Всё начинается с чувств, с капли крови, упавшей на твое лицо. Когда оно в крови — это значит: ты изменился, просто надел маску и стал другим. Говорят, что чувство любви одно из самых сильных, но оно многократно усиливается, если ты любишь убивать.
Добавить в моё избранное
13 мин, 19 сек 5868
Начну издалека. Меня зовут Мэтт. В семь лет я со своими единственными друзьями Леоном и Оскаром часто играли на заброшенной фабрике по изготовлению конфет «Батончики». Родители нам не разрешали играть там, но мы втайне от них уходили туда. Я был старший в нашей троице.
Оскар — сладкоежка, киноман и анимешник. Обожает сладости и постоянно их покупает. Хоть и ест он сладкое-как термит дерево, он на удивление худой. Постоянно таскает с собой мини — конфетки. Очень любит фантастику и ужасы. Может целыми днями сидеть и смотреть сериалы или фильмы. Хоть в таком возрасте трудно понять смысл многих фильмов, но, несмотря на это-он продолжал смотреть. Ладно бы, он просто смотрел, так он пытается копировать персонажей: их походки, эмоции, характер и т. д. Поэтому его родной характер всегда меняется. Его главная фишка — повторять цитаты персонажей. И не важно, какой герой: плохой или хороший.
Леон — игроман и любитель музыки. Он не задрот, ему больше нравится играть в настольные и детские игры. Он редко играет в компьютер и то с неохотой. Слушает любую музыку, в любом жанре. Он любит обижаться просто так, как девочка. Очень впечатлительный мальчик. От любого рассказа он изумляется и верит в него, даже если он вымышленный. Когда ему скучно или очень весело, то начинает напевать песенку.
Одной мрачной ночью мои родители как всегда поссорились и отец стал бить мать и если бы я не сбежал, то он принялся бы за меня. Я ушел из дома и позвонил друзьям. Мы собрались на детской площадке. И черт меня дернул тогда предложить пойти на фабрику. Именно там произошли крупные перемены в нашей жизни.
Нас не остановили черные фургоны около фабрике, а лишь пуще разожгли желание пробраться. Мы проникли на самый нижний этаж и спрятались за ящики. Там увидели людей в строгих черных костюмах и в белых масках. Все были монотонными, кроме одного: накаченный верзила в костяном шлеме с черными стеклышками в глазницах. Его оголенный торс был покрыт бесчисленными татуировками. На его шлем-черепе были выжжены десятки иероглифов. На его спине вдоль позвоночника выделялась вертикальная надпись: «Тартар». Одно движение руки и в нашем кругозоре появились люди в повседневных одеждах.
Мы не стали уходить. Нам стало любопытно, чем же они здесь занимаются.
Через верхнюю балку стали перекидывать крюки с цепью, а со связанных людей срывать одежду. На наших глазах одну девушку подвесили на крюк за кожу на спине, словно свинью на скотобойне. В руках верзилы блеснул охотничий нож. Он подошел к подвешенной девушке и стал медленной сдирать кожу на её груди. Он делал это так аккуратно и красиво, что я не мог оторваться. Будто это было какое-то искусство и оно стало красочным после каскада крови. Нежное тело осквернилось. Такое я видел первый раз.
Мои друзья тогда стали приватно плакать и зажимать рот руками. Мы могли убежать тогда, но не сделали этого. Почему?
Других жертв так же раздели и подвесили на крюки, но не стали срезать им кожу. Люди в масках вынули из сумок пилы и жгуты. Наложили жгуты на уровне бедер и вытерли пилы тряпкой. Подняв ноги жертвам, люди в масках вычертили круговую разметку на уровне коленных чашечках, а их напарники поднесли пилу. В один момент — все с пилами разом стали распиливать колени. Мелодия ампутации стала играть на весь нижний этаж.
Кровь стала валиться потоками и заполняла весь пол. Она стала приближаться к нам. От страха и шока мы втроем стали пятиться назад. Я не думал тогда ни о чем кроме крови и убийства. Наши головы стала заполнять тьма и жестокость.
Очередной раз, переложив руку назад, я ощутил искусственную кожу. Посмотрев, я увидел белые туфли. В тот момент мне захотелось оказаться дома в постели, хоть и побитым собственным отцом, но всё равно дома, в безопасности от здешних ужасов. Я не сразу посмотрел наверх, а оглянулся на Оскара и Мэтта. Они в слезах смотрели на человека надо мной. Я медленно поднял голову и увидел, как черная маска с нарисованной белой улыбкой смотрела на меня. На нем был белоснежный костюм и цилиндрическая шляпа неимоверной длины. Во всем белом, лишь нарисованная улыбка и черные глаза в виде полумесяцев были цвета ночи.
Я услышал шаги за его спиной. Несли следующую партию жертв. Людей в масках было так много, что они заполонили весь коридор. У нас не было путей отступления. Мы могли лишь плакать и молить о пощаде.
— Кто тут у нас? Непослушные мальчики.
— Со всем своим ростом совместным со шляпой он присел на корточки.
— Вы знали, что гулять ночью опасно? Особенно в таких местах.
