Небольшая семья, состоящая из двух родителей и одного чада, уже долгое время живёт в старинной деревне, подселившись в дом, который когда-то был дачей. Жить за городом - значит иметь цветущий огород и домашний скот. Работы, конечно же, в таком месте много… Однако после некоторых событий мать приносит в дом, странное ра…
Добавить в моё избранное
52 мин, 4 сек 5942
1
Скрип проржавевшего краника, и из насадки для шланга плотной струйкой вытекает вода. Нужно быстро успеть просунуть шланг в отверстие лейки, чтобы не намочить шлёпки. Вода наполняет тару, продавливая пластиковые стенки, по всему огороду распространяется запах свежескошенной травы. Её раздербаненный вид напоминает побоище. Пока лейка наполняется, я разглядываю листья растений и мучительно вздыхаю, осознавая, что сейчас 30 минут моей жизни разольются вместе с каплями тёплой воды на высохшем чернозёме.
Двадцать восемь грядок длиной в девять метров, на которых растут различные овощи и кусты ягод: крыжовника, малины, черники, смородины красной и чёрной. Со всеми этими жителями нашего огорода нужно обходиться бережно, также важно не забыть полить теплицу, которая находится в конце огорода. Иначе мать мне голову снесёт тяпкой, ведь она царица этого храма плодородия. Мне ничего не остаётся, кроме как закрыть свои «хотелки» и тащить железные лейки в сторону колючих растений.
— Вадим, что ты там копаешься! — крикнула мама. — Скоро семь часов, а ты всё никак не разберёшься с грядками и кустами.
— Стараюсь мама, — вздыхаю я и ускоряя шаг, поливаю под корень каждый стебелёк. Ведь нельзя попадать на листья, иначе они сгниют, так, во всяком случае, мать говорит. Нет, мы не фермеры, у нас есть другой способ дохода. Отец работает в компании по снабжению автомобилей средствами коммуникации. Это больше мамино увлечение, которому она отдаёт почти всё своё свободное время. И это хобби растянулось на всю территорию нашего участка. Настолько площадь забита грядками, кустами и деревьями, что негде даже поставить беседку, что уж говорить о бассейне. Буквально всё вокруг обсажено растениями, кроме дома, небольшого курятника и прилегающего к нему манежа для птиц.
— Скоро Какусика нужно поливать, — неожиданно произнесла она. Почему-то резким вырезом сознание нарисовало данное слово в воображении. Какусик…
В детском садике, когда мне слышалось чьё-то имя, в голове рисовались разноцветные картинки, ассоциирующиеся с этим человеком. Казалось, будто это моя суперсила, но потом в какой-то книге я вычитал, что данная способность — функция памяти. Таких людей называют синестетами, но при звучании слова «Какусик» в голове рисовалось чёрное полотно, будто Квадрат Малевича в стократном зуме. Мне захотелось спросить: «Мама, что за Какусик?» Однако материн след уже давно простыл, и мне пришлось ковылять с лейками дальше. Посередине территории нашего участка, словно пограничный столб, стоял большой флюгер с широкими винтами напоминающие пропеллер. Когда-то он отделял территорию материного хозяйства от зоны для людей. Они с папой так договорились: «Сад на северной стороне, зона отдыха на южной» Только все об этом давно позабыли.
Среди многочисленных грядок и их зарослей гордостью всего огорода была старая стеклянная теплица. Её ещё дедушка построил при жизни, каркас был сделан из деревянных досок, покрашенных в тёмно-красный. Рамы окон чёрные, но стёкла не пластиковые, как сейчас модно. Некоторые из них были уже потрескавшиеся. Если здание рассматривать сверху, то видно, как оно образовывает белый крест с треугольной крышей, симметричный, но не похожий на христианский. Я вошёл внутрь: дверь естественно была на распашку. По краям располагались ряды растений, а зелёные изогнутые мохнатые щупальца помидор тянулись к потолку, цепляясь за натянутую нить, проведённую над ними. Всё это место походило на джунгли. В центре теплицы была небольшая квадратная клумба, мать ковырялась в ней, откидывая назад старые корни и что-то проговаривая про себя. Стоило ей только меня увидеть, как сразу же из-за её рта вылетели кислотные позывы: «Бестолочь, иди сюда!» Конечно же, я подчинился.
— Видишь, этот росток, — она показывала пальцем на красный стебелёк, торчащий из земли. — Запомни, на него нужно выливать две лейки воды, это очень питательное растение.
— Разве на такой маленький расточек можно лить столько воды?— спросил я, потихоньку двигаясь к выходу.
— На Какусика, нужно! Ему необходимо воды в три раза больше, чем всем здешним обитателям, — сказала она требовательным тоном, словно наказ.
— Хорошо мама, — посеменив к новому материнскому любимчику, я небрежно вылил на него воду. Капельки прогибали под собой его листики и сваливались на пыльную поверхность. Расточек впитывал, словно ненасытный зверь, хлебая всё до последней влажной частицы. Солнце отбрасывало на траву оранжевые растягивающиеся лучи, напоминающие царапины. Лето цеплялось за каждый день, не желая уходить и уступать осени, всё это виднелось через запылённые окна теплицы.
