосах хомячка… «