Миша стоял на автобусной остановке и соответственно ждал автобус. Было темно и сыро, моросил неприятный мелкий дождик…
Добавить в моё избранное
9 мин, 4 сек 4465
Крохотнейшие капельки холодной и липкой воды проникали во все поры открытой кожи и пропитывали одежду насквозь. Слабый, но порывистый ветерок, время от времени бросался мелкими снопами водяных струй, окатывая стоящих под навесом людей. Лужи не пузырясь и отплевываясь дождевыми каплями, неприметно, но явно вздувались и разрастались. Вечерело. Может быть солнце где-то и светило, но за плотными тяжелыми свинцовыми черными тучами, занявшими весь небосвод, от горизонта до горизонта, его было не видать. Требовалось что-нибудь помощнее чтобы разогнать эту зловещую тучу. Например водородный взрыв. Или падение метеорита, покрупнее конечно, метров в двести в поперечине.
В голове у Миши ворочались мысли подобные погоде. Очень тяжелые, неповоротливые и практически такие же темные. Вроде бы его никто и не угнетал, но настроение Мишино было угнетенным донельзя. На него накатил очередной приступ депрессии и черной меланхолии.
Хорошо быть меаркским гражданином, чуть какая депрессия и тут же прибегают врачи, психотерапевты и прочие жулики от медицины и выписывают целую кучу антидепрессантов. Ну или слабых наркотиков со слабительным. А харассу всегда тяжело, но выход у него тоже есть конечно. По исконно харасской традиции он может напиться с друзьями до положения риз, наговориться по милую душу, а в случае чего еще и выпустить пар, поплясав от души, ну или подравшись, а потом расцеловавшись с противником и спев заунывную песню завалиться спать на полторы суток. Но вот беда. Миша будучи гражданином Харассеи, не являлся харассом. Он был представителем народа Саха. Чьими предками являлись древние могучие воины йохуддины, ребята весьма крутого и вспыльчивого нрава. Которые когда их одолевала депрессия наверное отправлялись убивать малознакомых людей, вспомнив какие-нибудь мелкие и старые обиды. Такое в наш век светлого просвещения конечно же не допускалось и вообще не было приемлемо, и потому Миша, для успокоения нервов, не мог просто пойти и зарезать дядю Васю, вечно полупьяного дворника, который когда-то неудачным взмахом веника обрызгал его ботинки грязью. К тому же Миша был трезвенником и жестоко страдал по этому поводу. Причин для депрессии вроде бы не было и он давно перешел ту возрастную черту, когда она появляется откуда ни возьмись и также исчезает, потрясая и без того нескучную подростковую жизнь.
И вот подвергаясь могучим волнам нахлынувшей депрессии и пакостного дождика Миша стоял, мрачнее той свинцовой тучи, и ждал автобуса. К остановке подъезжали, открывали двери, выпускали и запускали немногочисленных пассажиров, а потом отходили автобусы, но нужного маршрута все не было и не было. На остановке сменилось несколько групп ждущих, а Миша все стоял.
Он уже начал думать, что нужный ему маршрут просто изменил схему движения и проезжает мимо него, через параллельную улицу, как кстати пару раз и происходило. Но тут вдалеке засветились четыре габаритных огонька и Миша тут же почувствовал что это его маршрутный автобус. Огни приближались все ближе и Миша увидел что он не ошибся. Это был его маршрут. Ярко горели окна желтым светом, оранжевая краска боков сияла новизной и свежестью. Как будто промозглый дождик помыл его, в то время как другие машины от него становились только грязнее и невзрачней. И вообще казалось что этот автобус только-только выехал из завода, находящегося где-нибудь неподалеку, в метрах ста, и сразу же подъехал к Мише. Миша невольно залюбовавшись им постоял чуть дольше положенного, и успел впрыгнуть внутрь в последний миг, когда двери автобуса уже начали смыкаться. Двери с легким стуком резиновых обкладок захлопнулись и автобус нужного маршрута мягко тронулся в путь.
Автобус был почти пуст. Лишь три места была заняты пассажирами увлеченно смотрящими в окна. И что же они там такое видели. Миша видел в окне лишь унылую серую картину, лишь местами скрашенную яркими мазками рекламных плакатов, и чем глупее была реклама тем красочней был плакат. Впрочем как и все в жизни, подсказала Мише депрессия и молодой человек тяжело вздохнув направился к свободному месту. Благо любимое место Миши в автобусах было пусто. Самая задняя скамья. Миша навсегда облюбовал эти места с тех пор, как однажды после поездки на общественном транспорте обнаружил, что ему какие-то придурки, скорее всего мелкая шпана, тихо и незаметно нахаркали полный капюшон вонючих соплей. С тех пор Миша побаивался когда к нему в транспорте, сзади подсаживались всякие подростки или еще кто-нибудь более опасного и молодого возраста. К тому же на заднем сиденье можно было не бояться домогательств пенсионеров разных возрастов. Те предпочитали передние места. К тому же обзор оттуда был куда лучше.
