Добавить в моё избранное
44 мин, 34 сек 39
Я не кричал, не плакал, не вопил — у меня просто не было на это не сил не времени, в моей голове была лишь одна мысль — «я должен был спасти себя, спасти себя любой ценой».
Практически сразу после этого я бросился в ванную с практически инстинктивным желанием смыть с себя всё, что осталось с того случая. Мне нужно было себя очистить, мне нужно было избавиться от клейма невозможного, мне нужно было оторвать от себя эту гниль и просто, чёрт побери, жить как раньше! Чистота, чистота тела, чистота духа, чистота и ещё раз чистота — вот чего я больше всего нуждался. Поэтому я тёр, тёр и ещё раз тёр свою кожу, словно желая содрать с себя всё, что могло напомнить о этом дне. Вода текла по моему телу, пока я снова и снова оттирал от своего тела что-то, что чуствовал всем нутром. Мой разум не мог даже вообразить какую агонию испытала та псина, и я любой ценой пытался избежать подобной судьбы. Однако ощущение осквернённости, неправильности и заражённости моей сущности не уходило, оно держало меня в тисках моего страха заставляя продолжать тереть. Я был ясно уверен что я по прежнему под воздействием, что пёс был жертвой чего-то кошмарного и невообразимого и если я не защищу себя, то умру точно также. Я ощущал себя чем-то иным, чем-то прогнившим и испорченным, чем-то чем я не должен быть. Поэтому я продолжал, продолжал тереть, игнорируя ощущения боли, что медленно нарастали в моей плоти. Мною владело желание отскоблить собственную кожу, отодрать мышцы, сломать кости, вцепиться себе в глотку и душить, душить, душить, пока гнилые, одурманенные ирохом неведомого мозги не полезут из ушей.
Мое сознание было словно отделено от тела, оно пребывало в помешательстве, лишённое всякого здравого смысла и движимое лишь одной целью — очистить себя, в любой форме и любыми средствами. Это было безумие, чистое безумие что пожирало меня изнутри, и я был бессилен, абсолютно бессилен против него. Очнулся я лишь когда, растирая губкой кожу, мои ногти впились в неё достаточно сильно чтобы вызвать кровь. Я очнулся, словно вырванный из транса, и, осмотрев свою растёртую почти до мяса кожу, осознал что только что чуть не натворил. Я должен был бояться дальше, я должен был кричать от боли но я ощущал лишь внутреннее опустошение. Для моей психики на сегодня видимо было достаточно потрясений, помешательств и безумных желаний поэтому она просто «отключилась», оставив меня пустым внутри. Не имея более не моральных не физических сил делать что либо, я медленно выключил воду, выполз из ванной и, еле добравшись до кровати, провалился в безумные, порождённые самыии ужасными безднами бессознательного сны.
Боже, эти сны, эти отвратительные сны. Я не видел ничего подобного им до этого, и надеюсь что никогда не увижу позже. Когда я пишу, говорю или даже думаю о них я чувствую себя виновным, виновным в том что кто-то кроме меня будет знать об этом. Но тем не менее я должен рассказать и о них, вдруг это имеет какое-то значение? Вдруг они значат намного больше, чем я могу себе представить? Ладно, пусть будет так. В этих снах я полз по рву, наполненному изломанными, сросшимися между собой телами людей и животных, что тянулись неровной линией по серой мертвой земле. Я испытывал лишь страх и отвращение, я желал убраться из этого места, я желал не видеть более этого кошмара передо мной. Но я был вынужден ползти вперёд, ползти по изуродованной плоти сотен живых существ, проваливаясь и покрывая себя омерзительной смесью гноя, крови и фекалий. Я не мог видеть дальше собственных рук, но не из-за темноты пространства вокруг меня, а из-за того что заполняло её. Я не могу в полной мере передать это, я не могу объяснить это или попытаться описать это но я попытаюсь. Это был свет, чёрный, практически осязаемый свет что пронизывал это пространство целиком. И этот свет превращал мое передвижение в чистый ад. Я не знал на что я наткнусь, я не знал что увижу после следующего перемещения своего тела и эта неясность сводила меня с ума. Размозжённые оловы и выломанные руки, вскрытые грудные клетки и сломанные ноги, разорванные изнутри животы и продырявленные промежности — всё это перемешивалось перед моим взором, представая единым калейдоскопом уродств и страданий. В короткие моменты перерыва я поднимал голову и взирал на чёрное солнце, что палило с неба, которое казалось мне почти столь же черным в своей безоблачной жестокости, словно отражая свет вокруг меня. Но не смотря на это я полз, цепляясь и переползая через десятки тел, что встречались на моем пути. Эти тела были ужасны — изуродованные и изломанные, они словно прошли через все круги ада чтобы оказаться там. Особенно сильно мою память калечит вид тела маленькой, едва ли ещё перешагнувшей порог 5 лет девочки, поверх тела которой я каждый раз пролезал. Её маленькие глаза были словно выдавлены изнутри а их остатки расплекались у неё на щеках, веки и язык были удалены, вероятно отрезаны, с удивительной, почти хирургической точностью.
