Добавить в моё избранное
199 мин, 42 сек 90
Затмили сорокалетней женщины врача сознание.
— Нет! — прокричала снова она — Помогите! — еще громче. Пытаясь достучаться до своих за стенами ее квартиры, спящими и гуляющими тоже в своих сновидениях соседей по лестничной квартирной площадке.
— На помощь! — она заорала тогда еще сильнее, видя, что истекает кровью, и чувствуя как жизнь выходит из ее тела в виде синеющего над ее дрожащим и холодеющим телом светящимся облаком. Как мутнеет, вообще ее сознание и видя перед собой черную стоящую перед собой высокую с крыльями тень.
— Вот и все, Вероника — услышала она чей-то в своей квартире негромкий спокойный голос. Голос словно идущий из всех темных углов ее спальни. Голос совершенно незнакомый ей, но четко слышимый ее ушами — Пора. Дело сделано.
Тень с перепончатыми как у летучей огромной мыши крыльями, убрав крылья, спустилась вниз перед Вероникой, лежащей на ледяном спаленном полу. В луже собственной крови, текущей с ее изрезанной и исполосованной скальпелем, вдоль и поперек груди.
Вероника Климова услышала женский молодой голос. И Климова истекая кровью из перерезанных вен на руках, увидела перед собой молодую совсем еще девицу. Лет четырнадцати или пятнадцати.
Сначала она увидела молодое девичье красивое лицо, а потом из черной тени сформировалась девичья голая фигура. Голая, и без какой-либо одежды.
Глаза девицы сверкали. Они меняли постоянно цвет от желтого, до черного, и менялся цвет ее волос. Пока не стал совершенно как сама ночь черным, как и ее глаза.
Та, совсем еще девчонка с черными длинными волосами вышла из темноты и схватила за руку Веронику Климову.
— Изуфуиль — произнесла еле слышно через боль Вероника Климова — Ты существуешь, Изуфуиль.
— Существую, Вероника — произнесла разными голосами черноволосая лет четырнадцати девчонка — Существую, как и ты, Вероника. Как и этот мир, куда я тебя забираю. Так хочет мой хозяин, и повелитель. Мой любовник ангел моего мира Вуаленфур. В мир из мрака и холода.
Тот мир ждет тебя. Ждет твою душу. И я провожу тебя туда, откуда ты сбежала. Выхода уже нет. Этого хочет ангел Вуаленфур, и хочет его отец Азраил.
Вероника снова увидела ту в черном длинном балахоне фигуру. Фигуру стоящую чуть поодаль у ночного в лунном свете окна ее спальни. Фигуру сверкающую желтыми горящими на белом как беленая стена лице в глубоких морщинах глазами.
— Забирай ее — произнесла черная в длинном балахоне фигура с белым в морщинах лицом и желтыми горящими огнем смерти глазами — Она уже не принадлежит этому миру живых. Забирай, пока она снова не ускользнула. Теперь очередь за Диамиром. Забирай.
В тот же момент, сама черная ледяная бездна окутала Веронику и проникла в ее умирающую душу. Душу захваченную гибельным мраком. Из которого не было ей уже выхода.
Ее Вероники Климовой правая рука со скальпелем, все еще резала полную женскую грудь. И тело билось в болезненных конвульсиях в луже той растекающейся по полу у кровати крови. Ее душераздирающий крик разносился по всей квартире. Тело от боли дергалось и извивалось на полу спальни облепленное черными здоровыми пауками, которые высасывали ее.
Душа Вероники Климовой, уносимая черной крылатой Изуфуилью, растворилась между двумя мирами. Миром живых и миром мертвых. Ее мечущаяся в ужасе и в черной пустоте женская душа, все еще не осознавая безвыходность своего положения, искала выход из ночного захватившего ее покойницы умершей во сне душу кошмара. А голое бездушное уже окровавленное изрезанное собственными руками и острым медицинским скальпелем тело, еще дергалось в диких судорожных посмертных конвульсиях на холодном полу у спаленной постели.
***
Больницу неслабо колотило и трясло. Да так, что Андрей летал от стены к стене. И какие-то руки, схватив его за воротник больничной рубахи, с силой в сторону швырнули. И он пролетел по воздуху и упал на свою в палате постель.
Андрей почувствовал, как его сердце дернулось несколько раз судорожно и остановилось. Остановилось все. Так ему показалось. И наступила вдруг сплошная непробиваемая тишина. Гробовая тишина, и черная тень стояла перед ним. Перед его постелью. Рядом и склонившись над своим сыном Вуаленфуром в теле Сурганова Андрея, когда все кругом сотрясалось, как от девятибалльного землетрясения и осыпалась вся штукатурка, и известка в самой его палате. И мелькание, каких-то за дверями палаты черных теней. И дикие ужасающие крики. Крики, где-то там за его дверями и палатой. Крики больных и дикий звериный истошный рев, каких-то кошмарных чудовищ, или зверей.
Он почувствовал, как острая колющая боль пронзила его в груди под больничной рубашкой сердце. Боль скрючила его конвульсивно судорогой все тело. И он сполз на пол с постели, рухнув с криком, и забился в судорожной смертной агонии. Задыхаясь, и не мог восстановить свое сбившееся резко тяжелое во сне дыхание.
