Восставший из Ада. Анафема

Он нравиться ей, и она это сегодня сделает.

— «Оливер Макафферти»— вдруг прозвучало в Джудит Флоэрти женской черноволосой голове — «Ты мой этой ночью. Я сведу тебя с ума».

Она понимает, что все эта шкатулка, делает с Джудит немыслимые вещи. Что ей до боли знакома теперь она и имеет к ней какое-то отношение сейчас ко всему этому, что с ней происходит. Дикому и практически неуправляемому.

Эта коробка была сейчас у Джудит Флоэрти в ее дамской сумочке, среди помад, пудры и прочего всего женского барахла. Джкдит привезла ее с собой сюда, прямо на свою работу. Она, так напугала ее, что надо было, что-то с ней сейчас делать. Потому, как Джудит теперь боялась ее и не хотела больше иметь ее при себе.

Ее с этой старинной шкатулкой, что-то связывало. И нужно было от нее быстрей избавиться.

Она захотела вернуть ее прежнему опять владельцу. Этому Бени Кунцу. Ведь все равно она ее взяла бесплатно. Не взяв никаких денег. Думается, претензий никаких не будет.

Джудит решила после работы, утром срочным делом заехать в тот магазин и вернуть эту вещицу обратно продавцу старьевщику. Да и вообще, завязать навсегда с этим магазином того восьмидесятилетнего старика. Теперь кажущегося ей, Джудит Флоэрти таким же жутким как эта шкатулка.

В гримерку вошел через отворенную охранником здоровяком и качком вышибалой Метом Кешнером дверь сам ресторатор и директор ресторана «THE SNAKE KINGDOM» Клайв Мак-Харми.

— Поторопимся, мои девочки. Время близиться к самой ночи. Пора начинать работать. Гости все собрались и подразогрелись нашими дорогими хмельными напитками — произнес свою одну и ту же речь, сам ресторатор и хозяин ночного увеселительного шумного заведения Клайв Мак — Харми — Поторапливайтесь со своими нарядами, мои куколки, мои террариумные прекрасные змейки. Пока все они догоняются крепким ромом и виски. Пора работать и приносить мне и моему ресторану хорошие барыши.

— Тоже, тот еще скотина – шепотом произнесла ей сидящая рядом за таким же гримерным столиком подружка еврейка сорокалетняя Гамаль Шаадим. Она хитро ей и лукаво красиво улыбнулась.

— Тише, а то услышит — произнесла в ответ Джудит Флоэрти подружке, крася свои алой блестящей помадой свои полненькие женские красивые губки.

Гамаль поправляя свою шикарную размера четвертого женскую еврейки грудь в золоченом танцевальном лифчике с обвесками, как-то снисходительно покачала головой.

— Успокойся, подруга – она ей ответила – Этот даже ухом не поведет, скажи я ему даже это открыто и в лицо. Этот наш мздоимец и рабовладелец, только и знает, что деньги считает. Ему плевать на чьи-то личные и прочие о нем мнения. Совершенно. И, кто о нем, что вообще думает. Он только заботится о благополучии своего разгульного алкогольного заведения. И все, моя подружка Джудит.

– Во сколько, я сюда приехала? Я, похоже, здорово опоздала в этот раз — она решила уточнить у своей подруги еврейки.

— Только, что перед началом самой работы – Гамаль ей ответилам и еще произнесла – Все в порядке. Все нормально. Никто этого не заметил. Надо, просто быстро себя привести в порядок и все.

Гамаль Шаадим была действительно отличная подруга для Джудит Флоэрти. Такая, какую еще надо поискать. Она всегда окажется рядом и всегда поддержит, и если что поможет. И ни в чем не откажет. Это Джудит знала и доверяла ей всегда во всем. Она бы не доверилась никому, кроме Гамаль Шаадим. Особенно с личными проблемами, горестями и бедами. И она, Джудит Флоэрти, почему-то ощущала всем своим телом и разумом, что знала эту еврейку танцовщицу беллидэнса сорокалетнюю Гамаль Шаадим точно целую вечность. Будто были они уже давно с ней знакомы. Точно из какой-то иной жизни. Она для Джудит Флоэрти была точно родная старшая сестра. И уж кому, кому, а она бы ни к кому бы, не побежала за помощью, если что другому. Ни к этой уличной путанее негритянке танцовщице лет тридцати Опре Карере. Ни этой еще совсем соплюхе, лет двадцати семи коллеге по ночной работе Кети Дэвидсон. И уж тем более к этой вечно задевающей всех здесь в их танцевальном коллективе вечно ревнующей Джудит ко всему и, к пьяным мужчинам, считающей ее соперницей по сцене, почти такой же красивой как Джудит Флоэрти двадцатидевятилетней итальянке Габриель Салонне.

Про мужчин тут, вообще можно даже не говорить. Что думали одним своим только детородным членом. Да думали о деньгах. Какая там, вообще могла быть любовь среди таких.

Вот таксист этот Карим Моафи, с кем Джудит совсем недавно познакомилась, был еще ничего. Как ей показалось. С этим парнем можно было бы закрутить роман. Только какой, он был тоже в жизни и на самом деле. И насколько бы этого романа хватило бы.

А вот подруга еврейка Гамаль Шаадим, все же была на все случаи жизни. Здесь в этом городе Нью-Йорке. В этом рассаднике порока и грехов. Мире, крутого криминального бизнеса.