Усевшись поудобнее Миша приготовился к дальней поездке. Глаза его привычно остекленели и лицо приобрело туповатое выражение. Еще немного и он бы впал в ту прострацию, в которой он мог бы спокойно предаваться дальше своим гнетущим мыслям, а также можно было расслаблять тело и досыпать недоспанный сон, как это делают многие студенты, отгоняя своим жутким видом старушек от теплых насиженных мест.
В голове у Миши ворочались мысли подобные погоде. Очень тяжелые, неповоротливые и практически такие же темные. Вроде бы его никто и не угнетал, но настроение Мишино было угнетенным донельзя. На него накатил очередной приступ депрессии и черной меланхолии.
Хорошо быть меаркским гражданином, чуть какая депрессия и тут же прибегают врачи, психотерапевты и прочие жулики от медицины и выписывают целую кучу антидепрессантов. Ну или слабых наркотиков со слабительным. А харассу всегда тяжело, но выход у него тоже есть конечно. По исконно харасской традиции он может напиться с друзьями до положения риз, наговориться по милую душу, а в случае чего еще и выпустить пар, поплясав от души, ну или подравшись, а потом расцеловавшись с противником и спев заунывную песню завалиться спать на полторы суток. Но вот беда. Миша будучи гражданином Харассеи, не являлся харассом. Он был представителем народа Саха. Чьими предками являлись древние могучие воины йохуддины, ребята весьма крутого и вспыльчивого нрава. Которые когда их одолевала депрессия наверное отправлялись убивать малознакомых людей, вспомнив какие-нибудь мелкие и старые обиды. Такое в наш век светлого просвещения конечно же не допускалось и вообще не было приемлемо, и потому Миша, для успокоения нервов, не мог просто пойти и зарезать дядю Васю, вечно полупьяного дворника, который когда-то неудачным взмахом веника обрызгал его ботинки грязью. К тому же Миша был трезвенником и жестоко страдал по этому поводу. Причин для депрессии вроде бы не было и он давно перешел ту возрастную черту, когда она появляется откуда ни возьмись и также исчезает, потрясая и без того нескучную подростковую жизнь.
И вот подвергаясь могучим волнам нахлынувшей депрессии и пакостного дождика Миша стоял, мрачнее той свинцовой тучи, и ждал автобуса. К остановке подъезжали, открывали двери, выпускали и запускали немногочисленных пассажиров, а потом отходили автобусы, но нужного маршрута все не было и не было. На остановке сменилось несколько групп ждущих, а Миша все стоял.
Он уже начал думать, что нужный ему маршрут просто изменил схему движения и проезжает мимо него, через параллельную улицу, как кстати пару раз и происходило. Но тут вдалеке засветились четыре габаритных огонька и Миша тут же почувствовал что это его маршрутный автобус. Огни приближались все ближе и Миша увидел что он не ошибся. Это был его маршрут. Ярко горели окна желтым светом, оранжевая краска боков сияла новизной и свежестью. Как будто промозглый дождик помыл его, в то время как другие машины от него становились только грязнее и невзрачней. И вообще казалось что этот автобус только-только выехал из завода, находящегося где-нибудь неподалеку, в метрах ста, и сразу же подъехал к Мише. Миша невольно залюбовавшись им постоял чуть дольше положенного, и успел впрыгнуть внутрь в последний миг, когда двери автобуса уже начали смыкаться. Двери с легким стуком резиновых обкладок захлопнулись и автобус нужного маршрута мягко тронулся в путь.
Автобус был почти пуст. Лишь три места была заняты пассажирами увлеченно смотрящими в окна. И что же они там такое видели. Миша видел в окне лишь унылую серую картину, лишь местами скрашенную яркими мазками рекламных плакатов, и чем глупее была реклама тем красочней был плакат. Впрочем как и все в жизни, подсказала Мише депрессия и молодой человек тяжело вздохнув направился к свободному месту. Благо любимое место Миши в автобусах было пусто. Самая задняя скамья. Миша навсегда облюбовал эти места с тех пор, как однажды после поездки на общественном транспорте обнаружил, что ему какие-то придурки, скорее всего мелкая шпана, тихо и незаметно нахаркали полный капюшон вонючих соплей. С тех пор Миша побаивался когда к нему в транспорте, сзади подсаживались всякие подростки или еще кто-нибудь более опасного и молодого возраста. К тому же на заднем сиденье можно было не бояться домогательств пенсионеров разных возрастов. Те предпочитали передние места. К тому же обзор оттуда был куда лучше.
Усевшись поудобнее Миша приготовился к дальней поездке. Глаза его привычно остекленели и лицо приобрело туповатое выражение. Еще немного и он бы впал в ту прострацию, в которой он мог бы спокойно предаваться дальше своим гнетущим мыслям, а также можно было расслаблять тело и досыпать недоспанный сон, как это делают многие студенты, отгоняя своим жутким видом старушек от теплых насиженных мест.
Страница
1 из 3
1 из 3