Леон начал медленно покачивать голову в разные стороны. Темноликий обернулся на него и в это время я решил убежать. Бежать я мог только на «сцену» разделывание. Чтоб не видеть весь кошмар я смотрел только себе под ноги. Я был уверен, что все на меня обернулись и с улыбкой смотрели на мое маленькое бегство. Они знали, что мне не сбежать.
Оскар — сладкоежка, киноман и анимешник. Обожает сладости и постоянно их покупает. Хоть и ест он сладкое-как термит дерево, он на удивление худой. Постоянно таскает с собой мини — конфетки. Очень любит фантастику и ужасы. Может целыми днями сидеть и смотреть сериалы или фильмы. Хоть в таком возрасте трудно понять смысл многих фильмов, но, несмотря на это-он продолжал смотреть. Ладно бы, он просто смотрел, так он пытается копировать персонажей: их походки, эмоции, характер и т. д. Поэтому его родной характер всегда меняется. Его главная фишка — повторять цитаты персонажей. И не важно, какой герой: плохой или хороший.
Леон — игроман и любитель музыки. Он не задрот, ему больше нравится играть в настольные и детские игры. Он редко играет в компьютер и то с неохотой. Слушает любую музыку, в любом жанре. Он любит обижаться просто так, как девочка. Очень впечатлительный мальчик. От любого рассказа он изумляется и верит в него, даже если он вымышленный. Когда ему скучно или очень весело, то начинает напевать песенку.
Одной мрачной ночью мои родители как всегда поссорились и отец стал бить мать и если бы я не сбежал, то он принялся бы за меня. Я ушел из дома и позвонил друзьям. Мы собрались на детской площадке. И черт меня дернул тогда предложить пойти на фабрику. Именно там произошли крупные перемены в нашей жизни.
Нас не остановили черные фургоны около фабрике, а лишь пуще разожгли желание пробраться. Мы проникли на самый нижний этаж и спрятались за ящики. Там увидели людей в строгих черных костюмах и в белых масках. Все были монотонными, кроме одного: накаченный верзила в костяном шлеме с черными стеклышками в глазницах. Его оголенный торс был покрыт бесчисленными татуировками. На его шлем-черепе были выжжены десятки иероглифов. На его спине вдоль позвоночника выделялась вертикальная надпись: «Тартар». Одно движение руки и в нашем кругозоре появились люди в повседневных одеждах.
Мы не стали уходить. Нам стало любопытно, чем же они здесь занимаются.
Через верхнюю балку стали перекидывать крюки с цепью, а со связанных людей срывать одежду. На наших глазах одну девушку подвесили на крюк за кожу на спине, словно свинью на скотобойне. В руках верзилы блеснул охотничий нож. Он подошел к подвешенной девушке и стал медленной сдирать кожу на её груди. Он делал это так аккуратно и красиво, что я не мог оторваться. Будто это было какое-то искусство и оно стало красочным после каскада крови. Нежное тело осквернилось. Такое я видел первый раз.
Мои друзья тогда стали приватно плакать и зажимать рот руками. Мы могли убежать тогда, но не сделали этого. Почему?
Других жертв так же раздели и подвесили на крюки, но не стали срезать им кожу. Люди в масках вынули из сумок пилы и жгуты. Наложили жгуты на уровне бедер и вытерли пилы тряпкой. Подняв ноги жертвам, люди в масках вычертили круговую разметку на уровне коленных чашечках, а их напарники поднесли пилу. В один момент — все с пилами разом стали распиливать колени. Мелодия ампутации стала играть на весь нижний этаж.
Кровь стала валиться потоками и заполняла весь пол. Она стала приближаться к нам. От страха и шока мы втроем стали пятиться назад. Я не думал тогда ни о чем кроме крови и убийства. Наши головы стала заполнять тьма и жестокость.
Очередной раз, переложив руку назад, я ощутил искусственную кожу. Посмотрев, я увидел белые туфли. В тот момент мне захотелось оказаться дома в постели, хоть и побитым собственным отцом, но всё равно дома, в безопасности от здешних ужасов. Я не сразу посмотрел наверх, а оглянулся на Оскара и Мэтта. Они в слезах смотрели на человека надо мной. Я медленно поднял голову и увидел, как черная маска с нарисованной белой улыбкой смотрела на меня. На нем был белоснежный костюм и цилиндрическая шляпа неимоверной длины. Во всем белом, лишь нарисованная улыбка и черные глаза в виде полумесяцев были цвета ночи.
Я услышал шаги за его спиной. Несли следующую партию жертв. Людей в масках было так много, что они заполонили весь коридор. У нас не было путей отступления. Мы могли лишь плакать и молить о пощаде.
— Кто тут у нас? Непослушные мальчики.
— Со всем своим ростом совместным со шляпой он присел на корточки.
— Вы знали, что гулять ночью опасно? Особенно в таких местах.
Леон начал медленно покачивать голову в разные стороны. Темноликий обернулся на него и в это время я решил убежать. Бежать я мог только на «сцену» разделывание. Чтоб не видеть весь кошмар я смотрел только себе под ноги. Я был уверен, что все на меня обернулись и с улыбкой смотрели на мое маленькое бегство. Они знали, что мне не сбежать.
Страница
1 из 4
1 из 4
