За окном стояла осенняя ночь. Было только самое начало сентября, время, когда водяной среди трясины варит своё пиво, а леший сгребает в свои палаты охапки листьев, чтобы потом, когда ещё недавно густые кроны деревьев превратятся в кривые чёрные сучья, заметать дорогу неаккуратным путникам, блуждающим по лесу вечерами.
Добавить в моё избранное
3 мин, 33 сек 4306
На старой электроплитке закипал чайник. Дядя Коля сидел в углу на раскладном кресле, укутав ноги пледом, и довольно курил трубку.
- Любишь чай?
- Да, есть немного.
- Правильно, - он выдохнул густой клуб дыма. - В чае самая сила! Я тоже любитель чайку попить. Как нечисть кровь любит, так я чай.
Меня передёрнуло от такого сравнения, я обернулся. Старик задумчиво глядел в окно.
- Ты это, дядь Коль, к чему?
- Да так, есть у меня для тебя рассказец один интересный, да не ко сну, наверное.
- Ничего, потерплю уж как-нибудь. Расскажи!
- Ну, слушай.
Было это во времена тяжёлые. Отец мой работал на Путиловском, а мать на дому, одежду шила на заказ. Тогда в городах трудно с продовольствием было, вот и отправляли нас, четверых детей в деревню к деду и бабке, там какое никакое хозяйство у них было, огород, скотина, да и помощь им была нужна. Так и ездили.
В то лето, о котором я тебе рассказывать буду, было мне годков десять. Дед мой человеком был суровым, старой закалки - что не по его было, сразу бил. Но мне, как младшенькому, поменьше доставалось - в любимцах я у него ходил.
Сразу тогда бросилось в глаза, как постарела бабушка за зиму. Дед, правда, тоже похудел и стал бледным, но когда - то румяное бабушкино лицо превратилось в печёное яблоко. Тогда я всё списал на возраст.
Дни летели незаметно: днём мы были в поле, на огороде, а вечером разжигали костёр на берегу реки и рассказывали небылицы разные. И как-то, в один из таких вечеров, я остался из малышей один со старшими. В этот вечер непогодилось, но расходиться никто не хотел. Ну и уж ближе к ночи парни с девками начали по парам разбредаться - дело-то молодое. Меня домой отправили. Дорога через лес шла, а он летом-то, впрочем, как и в любую другую пору, заповедный, диковинный. Это я к тому, что не знаю, привиделось мне или взаправду было. Но…
В холодную погоду меня, младшего, забирали спать в дом. Так и в ту ночь было. Натерпелся я страху среди этих кустарников тёмных, но к деревне вышел. Прошмыгнул через калитку и в кусты упал; замер - боюсь, не знаю чего, а боюсь. Вдруг вижу - дед мой, видно, со двора возвращался. Встал он, огляделся, а глаза горят, и лицо в темноте как уголёк светится. Постоял он, постоял, да и пошёл в дом. Не знаю, сколько времени прошло, но не выдержал я и тоже в избу прокрался. Внутри тишина гробовая, только ходики на стене стучат, да стук такой, словно в стену молотком колотят. Никто не шевелится, не кряхтит, деда на печи нету. Ну, я аккуратно в комнату прокрался, заглядываю и вижу, склонился дед над бабушкой и ртом в самую шею упёрся, я уж грешным делом подумал… Но не то что - то. Слышу, захрипел дед и словно сковало меня. Ни жив, ни мёртв, а он возьми да подыми свои глазюки святящиеся, да как зыркнет, а изо рта зубы длиннющие торчат, в крови все и лицо красным горит. Тут я попятился. Дошёл до лавки, боты скинул, накрылся одеялом, а дыханье так перехватило, и волосы на голове шевелятся, думаю, сейчас и меня съест. Не было его минут с пяток. Потом шаги послышались и в проходе дверном встал, как тень чёрная, только морда горит. Я глянул на него - хвать, а он около меня и таким холодом повеяло.
- Скажешь кому - съем тебя, молчать будешь - живи с миром, младшой.
И засмеялся, а смех такой, что неделю потом у меня в ушах стоял.
Бабушка в том же году померла, а дед следом за ней через пол года ушёл, но, говаривали, долго ещё успокоиться не мог, всё ночами по деревне ходил. Но это уже, наверное, россказни. Всегда знающие люди на похоронах были, и не один нечистый просто так в землю не ложился, так и деду моему осиновый кол в сердце и вогнали, чтоб душа его успокоилась.
- Ну, как тебе история моя? Страшная?
- Ничего сказать тут не могу, действительно страшно.
Дядя Коля пристально всматривался в сгущающийся мрак за окном. Я тоже невольно обернулся, но ничего не смог разглядеть - тьма была кромешная.
- А есть ли у тебя, мил человек, чертополох над дверью? Травка такая, которая от всего защитить может.
