Слово «олень» на некоторых восточноевропейских языках звучит как «елень» — Этот монастырь основан князем Людвигом примерно в конце шестнадцатого века, — сказал Леонард.
Добавить в моё избранное
7 мин, 21 сек 15596
— И с тех пор окутан таинственными слухами. Тебе будет интересно съездить туда, Мирослав.
— До Еленичей — почти сотня километров. А вокруг — непроходимые леса…, — проворчал я. Хотя знал уже, что поеду. А куда я денусь-то? Надо же как-то известному на всю Восточную Европу автору романов ужасов преодолевать творческий кризис!
— Автобус идет два раза в неделю. И останавливается почти что у ворот монастыря.
— И что я там делать буду?
— Поговори с послушниками, с настоятелем — я, кстати, собираюсь ему позвонить. Если повезет — они тебе поведают много интересного. Только уговор — ты пробудешь там не больше трех дней. Первым же обратным автобусом ты должен вернуться.
— Но почему, Леон?
— Не спрашивай, — мягко и вкрадчиво произнес мой рыжеволосый друг (и он же — литературный агент).
— Просто сделай так, как я тебя прошу.
Дорога немного утомила меня: пейзаж за окном автобуса разнообразием явно не отличался — леса, поля, крестьянские домишки; к тому же, с утра зарядил противный, мелкий дождь, и все окрасилось в какие-то серые, осенние тона.
Из автобуса я вышел с легкой головной болью и странным, железистым привкусом во рту. Поблагодарил водителя, натянул на голову капюшон и двинулся к большим деревянным воротам монастыря. Они украшены были медной головой оленя, и я взялся за массивное кольцо, вделанное в нос благородного животного.
На стук долго никто не отзывался. Наконец, я услышал звук отпираемого засова, и взору моему предстал низкорослый послушник в темно-коричневом одеянии.
— Что угодно, господин? — спросил он, не поднимая головы.
— Мне угодно видеть настоятеля, отца Франциска. Я из столицы, от пана Леонарда.
Послушник склонил свою прикрытую капюшоном голову еще ниже… и не спеша отошел в сторону, пропуская меня вовнутрь.
— Я провожу вас, господин.
Что ж, Леонард не обманул — местечко и впрямь было мрачноватое. Мы шли по заросшей бурьяном тропе, и я, незаметно оглядываясь, поймал взглядом заброшенный пруд, какие-то пристройки, поленницу… Сам монастырь располагался в замке, имевшем множество башен. Каменная кладка во многих местах осыпалась, стены поросли мхом. Мы поднялись по широкой лестнице, у подножия которой высились два каменных оленя.
Я машинально протянул ладонь и дотронулся до головы одного из них… И тут же ощутил на себе весьма неодобрительный взгляд моего сопровождающего. Однако он промолчал, и мы продолжили наш путь.
В царившем внутри вестибюля полумраке мне трудно было разглядеть во всех подробностях картины и витражи, которыми славился Еленичский монастырь. Но один холст я все же заприметил. На нем изображен был олень в огромной короне, усыпанной драгоценными камнями.
Мы поднялись на этаж выше.
Почтительно постучав в какую-то дверь, мой провожатый поклонился и жестом предложил мне войти. Эта его манера постоянно кланяться начинала меня настораживать… В комнате было довольно светло из-за раздвинутых штор. Могучая фигура отца-настоятеля чернела на фоне оконного проема.
— Здравствуйте, отец Франциск, — произнес я… и не узнал собственного голоса. Прокашлявшись, я вновь поздоровался, и на этот раз он соизволил обернуться.
Отец-настоятель был примерно на две головы выше меня, широкоплечий и косматый, а когда он заговорил, то голос его почти оглушил меня, и я сразу же присвоил ему прозвище «Медведь».
— Вы ведь от Леонарда? Как он там, в городе?
— Да… Ничего… вроде. Велел передавать вам привет. Меня, кстати, зовут Мирослав. Мирослав Новак.
— Садитесь. Хотите хереса?
Не дожидаясь моего согласия, он достал из шкафа покрытую пылью бутылку.
— Вы ведь познакомились с Леоном во время охоты, так? — снова загремел он.
— Верно. Я преследовал лису… А он внезапно появился из кустов — он страстный грибник. Повезло еще, что я в него не выстрелил по ошибке… — Гхм…, — отец Франциск наполнил крохотные серебряные рюмочки до краев.
— Скажите, а оленей… Оленей вам доводилось убивать?
«Оленей?» — Всего лишь однажды… Это было очень давно. Я тогда только начал увлекаться охотой. Это было, к слову сказать, не так далеко от здешних мест… Я догадываюсь, почему вы мне задали этот вопрос, отец Франциск — ведь в округе царит своеобразный культ оленя, да и у входа в ваш монастырь стоят на страже каменные изваяния… — Да, князь Людвиг очень благоволил к этим благородным животным… Знаете, почему? — он внезапно перегнулся через стол и приблизил свое, заросшее седой щетиной, лицо к моему. И громко зашептал:
— Ходили слухи, что он и сам был получеловеком-полуоленем. Понимаете?
