Добавить в моё избранное
212 мин, 9 сек 142
И произнесла Пинхеду – Я еще не твоя. И не известно еще, когда таковой стану, Пинхед. Ты властен тут над всеми, но не надо мной. Ты даже пальцем не имеешь права меня трогать. И уж тем более руками.
— Я бы, доставил тебе столько удовольствия, моя любимая Джудит, что ты даже не представляешь себе – он продолжил ей говорить — Хочешь отделаться от меня, как, когда-то пыталась отделаться Керсти Коттон. Ну, что же, попробуй.
Пинхед отошел назад на несколько шагов и окинул ее своим тем ледяным не моргающим взором черных жаждущих страданий и боли глаз, главного садиста и мучителя мира Левиафана.
Сейчас Пинхед, просто пожирал ее девичье молодое, лет двадцатидевяти совершенно практически нагое, смуглое, перемазанное скользкой блестящей смазкой гибкое танцовщицы живота тело.
Слева стоял и издавал булькающие противные звуки в тишине Сенобит Пузырь Ласло, облизываясь своим слюнявым длинным черным извращенца языком. Справа стояла черная монашка Николетта, скрестив на груди свои с острыми кривыми серпами руки. А между ними и чуть впереди стоял палач Левиафана Щелкунчик, стучащий своим зубастыми челюстями беспрерывно, наводя ужас даже на саму темноту. За спинами этих четверых главных Сенобитов в иерархии куба Левиафана, стояли остальные Сенобиты. Вверху над их головами и головой Джудит Флоэрти издавая металлический скрежет, и звон в тугой натяжке, висели крест, накрест, пересекая весь ресторанный танцевальный главный с замершими в неподвижной разноликой позе, порой смешной даже, дерущихся посетителей, мужчин и женщин, длинные цепи. От края зала до края и со всех сторон, утопая в непроглядную черную вязкую темноту большого ресторанного зала. Где-то в самом темном пространстве из самой темноты доносился звон колокола. Но, это был не церковный колокол, а колокол мира демона и дракона Левиафана. Колокол его висящего в самом пространстве над каменным бесконечным, многоэтажным, раскинувшимся во все четыре стороны лабиринтом его жилища. Исписанного и изрисованного загадочными письменами и иероглифами. Это был сам храм и недоступная даже Сенобитам область самой его силы и власти над всей этой территорией и самих границ его адского мира. Он был придан медленному вращению и из него в самой середине, остроконечного вытянутого почти в две стороны громадного принявшего исконную последнюю форму трансформации и конфигурации в первоначальном виде двойного соединенного нижней частью тетраэдра с оглушительным звуковым гулом распространялся свет в виде черных лучей. Что представляли собой глаза Левиафана его злобную безжалостную душу и сам извращенный садистический практически сумасшедший дикий звериный разум. Эти лучи черного света никогда не спали и все контролировали. Они отдавали приказы всему лабиринту. Всем прислужникам его Сенобитам и всем живущим в нем на всех многочисленных ярусах демоническим кошмарным существам.
Пинхед стоял неподвижно и рассматривал Джудит пристально, впитывая в себя зрительно каждый кусочек ее женского тела и улавливая все его запахи своим идеально белым, точно мел, как и лицо в торчащих длинных булавках носом. Он, Пинхед любовался ей. Она нравилась ему. Не только как мученица, но и как женщина. Даже в самом мучительном и кошмарном Аду, может быть любовь. Его взор черных глаз выдавал это. И он, наслаждался дивным зрелищем от черных вьющихся змеями вниз по плечам груди и спине волос Джудит, до самых внизу под легкой полупрозрачной белой из шелка юбкой вуалью стройных изящных в овалах бедер до самых ступней в танцевальных туфлей ног. Он, сейчас выдумывал в своей истыканной длинными острыми булавками гвоздями голове всякие извращенные кровавые мучительные аттракционы с ее этим невероятно красивым женским молодым телом. И она, видела это в его не моргающих никогда черных зрачками глазах.
— Я Сенобит, как и ты, Пинхед! Я любимица само го Левиафана! — произнесла она, громко ему — Не забывай это и сам не забывайся!
— Я знаю, любовь моя – произнес ей булавочноголовый, сдержанно и спокойно, холодным ледяным тоном своего тяжелого мрачного голоса – Но сбежать, вот так запросто тебе вряд ли от меня и моего хозяина удастся. Даже Керсти Коттон не смогла отделаться от меня вот так просто.
Он, сверкнув злобно своими, не моргающими никогда самого главного Сенобита глазами с черными зрачками, громко и злобно ей произнес — Ты, наверное забыла для чего тебя отпустил сюда наш Бог Левиафан? – произнес главный из Сенобитов Пинхед. Не на легкую вольную прогулку. Сделка Джудит, сделка. Душа за другую душу.
Она окинула своими карими глазами всех служителей коробки Лемаршана и выкрикнула — Я никогда не вернусь обратно к Левиафану! — прокричала Джудит Флоэрти принцу блаженных страданий, боли и сладостных мучений Пинхеду — Я сделаю все, что обещала и что потребуется для этого, запомни это! Я пойду на все ради этого!
