Болячка

Раньше в Убежище проживало человек так тысяч пять. Сейчас нас едва ли больше трех тысяч наберется. На мое же счету человек сто. И всего две дюжины «неудачных операций». Обо мне говорят как о очень удачливом и талантливом хирурге. Чтобы меня клят побрал. Как же я ненавижу фантастику. Завидую самой черной завистью космическим высокоинтеллектуальным сволочам-атлетам. Я закрыл книгу, аккуратно заложив между страниц закладку, положил ее в прикроватную тумбочку и, накрывшись шерстяным одеялом, попытался заснуть. И мне это удалось. Керосинку задул сосед по комнате.

Сон.

Снилось что попал я в какой-то иной мир. Светлый, яркий, красочный. Высокие красивые дома, сплошь стекло, сталь и пенопластик. Прямые красивые улицы. Красивые летучие машины бесшумно носились в голубых небесах. Красивые здоровые люди разговаривали, ели мороженое, пили лимонад, смеялись, сидели на скамейках и шли по своим делам. Звучала легкая приятная музыка. Неспешно плыли в небе легкие облака и светило яркое сильное солнце. И посреди всей этой красоты и света стоял я. Грязный и вонючий, в давно не стиранной серо-зеленой рабочей робе, с засаленным воротником и бесчисленными разноцветными неровными заплатками, с раздутыми набитыми мусором карманами. В стоптанных остро пахнущих армейских берцах. Серокожий, бледнолицый, с отекшей поцарапанной рожей. С нервными тощими пальцами, украшенными многочисленными шрамами, следами укусов и ожогов. С обломанными и обгрызенными ногтями. Седой, и с полубезумными глазами. И все эти красивые люди подходили ко мне и спрашивали не нужна ли помощь, и что со мной такого случилось. А я не мог им ответить. Я уставился себе под ноги и слезы потекли из моих покрасневших глаз. Крупные тугие соленые капли разбивались о красивые кирпичи, которыми была выложена вся площадь. Лужа начала стремительно расти. И вот она уже под ногами окруживших меня милых, добрых и красивых людей. Я поднимаю голову, готовый принять помощь от них, улыбаясь и стирая грязь с лица. И вижу как эти красивые люди один за другим стремительно «заболевают». Покрываясь трупными пятнами и ужасными опухолями, разлагаясь на глазах, с отваливающимися членами они с мольбой протягивают ко мне руки. Теперь они не предлагают помощи. Теперь они ее сами просят. Они кричат и оседают на землю кучками праха. Я тоже кричу. И просыпаюсь.

Пробуждение.

Меня разбудил Вова. Он тряс меня за плечо и что-то быстро говорил. Я сразу не понял, но когда понял -ужаснулся. «Заболел» доктор Верховцев. И нет никого, чтобы его прооперировать, кроме меня. Я печально и устало вздохнув, встал с кровати и захватив спички, лежащие на прикроватной тумбочке, пошел вслед за Вовой. Предстояла еще одна операция. Надеюсь удачная. Очень на это надеюсь.