— Нет! — прокричала снова она — Помогите! — еще громче. Пытаясь достучаться до своих за стенами ее квартиры, спящими и гуляющими тоже в своих сновидениях соседей по лестничной квартирной площадке.
— На помощь! — она заорала тогда еще сильнее, видя, что истекает кровью, и чувствуя как жизнь выходит из ее тела в виде синеющего над ее дрожащим и холодеющим телом светящимся облаком. Как мутнеет, вообще ее сознание и видя перед собой черную стоящую перед собой высокую с крыльями тень.
— Вот и все, Вероника — услышала она чей-то в своей квартире негромкий спокойный голос. Голос словно идущий из всех темных углов ее спальни. Голос совершенно незнакомый ей, но четко слышимый ее ушами — Пора. Дело сделано.
Тень с перепончатыми как у летучей огромной мыши крыльями, убрав крылья, спустилась вниз перед Вероникой, лежащей на ледяном спаленном полу. В луже собственной крови, текущей с ее изрезанной и исполосованной скальпелем, вдоль и поперек груди.
Вероника Климова услышала женский молодой голос. И Климова истекая кровью из перерезанных вен на руках, увидела перед собой молодую совсем еще девицу. Лет четырнадцати или пятнадцати.
Сначала она увидела молодое девичье красивое лицо, а потом из черной тени сформировалась девичья голая фигура. Голая, и без какой-либо одежды.
Глаза девицы сверкали. Они меняли постоянно цвет от желтого, до черного, и менялся цвет ее волос. Пока не стал совершенно как сама ночь черным, как и ее глаза.
Та, совсем еще девчонка с черными длинными волосами вышла из темноты и схватила за руку Веронику Климову.
— Изуфуиль — произнесла еле слышно через боль Вероника Климова — Ты существуешь, Изуфуиль.
— Существую, Вероника — произнесла разными голосами черноволосая лет четырнадцати девчонка — Существую, как и ты, Вероника. Как и этот мир, куда я тебя забираю. Так хочет мой хозяин, и повелитель. Мой любовник ангел моего мира Вуаленфур. В мир из мрака и холода.
Тот мир ждет тебя. Ждет твою душу. И я провожу тебя туда, откуда ты сбежала. Выхода уже нет. Этого хочет ангел Вуаленфур, и хочет его отец Азраил.
Вероника снова увидела ту в черном длинном балахоне фигуру. Фигуру стоящую чуть поодаль у ночного в лунном свете окна ее спальни. Фигуру сверкающую желтыми горящими на белом как беленая стена лице в глубоких морщинах глазами.
— Забирай ее — произнесла черная в длинном балахоне фигура с белым в морщинах лицом и желтыми горящими огнем смерти глазами — Она уже не принадлежит этому миру живых. Забирай, пока она снова не ускользнула. Теперь очередь за Диамиром. Забирай.
В тот же момент, сама черная ледяная бездна окутала Веронику и проникла в ее умирающую душу. Душу захваченную гибельным мраком. Из которого не было ей уже выхода.
Ее Вероники Климовой правая рука со скальпелем, все еще резала полную женскую грудь. И тело билось в болезненных конвульсиях в луже той растекающейся по полу у кровати крови. Ее душераздирающий крик разносился по всей квартире. Тело от боли дергалось и извивалось на полу спальни облепленное черными здоровыми пауками, которые высасывали ее.
Душа Вероники Климовой, уносимая черной крылатой Изуфуилью, растворилась между двумя мирами. Миром живых и миром мертвых. Ее мечущаяся в ужасе и в черной пустоте женская душа, все еще не осознавая безвыходность своего положения, искала выход из ночного захватившего ее покойницы умершей во сне душу кошмара. А голое бездушное уже окровавленное изрезанное собственными руками и острым медицинским скальпелем тело, еще дергалось в диких судорожных посмертных конвульсиях на холодном полу у спаленной постели.
***
Больницу неслабо колотило и трясло. Да так, что Андрей летал от стены к стене. И какие-то руки, схватив его за воротник больничной рубахи, с силой в сторону швырнули. И он пролетел по воздуху и упал на свою в палате постель.
Андрей почувствовал, как его сердце дернулось несколько раз судорожно и остановилось. Остановилось все. Так ему показалось. И наступила вдруг сплошная непробиваемая тишина. Гробовая тишина, и черная тень стояла перед ним. Перед его постелью. Рядом и склонившись над своим сыном Вуаленфуром в теле Сурганова Андрея, когда все кругом сотрясалось, как от девятибалльного землетрясения и осыпалась вся штукатурка, и известка в самой его палате. И мелькание, каких-то за дверями палаты черных теней. И дикие ужасающие крики. Крики, где-то там за его дверями и палатой. Крики больных и дикий звериный истошный рев, каких-то кошмарных чудовищ, или зверей.
Он почувствовал, как острая колющая боль пронзила его в груди под больничной рубашкой сердце. Боль скрючила его конвульсивно судорогой все тело. И он сполз на пол с постели, рухнув с криком, и забился в судорожной смертной агонии. Задыхаясь, и не мог восстановить свое сбившееся резко тяжелое во сне дыхание.
Страница
53 из 58
53 из 58