— Джудит – вдруг, неожиданно для всех других Сенобитов и ее самой Джудит раздался голос еще одного Сенобита и ее подруги по Аду, Николетты — Не сдавайся.
— Я бы, доставил тебе столько удовольствия, моя любимая Джудит, что ты даже не представляешь себе – он продолжил ей говорить — Хочешь отделаться от меня, как, когда-то пыталась отделаться Керсти Коттон. Ну, что же, попробуй.
Пинхед отошел назад на несколько шагов и окинул ее своим тем ледяным не моргающим взором черных жаждущих страданий и боли глаз, главного садиста и мучителя мира Левиафана.
Сейчас Пинхед, просто пожирал ее девичье молодое, лет двадцатидевяти совершенно практически нагое, смуглое, перемазанное скользкой блестящей смазкой гибкое танцовщицы живота тело.
Слева стоял и издавал булькающие противные звуки в тишине Сенобит Пузырь Ласло, облизываясь своим слюнявым длинным черным извращенца языком. Справа стояла черная монашка Николетта, скрестив на груди свои с острыми кривыми серпами руки. А между ними и чуть впереди стоял палач Левиафана Щелкунчик, стучащий своим зубастыми челюстями беспрерывно, наводя ужас даже на саму темноту. За спинами этих четверых главных Сенобитов в иерархии куба Левиафана, стояли остальные Сенобиты. Вверху над их головами и головой Джудит Флоэрти издавая металлический скрежет, и звон в тугой натяжке, висели крест, накрест, пересекая весь ресторанный танцевальный главный с замершими в неподвижной разноликой позе, порой смешной даже, дерущихся посетителей, мужчин и женщин, длинные цепи. От края зала до края и со всех сторон, утопая в непроглядную черную вязкую темноту большого ресторанного зала. Где-то в самом темном пространстве из самой темноты доносился звон колокола. Но, это был не церковный колокол, а колокол мира демона и дракона Левиафана. Колокол его висящего в самом пространстве над каменным бесконечным, многоэтажным, раскинувшимся во все четыре стороны лабиринтом его жилища. Исписанного и изрисованного загадочными письменами и иероглифами. Это был сам храм и недоступная даже Сенобитам область самой его силы и власти над всей этой территорией и самих границ его адского мира. Он был придан медленному вращению и из него в самой середине, остроконечного вытянутого почти в две стороны громадного принявшего исконную последнюю форму трансформации и конфигурации в первоначальном виде двойного соединенного нижней частью тетраэдра с оглушительным звуковым гулом распространялся свет в виде черных лучей. Что представляли собой глаза Левиафана его злобную безжалостную душу и сам извращенный садистический практически сумасшедший дикий звериный разум. Эти лучи черного света никогда не спали и все контролировали. Они отдавали приказы всему лабиринту. Всем прислужникам его Сенобитам и всем живущим в нем на всех многочисленных ярусах демоническим кошмарным существам.
Пинхед стоял неподвижно и рассматривал Джудит пристально, впитывая в себя зрительно каждый кусочек ее женского тела и улавливая все его запахи своим идеально белым, точно мел, как и лицо в торчащих длинных булавках носом. Он, Пинхед любовался ей. Она нравилась ему. Не только как мученица, но и как женщина. Даже в самом мучительном и кошмарном Аду, может быть любовь. Его взор черных глаз выдавал это. И он, наслаждался дивным зрелищем от черных вьющихся змеями вниз по плечам груди и спине волос Джудит, до самых внизу под легкой полупрозрачной белой из шелка юбкой вуалью стройных изящных в овалах бедер до самых ступней в танцевальных туфлей ног. Он, сейчас выдумывал в своей истыканной длинными острыми булавками гвоздями голове всякие извращенные кровавые мучительные аттракционы с ее этим невероятно красивым женским молодым телом. И она, видела это в его не моргающих никогда черных зрачками глазах.
— Я Сенобит, как и ты, Пинхед! Я любимица само го Левиафана! — произнесла она, громко ему — Не забывай это и сам не забывайся!
— Я знаю, любовь моя – произнес ей булавочноголовый, сдержанно и спокойно, холодным ледяным тоном своего тяжелого мрачного голоса – Но сбежать, вот так запросто тебе вряд ли от меня и моего хозяина удастся. Даже Керсти Коттон не смогла отделаться от меня вот так просто.
Он, сверкнув злобно своими, не моргающими никогда самого главного Сенобита глазами с черными зрачками, громко и злобно ей произнес — Ты, наверное забыла для чего тебя отпустил сюда наш Бог Левиафан? – произнес главный из Сенобитов Пинхед. Не на легкую вольную прогулку. Сделка Джудит, сделка. Душа за другую душу.
Она окинула своими карими глазами всех служителей коробки Лемаршана и выкрикнула — Я никогда не вернусь обратно к Левиафану! — прокричала Джудит Флоэрти принцу блаженных страданий, боли и сладостных мучений Пинхеду — Я сделаю все, что обещала и что потребуется для этого, запомни это! Я пойду на все ради этого!
— Джудит – вдруг, неожиданно для всех других Сенобитов и ее самой Джудит раздался голос еще одного Сенобита и ее подруги по Аду, Николетты — Не сдавайся.
Страница
23 из 61
23 из 61
