В шаге от рая (мистико-эротический хоррор)

Миленхирим прервав диалог и посмотрев в девичьи обворожительные глаза Умбриэля, продолжил — Из-за тебя я уже, чуть ли не тысячу лет здесь в этой земной дыре, мой любимый, Умбриэль — и подколол едко – У меня есть причина теперь просто плюнуть на все это. И послать все в саму преисподнюю. Вот такие дела, любимая?

Миленхирим сделал специально акцент на этих словах, стараясь выделить их особенно, чтобы досадить Умбриэлю. Он знал, что Умбриэль обидчив, н о быстро отходчив и простит его. Но цель не в этом. А снова разжечь пожар Небесной Божественной страстной между ними двумя любовниками ангелами духовной и плотской любви. Ревность и обиды сильно заводили Умбриэля в ответных мерах. А мерами были его дикая неуправляемая до сумасшествия любовь. Как знак этакого наказания за свои обиды. Это и свело все к изгнанию с Небес Миленхирима. Но он собой и своим изгнанием выгородил Умбриэля. И он уже не думал с ним снова сойтись и встретиться. Но сейчас, все возвращалось на круги свои. И Миленхирим в своей душе заблудшей и позабытой уже сейчас надеялся на многое.

Прекрасные девичьи глаза в черной оправе тонких изогнутых бровей Умбриэля засветились неистовым гневом. Но, тут же, они снова стали прежними. Он увидел это. То яростное бешеное злобное и такое любимое пламя в глазах любимого. Вслед которому, должно произойти то, что должно было случиться.

— Ты обвиняешь меня в трусости, Миленхирим! Но, сам пал до уровня человека! – произнес ему обиженный и разгневанный уже совсем ангел Умбриэль — Ты Ангел Божий, стал, почти, как вот эти все дергающиеся на той площадке!

Его женское красивое обрамленное длинными русыми вьющимися волосами лицо смотрящего в сверкающий яркими светомузыки огнями зал, передернулось презрением — Что хорошего пасть, вот так до их уровня!

И получить вот это твое такое гниющее стареющее год от года тело! —

Умбриэль обидчиво и капризно, как женщина, отвернулся к барной стойке и замолчал. Миленхирим повернулся к нему и прижался плечом

к обворожительной молодой особе, обняв за тонкую гибкую женскую талию.

— Вам может, чего-нибудь налить? — спросил, слушая вскользь, их разговор и принимая его за бредятину обколотых или пьяных придурков бармен.