- Есть. Ещё бабушка моя вешала.
- Это хорошо, - задумчиво проговорил старик, всё ещё всматриваясь в ночной пейзаж. Я ещё раз взглянул в окно и, уже привыкшими к темноте глазами, заметил какие - то плывущие по осеннему туману фигуры…
- Любишь чай?
- Да, есть немного.
- Правильно, - он выдохнул густой клуб дыма. - В чае самая сила! Я тоже любитель чайку попить. Как нечисть кровь любит, так я чай.
Меня передёрнуло от такого сравнения, я обернулся. Старик задумчиво глядел в окно.
- Ты это, дядь Коль, к чему?
- Да так, есть у меня для тебя рассказец один интересный, да не ко сну, наверное.
- Ничего, потерплю уж как-нибудь. Расскажи!
- Ну, слушай.
Было это во времена тяжёлые. Отец мой работал на Путиловском, а мать на дому, одежду шила на заказ. Тогда в городах трудно с продовольствием было, вот и отправляли нас, четверых детей в деревню к деду и бабке, там какое никакое хозяйство у них было, огород, скотина, да и помощь им была нужна. Так и ездили.
В то лето, о котором я тебе рассказывать буду, было мне годков десять. Дед мой человеком был суровым, старой закалки - что не по его было, сразу бил. Но мне, как младшенькому, поменьше доставалось - в любимцах я у него ходил.
Сразу тогда бросилось в глаза, как постарела бабушка за зиму. Дед, правда, тоже похудел и стал бледным, но когда - то румяное бабушкино лицо превратилось в печёное яблоко. Тогда я всё списал на возраст.
Дни летели незаметно: днём мы были в поле, на огороде, а вечером разжигали костёр на берегу реки и рассказывали небылицы разные. И как-то, в один из таких вечеров, я остался из малышей один со старшими. В этот вечер непогодилось, но расходиться никто не хотел. Ну и уж ближе к ночи парни с девками начали по парам разбредаться - дело-то молодое. Меня домой отправили. Дорога через лес шла, а он летом-то, впрочем, как и в любую другую пору, заповедный, диковинный. Это я к тому, что не знаю, привиделось мне или взаправду было. Но…
В холодную погоду меня, младшего, забирали спать в дом. Так и в ту ночь было. Натерпелся я страху среди этих кустарников тёмных, но к деревне вышел. Прошмыгнул через калитку и в кусты упал; замер - боюсь, не знаю чего, а боюсь. Вдруг вижу - дед мой, видно, со двора возвращался. Встал он, огляделся, а глаза горят, и лицо в темноте как уголёк светится. Постоял он, постоял, да и пошёл в дом. Не знаю, сколько времени прошло, но не выдержал я и тоже в избу прокрался. Внутри тишина гробовая, только ходики на стене стучат, да стук такой, словно в стену молотком колотят. Никто не шевелится, не кряхтит, деда на печи нету. Ну, я аккуратно в комнату прокрался, заглядываю и вижу, склонился дед над бабушкой и ртом в самую шею упёрся, я уж грешным делом подумал… Но не то что - то. Слышу, захрипел дед и словно сковало меня. Ни жив, ни мёртв, а он возьми да подыми свои глазюки святящиеся, да как зыркнет, а изо рта зубы длиннющие торчат, в крови все и лицо красным горит. Тут я попятился. Дошёл до лавки, боты скинул, накрылся одеялом, а дыханье так перехватило, и волосы на голове шевелятся, думаю, сейчас и меня съест. Не было его минут с пяток. Потом шаги послышались и в проходе дверном встал, как тень чёрная, только морда горит. Я глянул на него - хвать, а он около меня и таким холодом повеяло.
- Скажешь кому - съем тебя, молчать будешь - живи с миром, младшой.
И засмеялся, а смех такой, что неделю потом у меня в ушах стоял.
Бабушка в том же году померла, а дед следом за ней через пол года ушёл, но, говаривали, долго ещё успокоиться не мог, всё ночами по деревне ходил. Но это уже, наверное, россказни. Всегда знающие люди на похоронах были, и не один нечистый просто так в землю не ложился, так и деду моему осиновый кол в сердце и вогнали, чтоб душа его успокоилась.
- Ну, как тебе история моя? Страшная?
- Ничего сказать тут не могу, действительно страшно.
Дядя Коля пристально всматривался в сгущающийся мрак за окном. Я тоже невольно обернулся, но ничего не смог разглядеть - тьма была кромешная.
- А есть ли у тебя, мил человек, чертополох над дверью? Травка такая, которая от всего защитить может.
- Есть. Ещё бабушка моя вешала.
- Это хорошо, - задумчиво проговорил старик, всё ещё всматриваясь в ночной пейзаж. Я ещё раз взглянул в окно и, уже привыкшими к темноте глазами, заметил какие - то плывущие по осеннему туману фигуры…
