Синдром сталкера

Как только купили дачу, мама настояла на том, чтобы все эти отцовские сокровища убрали поскорее из квартиры. Она не разделяет увлечения папаши и, по-моему, боится больше всего на свете вот этих масок на стенах. В детстве я и сам их боялся. А подрос — понял, что всё это деревяшки и шкуры, только и всего.

— Ну, не скажи, — возразил сталкер.

— Если бы ты знал происхождение, назначение и историю этих вещей, ты бы относился к ним более уважительно. Поверь, они этого стоят.

— Не знаю, может быть, — согласился Денис.

— Но меня сейчас больше интересует вопрос, что ты будешь пить?

— Если есть пиво, я бы выпил. Очень пить хочется.

— Сейчас посмотрю.

— Денис вышел на кухню очень скромных размеров, вход в которую скрывали лианы, открыл холодильник и, обнаружив несколько сортов пива, крикнул:

— Тебе какое, светлое или тёмное?

— Светлое, если можно.

Денис вернулся с бутылкой пива и бутылкой вина.

— Я пиво не люблю, — пояснил он, ставя бутылки на стол.

— Лучше вина выпью.

— Я в твои годы тоже пиво терпеть не мог, а потом как-то привык, даже полюбил.

Денис снова вышел на кухню, взял высокие стаканы из навесного шкафа, из холодильника достал нарезку из красной рыбы и шоколадку. Со всем этим он вернулся в комнату и, разместив на столе, сказал:

— За что будем пить, сталкер?

— За то, чтобы твои желания исполнились, — ответил молодой человек.

— Да брось ты! — воскликнул юноша.

— Хватит туман напускать. Оставь эти многозначительные намёки, а то я и вправду начну думать, что ты сталкер.

— Для начала налей по праву хозяина. И чем плох тебе тост?

Денис не ответил. Молча налил полный стакан пива гостю и почти половину стакана вина — себе. Называющий себя сталкером взял со стола стакан и залпом осушил его, затем уже сам наполнил свою ёмкость пивом, промокнул салфеткой разлившуюся пену, взял кусочек красной рыбы и, уже не спеша, стал наслаждаться прохладным напитком. Денис тоже залпом выпил свою порцию вина, закусывая его шоколадным квадратиком.

— Хороший тост, хорошее вино, — проговорил он, снова наполняя стакан рубиновым нектаром.

— Тебе не кажется, что ты мне кое-что должен объяснить? На что ты намекал по дороге сюда? Что я должен понять именно здесь, на своей даче?

— Ещё не время, — спокойно ответил сталкер, делая глоток из стакана.

— Не время! А когда будет время? Скоро уже вечер. Я хочу знать!

Дениса стали раздражать спокойствие и неразговорчивость гостя. Он вылил остатки вина в свой стакан, сделал несколько глотков, закурил и, откинувшись на диване, уставился на собеседника, ожидая ответа. Пауза настолько затянулась, что Денис успел докурить сигарету и допить вино.

— Ты вообще кто? — не скрывая раздражения, нарушил он молчание.

— Сталкер, — всё так же спокойно ответил молодой человек.

— Это я уже слышал. Кто ты, откуда, чем занимаешься? Какое тебе дело до меня? Если ты рассчитываешь на благодарность за то, что остановил меня на мосту, то зря! Не сегодня, так завтра захочу — сделаю это. Что молчишь?

— Глупо.

— Да что глупо? Ты можешь нормально говорить?

— Глупо умирать тому, кому причинили боль. Умирать должны причиняющие боль.

— Ты хочешь, чтобы я прикончил того старого борова и свою мамашу, а заодно и бросившую меня девушку?

— Этого ты хочешь.

— Я?! — Денис пришёл в ужас от этой мысли.

— Послушай, студент, вино на тебя плохо действует. Нет ли у тебя чего-нибудь покрепче? Я бы тоже не отказался. А потом продолжим разговор.

— Есть водка, есть виски и, кажется, коньяк, — растерянно проговорил Денис.

— Неси мужской напиток — водку. А я с твоего позволения посмотрю на африканские диковинки. Не возражаешь?

— Да ради бога, — сказал юноша, вставая с дивана.

— Отец опять что-нибудь припрёт из Африки. Он помешан на этих безделушках, а я уже давно ровно дышу на эту экзотику.

— Это ты зря, студент, — сталкер взял в руки копьё, стал внимательно рассматривать его, при этом поглаживая отполированное древко, как будто встретил давно забытую вещь.

— В отличие от тебя папаша знает толк в этих штуках. Вот это копьё — оно не для охоты. У него совсем другое предназначение. Посмотри, какое длинное остриё — не меньше полуметра, широкое, как меч, и острое, как бритва. Это не декоративное оружие, а ритуальное. Судя по этим зазубринам, оно вскрыло не одну грудную клетку жертв. Вероятнее всего, папаше оно досталось после истребления племени каннибалов — иначе никак не могло попасть в чужие руки: для африканских дикарей это не меньшая святыня, чем для христиан наконечник копья, которым римлянин проткнул печень Христа. Могу поручиться, что другого такого копья нет ни у одного коллекционера Европы.