Добавить в моё избранное
22 мин, 56 сек 49
Намёком на некогда животный облик Бабы-яги, по мнению В. Я. Проппа, является описание дома как избушки на курьих ножках.
Внешний облик (костяная нога, железные зубы, длинные седые волосы, отвислые груди, способность чуять запах чужого и т. п.) указывает на связь с демоническими персонажами иного мира, мертвецами (избушка как домовина-гроб); атрибуты, занятия и сверхъестественные способности — ступа и пест, печь (где она изжаривает похищенных), прядение, полёты по воздуху в ступе, на помеле — также относятся к женским мифологическим персонажам, ведьмам.
Образ Бабы-яги связан с легендами о переходе героя в потусторонний мир (Тридевятое царство). В этих легендах Баба-яга, стоящая на границе миров (костяная нога), служит проводником, позволяющим герою проникнуть в мир мёртвых благодаря совершению определённых ритуалов.
Благодаря текстам сказок можно реконструировать и обрядовый, сакральный смысл действий героя, попадающего к Бабе-яге. В частности, В. Я. Пропп, исследовавший образ Бабы-яги на основе массы этнографического и мифологического материала, обращает внимание на очень важную, по его мнению, деталь. После узнавания героя по запаху (Яга слепа) и выяснения его нужд она обязательно топит баню и выпаривает героя, совершая таким образом ритуальное омовение. Затем кормит пришедшего, что тоже представляет собой обрядовое, «покойницкое», угощение, непозволительное живым, чтобы те случайно не проникли в мир мёртвых. А «требуя еды, герой тем самым показывает, что он не боится этой пищи, что он имеет на неё право, что он „настоящий». То есть пришелец через испытание едой доказывает Яге искренность своих побуждений и показывает, что он-то и есть действительный герой в отличие от лжегероя, самозванца-антагониста».
Эта еда «отверзает уста умершего», считает Пропп, убеждённый в том, что сказку всегда предваряет миф. И, хотя герой вроде бы и не умер, он вынужден будет временно «умереть для живых», чтобы попасть в «тридесятое царство» (иной мир). Там, в «тридесятом царстве» (загробном мире), куда держит путь герой, его всегда поджидает немало опасностей, которые ему приходится предвидеть и преодолевать. «Еда, угощение непременно упоминаются не только при встрече с Ягой, но и со многими эквивалентными ей персонажами. … Даже сама избушка подогнана сказочником под эту функцию: она пирогом подпёрта, блином крыта, что в детских сказках Запада соответствует пряничному домику. Этот домик уже своим видом иногда выдаёт себя за дом еды».
…
Учёные связывают с Бабой-ягой ряд схожих персонажей других народов.
Согласно указателю сюжетов сказок в мире очень распространён сюжет, схожий со сказками о Бабе-Яге. По общепринятой классификации Аарне-Томпсона сюжет имеет номер АТ480 «Мачеха и падчерица». Кроме Бабы-Яги по этому сюжету аналогичными персонажами в сказках выступают: русский Морозко, немецкая фрау Холле (госпожа Метелица), тоже являющаяся «матерью ветров», шведская «Лесная хозяйка», и другие духи предков. Специалисты считают, что в этом отразился древний обряд возрастной инициации юношей и девушек. В нём инсценировалась символическая смерть (например, прохождение через огонь — «печь Бабы-Яги»), а после обряда испытуемый считался рождённым в новом качестве. Согласно такой трактовке, в сказке «Морозко» подобное испытание прошла падчерица, а родная дочь мачехи погибла. Другой сюжет, очень популярный во всём мире, — это АТ327В, про маленького мальчика, победившего людоеда. Этот сюжет тоже связывают с обрядом посвящения юношей в мужчины. Самая известная сказка с этим сюжетом — «Мальчик-с-пальчик» Шарля Перро. Другими известными представителями являются: в сборнике Афанасьева сказка № 105 «Баба яга и Заморышек», «Лихо», миф о циклопе Полифеме и Одиссее. Фольклористы отмечают, что сказочные Яга, фрау Холле, Морозко, людоеды и другие сказочные старики и старухи — все происходят от персонажей, охраняющих вход в мир мёртвых. С этим же связывается избушка Бабы-Яги и пещера госпожи Метелицы, которые многие учёные считают древними местами захоронений.
Восточнославянским мужским аналогом Бабы-Яги является Кощей Бессмертный. Его имя связано со словом «кость» и несёт идею циклически умирающего и воскресающего божества. Если в сказке уже присутствует Кощей, то Баба-Яга предстаёт его матерью или тёткой.
Ю. С. Степанов проводит параллели с персонажами других народов по ряду признаков. Он отмечает персонажей, чьё имя, как и у Яги, имеет похожий корень — ie. Это: др. — инд. Яма (владыка царства мёртвых), лат. Янус (бог входов и выходов), греч. Иасо? (богиня исцеления) и Ясон (букв. «целитель»). У Януса есть жена Iana, являющаяся его женской ипостасью, иногда встречается вариант «Диана».
Ю. С. Степанов анализирует принадлежность персонажей сразу «двум мирам». Как двуликий Янус является богом перехода между двух противоположных миров, так и поворачивающаяся избушка Бабы-Яги является переходом между обычным миром и волшебным и кроме этого имеет переход в мир смерти — в печь.