Практически сразу после этого я бросился в ванную с практически инстинктивным желанием смыть с себя всё, что осталось с того случая. Мне нужно было себя очистить, мне нужно было избавиться от клейма невозможного, мне нужно было оторвать от себя эту гниль и просто, чёрт побери, жить как раньше! Чистота, чистота тела, чистота духа, чистота и ещё раз чистота — вот чего я больше всего нуждался. Поэтому я тёр, тёр и ещё раз тёр свою кожу, словно желая содрать с себя всё, что могло напомнить о этом дне. Вода текла по моему телу, пока я снова и снова оттирал от своего тела что-то, что чуствовал всем нутром. Мой разум не мог даже вообразить какую агонию испытала та псина, и я любой ценой пытался избежать подобной судьбы. Однако ощущение осквернённости, неправильности и заражённости моей сущности не уходило, оно держало меня в тисках моего страха заставляя продолжать тереть. Я был ясно уверен что я по прежнему под воздействием, что пёс был жертвой чего-то кошмарного и невообразимого и если я не защищу себя, то умру точно также. Я ощущал себя чем-то иным, чем-то прогнившим и испорченным, чем-то чем я не должен быть. Поэтому я продолжал, продолжал тереть, игнорируя ощущения боли, что медленно нарастали в моей плоти. Мною владело желание отскоблить собственную кожу, отодрать мышцы, сломать кости, вцепиться себе в глотку и душить, душить, душить, пока гнилые, одурманенные ирохом неведомого мозги не полезут из ушей.
Мое сознание было словно отделено от тела, оно пребывало в помешательстве, лишённое всякого здравого смысла и движимое лишь одной целью — очистить себя, в любой форме и любыми средствами. Это было безумие, чистое безумие что пожирало меня изнутри, и я был бессилен, абсолютно бессилен против него. Очнулся я лишь когда, растирая губкой кожу, мои ногти впились в неё достаточно сильно чтобы вызвать кровь. Я очнулся, словно вырванный из транса, и, осмотрев свою растёртую почти до мяса кожу, осознал что только что чуть не натворил. Я должен был бояться дальше, я должен был кричать от боли но я ощущал лишь внутреннее опустошение. Для моей психики на сегодня видимо было достаточно потрясений, помешательств и безумных желаний поэтому она просто «отключилась», оставив меня пустым внутри. Не имея более не моральных не физических сил делать что либо, я медленно выключил воду, выполз из ванной и, еле добравшись до кровати, провалился в безумные, порождённые самыии ужасными безднами бессознательного сны.
Боже, эти сны, эти отвратительные сны. Я не видел ничего подобного им до этого, и надеюсь что никогда не увижу позже. Когда я пишу, говорю или даже думаю о них я чувствую себя виновным, виновным в том что кто-то кроме меня будет знать об этом. Но тем не менее я должен рассказать и о них, вдруг это имеет какое-то значение? Вдруг они значат намного больше, чем я могу себе представить? Ладно, пусть будет так. В этих снах я полз по рву, наполненному изломанными, сросшимися между собой телами людей и животных, что тянулись неровной линией по серой мертвой земле. Я испытывал лишь страх и отвращение, я желал убраться из этого места, я желал не видеть более этого кошмара передо мной. Но я был вынужден ползти вперёд, ползти по изуродованной плоти сотен живых существ, проваливаясь и покрывая себя омерзительной смесью гноя, крови и фекалий. Я не мог видеть дальше собственных рук, но не из-за темноты пространства вокруг меня, а из-за того что заполняло её. Я не могу в полной мере передать это, я не могу объяснить это или попытаться описать это но я попытаюсь. Это был свет, чёрный, практически осязаемый свет что пронизывал это пространство целиком. И этот свет превращал мое передвижение в чистый ад. Я не знал на что я наткнусь, я не знал что увижу после следующего перемещения своего тела и эта неясность сводила меня с ума. Размозжённые оловы и выломанные руки, вскрытые грудные клетки и сломанные ноги, разорванные изнутри животы и продырявленные промежности — всё это перемешивалось перед моим взором, представая единым калейдоскопом уродств и страданий. В короткие моменты перерыва я поднимал голову и взирал на чёрное солнце, что палило с неба, которое казалось мне почти столь же черным в своей безоблачной жестокости, словно отражая свет вокруг меня. Но не смотря на это я полз, цепляясь и переползая через десятки тел, что встречались на моем пути. Эти тела были ужасны — изуродованные и изломанные, они словно прошли через все круги ада чтобы оказаться там. Особенно сильно мою память калечит вид тела маленькой, едва ли ещё перешагнувшей порог 5 лет девочки, поверх тела которой я каждый раз пролезал. Её маленькие глаза были словно выдавлены изнутри а их остатки расплекались у неё на щеках, веки и язык были удалены, вероятно отрезаны, с удивительной, почти хирургической точностью.
Страница
4 из 13
4 из 13