— Кстати, о слухах… Леон обещал мне, что вы поведаете мне интересные истории о монастыре и его окрестностях. Я ведь писатель, и всё новое, необычное для меня немаловажно… — Интереснее истории?
— До Еленичей — почти сотня километров. А вокруг — непроходимые леса…, — проворчал я. Хотя знал уже, что поеду. А куда я денусь-то? Надо же как-то известному на всю Восточную Европу автору романов ужасов преодолевать творческий кризис!
— Автобус идет два раза в неделю. И останавливается почти что у ворот монастыря.
— И что я там делать буду?
— Поговори с послушниками, с настоятелем — я, кстати, собираюсь ему позвонить. Если повезет — они тебе поведают много интересного. Только уговор — ты пробудешь там не больше трех дней. Первым же обратным автобусом ты должен вернуться.
— Но почему, Леон?
— Не спрашивай, — мягко и вкрадчиво произнес мой рыжеволосый друг (и он же — литературный агент).
— Просто сделай так, как я тебя прошу.
Дорога немного утомила меня: пейзаж за окном автобуса разнообразием явно не отличался — леса, поля, крестьянские домишки; к тому же, с утра зарядил противный, мелкий дождь, и все окрасилось в какие-то серые, осенние тона.
Из автобуса я вышел с легкой головной болью и странным, железистым привкусом во рту. Поблагодарил водителя, натянул на голову капюшон и двинулся к большим деревянным воротам монастыря. Они украшены были медной головой оленя, и я взялся за массивное кольцо, вделанное в нос благородного животного.
На стук долго никто не отзывался. Наконец, я услышал звук отпираемого засова, и взору моему предстал низкорослый послушник в темно-коричневом одеянии.
— Что угодно, господин? — спросил он, не поднимая головы.
— Мне угодно видеть настоятеля, отца Франциска. Я из столицы, от пана Леонарда.
Послушник склонил свою прикрытую капюшоном голову еще ниже… и не спеша отошел в сторону, пропуская меня вовнутрь.
— Я провожу вас, господин.
Что ж, Леонард не обманул — местечко и впрямь было мрачноватое. Мы шли по заросшей бурьяном тропе, и я, незаметно оглядываясь, поймал взглядом заброшенный пруд, какие-то пристройки, поленницу… Сам монастырь располагался в замке, имевшем множество башен. Каменная кладка во многих местах осыпалась, стены поросли мхом. Мы поднялись по широкой лестнице, у подножия которой высились два каменных оленя.
Я машинально протянул ладонь и дотронулся до головы одного из них… И тут же ощутил на себе весьма неодобрительный взгляд моего сопровождающего. Однако он промолчал, и мы продолжили наш путь.
В царившем внутри вестибюля полумраке мне трудно было разглядеть во всех подробностях картины и витражи, которыми славился Еленичский монастырь. Но один холст я все же заприметил. На нем изображен был олень в огромной короне, усыпанной драгоценными камнями.
Мы поднялись на этаж выше.
Почтительно постучав в какую-то дверь, мой провожатый поклонился и жестом предложил мне войти. Эта его манера постоянно кланяться начинала меня настораживать… В комнате было довольно светло из-за раздвинутых штор. Могучая фигура отца-настоятеля чернела на фоне оконного проема.
— Здравствуйте, отец Франциск, — произнес я… и не узнал собственного голоса. Прокашлявшись, я вновь поздоровался, и на этот раз он соизволил обернуться.
Отец-настоятель был примерно на две головы выше меня, широкоплечий и косматый, а когда он заговорил, то голос его почти оглушил меня, и я сразу же присвоил ему прозвище «Медведь».
— Вы ведь от Леонарда? Как он там, в городе?
— Да… Ничего… вроде. Велел передавать вам привет. Меня, кстати, зовут Мирослав. Мирослав Новак.
— Садитесь. Хотите хереса?
Не дожидаясь моего согласия, он достал из шкафа покрытую пылью бутылку.
— Вы ведь познакомились с Леоном во время охоты, так? — снова загремел он.
— Верно. Я преследовал лису… А он внезапно появился из кустов — он страстный грибник. Повезло еще, что я в него не выстрелил по ошибке… — Гхм…, — отец Франциск наполнил крохотные серебряные рюмочки до краев.
— Скажите, а оленей… Оленей вам доводилось убивать?
«Оленей?» — Всего лишь однажды… Это было очень давно. Я тогда только начал увлекаться охотой. Это было, к слову сказать, не так далеко от здешних мест… Я догадываюсь, почему вы мне задали этот вопрос, отец Франциск — ведь в округе царит своеобразный культ оленя, да и у входа в ваш монастырь стоят на страже каменные изваяния… — Да, князь Людвиг очень благоволил к этим благородным животным… Знаете, почему? — он внезапно перегнулся через стол и приблизил свое, заросшее седой щетиной, лицо к моему. И громко зашептал:
— Ходили слухи, что он и сам был получеловеком-полуоленем. Понимаете?
— Кстати, о слухах… Леон обещал мне, что вы поведаете мне интересные истории о монастыре и его окрестностях. Я ведь писатель, и всё новое, необычное для меня немаловажно… — Интереснее истории?
Страница
1 из 3
1 из 3