Внешний облик (костяная нога, железные зубы, длинные седые волосы, отвислые груди, способность чуять запах чужого и т. п.) указывает на связь с демоническими персонажами иного мира, мертвецами (избушка как домовина-гроб); атрибуты, занятия и сверхъестественные способности — ступа и пест, печь (где она изжаривает похищенных), прядение, полёты по воздуху в ступе, на помеле — также относятся к женским мифологическим персонажам, ведьмам.
Образ Бабы-яги связан с легендами о переходе героя в потусторонний мир (Тридевятое царство). В этих легендах Баба-яга, стоящая на границе миров (костяная нога), служит проводником, позволяющим герою проникнуть в мир мёртвых благодаря совершению определённых ритуалов.
Благодаря текстам сказок можно реконструировать и обрядовый, сакральный смысл действий героя, попадающего к Бабе-яге. В частности, В. Я. Пропп, исследовавший образ Бабы-яги на основе массы этнографического и мифологического материала, обращает внимание на очень важную, по его мнению, деталь. После узнавания героя по запаху (Яга слепа) и выяснения его нужд она обязательно топит баню и выпаривает героя, совершая таким образом ритуальное омовение. Затем кормит пришедшего, что тоже представляет собой обрядовое, «покойницкое», угощение, непозволительное живым, чтобы те случайно не проникли в мир мёртвых. А «требуя еды, герой тем самым показывает, что он не боится этой пищи, что он имеет на неё право, что он „настоящий». То есть пришелец через испытание едой доказывает Яге искренность своих побуждений и показывает, что он-то и есть действительный герой в отличие от лжегероя, самозванца-антагониста».
Эта еда «отверзает уста умершего», считает Пропп, убеждённый в том, что сказку всегда предваряет миф. И, хотя герой вроде бы и не умер, он вынужден будет временно «умереть для живых», чтобы попасть в «тридесятое царство» (иной мир). Там, в «тридесятом царстве» (загробном мире), куда держит путь герой, его всегда поджидает немало опасностей, которые ему приходится предвидеть и преодолевать. «Еда, угощение непременно упоминаются не только при встрече с Ягой, но и со многими эквивалентными ей персонажами. … Даже сама избушка подогнана сказочником под эту функцию: она пирогом подпёрта, блином крыта, что в детских сказках Запада соответствует пряничному домику. Этот домик уже своим видом иногда выдаёт себя за дом еды».
…
Учёные связывают с Бабой-ягой ряд схожих персонажей других народов.
Согласно указателю сюжетов сказок в мире очень распространён сюжет, схожий со сказками о Бабе-Яге. По общепринятой классификации Аарне-Томпсона сюжет имеет номер АТ480 «Мачеха и падчерица». Кроме Бабы-Яги по этому сюжету аналогичными персонажами в сказках выступают: русский Морозко, немецкая фрау Холле (госпожа Метелица), тоже являющаяся «матерью ветров», шведская «Лесная хозяйка», и другие духи предков. Специалисты считают, что в этом отразился древний обряд возрастной инициации юношей и девушек. В нём инсценировалась символическая смерть (например, прохождение через огонь — «печь Бабы-Яги»), а после обряда испытуемый считался рождённым в новом качестве. Согласно такой трактовке, в сказке «Морозко» подобное испытание прошла падчерица, а родная дочь мачехи погибла. Другой сюжет, очень популярный во всём мире, — это АТ327В, про маленького мальчика, победившего людоеда. Этот сюжет тоже связывают с обрядом посвящения юношей в мужчины. Самая известная сказка с этим сюжетом — «Мальчик-с-пальчик» Шарля Перро. Другими известными представителями являются: в сборнике Афанасьева сказка № 105 «Баба яга и Заморышек», «Лихо», миф о циклопе Полифеме и Одиссее. Фольклористы отмечают, что сказочные Яга, фрау Холле, Морозко, людоеды и другие сказочные старики и старухи — все происходят от персонажей, охраняющих вход в мир мёртвых. С этим же связывается избушка Бабы-Яги и пещера госпожи Метелицы, которые многие учёные считают древними местами захоронений.
Восточнославянским мужским аналогом Бабы-Яги является Кощей Бессмертный. Его имя связано со словом «кость» и несёт идею циклически умирающего и воскресающего божества. Если в сказке уже присутствует Кощей, то Баба-Яга предстаёт его матерью или тёткой.
Ю. С. Степанов проводит параллели с персонажами других народов по ряду признаков. Он отмечает персонажей, чьё имя, как и у Яги, имеет похожий корень — ie. Это: др. — инд. Яма (владыка царства мёртвых), лат. Янус (бог входов и выходов), греч. Иасо? (богиня исцеления) и Ясон (букв. «целитель»). У Януса есть жена Iana, являющаяся его женской ипостасью, иногда встречается вариант «Диана».
Ю. С. Степанов анализирует принадлежность персонажей сразу «двум мирам». Как двуликий Янус является богом перехода между двух противоположных миров, так и поворачивающаяся избушка Бабы-Яги является переходом между обычным миром и волшебным и кроме этого имеет переход в мир смерти — в печь.
Страница
5 из 7
5 из 7