В девять часов мы всей семьей сели за ужин. Отец сидел напротив матери, я уселся с краешка. Цоканья колющих ударов вилки о тарелку разбавляло молчание, подкреплённое отцовским постулатом: «Когда я ем — я глух и нем» На столе лежали блюда из тушеных овощей и различные простенькие салаты.
Скрип проржавевшего краника, и из насадки для шланга плотной струйкой вытекает вода. Нужно быстро успеть просунуть шланг в отверстие лейки, чтобы не намочить шлёпки. Вода наполняет тару, продавливая пластиковые стенки, по всему огороду распространяется запах свежескошенной травы. Её раздербаненный вид напоминает побоище. Пока лейка наполняется, я разглядываю листья растений и мучительно вздыхаю, осознавая, что сейчас 30 минут моей жизни разольются вместе с каплями тёплой воды на высохшем чернозёме.
Двадцать восемь грядок длиной в девять метров, на которых растут различные овощи и кусты ягод: крыжовника, малины, черники, смородины красной и чёрной. Со всеми этими жителями нашего огорода нужно обходиться бережно, также важно не забыть полить теплицу, которая находится в конце огорода. Иначе мать мне голову снесёт тяпкой, ведь она царица этого храма плодородия. Мне ничего не остаётся, кроме как закрыть свои «хотелки» и тащить железные лейки в сторону колючих растений.
— Вадим, что ты там копаешься! — крикнула мама. — Скоро семь часов, а ты всё никак не разберёшься с грядками и кустами.
— Стараюсь мама, — вздыхаю я и ускоряя шаг, поливаю под корень каждый стебелёк. Ведь нельзя попадать на листья, иначе они сгниют, так, во всяком случае, мать говорит. Нет, мы не фермеры, у нас есть другой способ дохода. Отец работает в компании по снабжению автомобилей средствами коммуникации. Это больше мамино увлечение, которому она отдаёт почти всё своё свободное время. И это хобби растянулось на всю территорию нашего участка. Настолько площадь забита грядками, кустами и деревьями, что негде даже поставить беседку, что уж говорить о бассейне. Буквально всё вокруг обсажено растениями, кроме дома, небольшого курятника и прилегающего к нему манежа для птиц.
— Скоро Какусика нужно поливать, — неожиданно произнесла она. Почему-то резким вырезом сознание нарисовало данное слово в воображении. Какусик…
В детском садике, когда мне слышалось чьё-то имя, в голове рисовались разноцветные картинки, ассоциирующиеся с этим человеком. Казалось, будто это моя суперсила, но потом в какой-то книге я вычитал, что данная способность — функция памяти. Таких людей называют синестетами, но при звучании слова «Какусик» в голове рисовалось чёрное полотно, будто Квадрат Малевича в стократном зуме. Мне захотелось спросить: «Мама, что за Какусик?» Однако материн след уже давно простыл, и мне пришлось ковылять с лейками дальше. Посередине территории нашего участка, словно пограничный столб, стоял большой флюгер с широкими винтами напоминающие пропеллер. Когда-то он отделял территорию материного хозяйства от зоны для людей. Они с папой так договорились: «Сад на северной стороне, зона отдыха на южной» Только все об этом давно позабыли.
Среди многочисленных грядок и их зарослей гордостью всего огорода была старая стеклянная теплица. Её ещё дедушка построил при жизни, каркас был сделан из деревянных досок, покрашенных в тёмно-красный. Рамы окон чёрные, но стёкла не пластиковые, как сейчас модно. Некоторые из них были уже потрескавшиеся. Если здание рассматривать сверху, то видно, как оно образовывает белый крест с треугольной крышей, симметричный, но не похожий на христианский. Я вошёл внутрь: дверь естественно была на распашку. По краям располагались ряды растений, а зелёные изогнутые мохнатые щупальца помидор тянулись к потолку, цепляясь за натянутую нить, проведённую над ними. Всё это место походило на джунгли. В центре теплицы была небольшая квадратная клумба, мать ковырялась в ней, откидывая назад старые корни и что-то проговаривая про себя. Стоило ей только меня увидеть, как сразу же из-за её рта вылетели кислотные позывы: «Бестолочь, иди сюда!» Конечно же, я подчинился.
— Видишь, этот росток, — она показывала пальцем на красный стебелёк, торчащий из земли. — Запомни, на него нужно выливать две лейки воды, это очень питательное растение.
— Разве на такой маленький расточек можно лить столько воды?— спросил я, потихоньку двигаясь к выходу.
— На Какусика, нужно! Ему необходимо воды в три раза больше, чем всем здешним обитателям, — сказала она требовательным тоном, словно наказ.
— Хорошо мама, — посеменив к новому материнскому любимчику, я небрежно вылил на него воду. Капельки прогибали под собой его листики и сваливались на пыльную поверхность. Расточек впитывал, словно ненасытный зверь, хлебая всё до последней влажной частицы. Солнце отбрасывало на траву оранжевые растягивающиеся лучи, напоминающие царапины. Лето цеплялось за каждый день, не желая уходить и уступать осени, всё это виднелось через запылённые окна теплицы.
В девять часов мы всей семьей сели за ужин. Отец сидел напротив матери, я уселся с краешка. Цоканья колющих ударов вилки о тарелку разбавляло молчание, подкреплённое отцовским постулатом: «Когда я ем — я глух и нем» На столе лежали блюда из тушеных овощей и различные простенькие салаты.
Страница
1 из 15
1 из 15
