Волчья шкура

Однажды моя бабушка привезла мне из Нальчика, города Кабардино-Балкарии, большую волчью шкуру в подарок на Новый год. Но решила не ждать и вручила мне ее сразу, как только начала разбирать вещи. Я не большой охотник до шкур животных, чучел и всего такого подобного, потому что мой дед долгие годы работал на полуострове Таймыр егерем и часто брал меня в лес проверять кормушки и тому подобное. Мы часто натыкались на брошенные браконьерами трупы пушных зверей. Как сейчас я помню их страшные, выпученные окровавленные глаза, в окружении частокола ресниц, которые, ничего не видя, смотрели в пустоту и мрак. Я помню, как дедушка, первым заметив такой «сюрприз», старался, чтобы я не успела увидеть скрюченное, окровавленное тельце зверька, полузасыпанное снегом. Поэтому я с нескрываемым отвращением отношусь к людям, говорящим фразы типа «Спасибо животным за то, что одевают нас, не дают замерзнуть зимой!» и «А на что еще нужны эти красивые змеи, как не на сумочки?». В естественной среде человек никогда бы не справился с питоном, крокодилом, волком или медведем. Но я все-таки представила, сколько примерно стоит хорошо выделанная, здоровенная волчья шкура, и что бабушка купила мне ее только из благих побуждений, не догадываясь о моих мрачных мыслях, когда она разворачивала передо мной эту дымчатую, с белыми и черными шерстинками шкуру. Поэтому я захлопнула рот и как можно радостнее поблагодарила бабушку, говоря, что лучше этого подарка она ничего не могла мне привезти из Нальчика.

Принеся эту тяжеленную шкуру в свою комнату, я положила ее около окна и решила все-таки рассмотреть получше. Я не раз видела волков и даже раза два гладила живого, но таких крупных экземпляров еще не видела. Я осторожно провела ладонью по шкуре — шерсть была жесткая и длинная. В районе шее я заметила аккуратную маленькую дырочку от пули, которую было непросто разглядеть в этой гуще меха. Я попробовала утешить себя мыслью, что возможно этот, судя по всему уже пожилой волк, умер быстро и легко, и что в его глазах не было того навеки застывшего дикого ужаса. Каждый день я смахивала со шкуры пыль, тихонько встряхивала и опять клала около окна. Несколько дней спустя, в какой-то выходной, я решила попробовать поспать на этой шкуре, так как много раз слышала, как удобно спать на шкурах.

Постелив под нее простыню и, положив у холки маленькую жесткую диванную подушку, я взяла книжку и попыталась улечься поудобней. Очевидно, люди, спавшие на шкурах и говорящие, что это очень удобно, говорили про мягкие медвежьи шкуры, так как слово «удобно» к волчьей никак не относилось. Повалявшись примерно полтора часа и ощутив, как начинают неприятно ныть веки, я положила книгу на стул и приготовилась к отходу ко сну. У меня есть интересная манера просыпаться за несколько мгновений до какого-либо действия. Например, за секунды две до того как мама постучит в дверь моей комнаты, чтобы я проснулась, я уже пытаюсь продрать глаза, хотя разбудить меня могут в совершенно разное время, с интервалом, допустим, в пять минут, но я все равно уже буду лежать на кровати и знать, что вот сейчас раздастся этот ненавистный стук.

В эту ночь я проснулась с каким-то неприятным предчувствием. Я ощутила, что мои ноги опасно не накрыты одеялом, и, хотя в комнате вовсю работала батарея, по ним бежит легкий холодок. Не открывая глаз, я услышала, как заскрипела дверь мою комнату. Все мое тело как будто парализовало, я перестала дышать, что есть силы зажмурила глаза и крепче прижала нос к подушке. По моим голым ногам пробежал легкий ветерок, но я до ужаса боялась двинуться хоть на миллиметр, хоть пошевелить пальцем, поэтому мои ноги так и остались на растерзание мне неизвестному. Не знаю, сколько времени я так пролежала — пять минут, а может и весь час, напряженно вслушиваясь в тишину и стараясь уловить хоть какой-то шорох. Но тут, от долгого лежания в одном и том же положении, я почувствовала, как болят и мелко дрожат мышцы. Я позволила себе немного расслабиться и, так как никаких звуков я так и не услышала, немного приоткрыть глаза. Первое, что я увидела, была дверца шкафа, стоящего рядом с окном. Серая и холодная дверца. Я поняла, что свет выключен, и от этого мои руки сами по себе сжались в кулак. Внезапно я вздрогнула и опять зажмурила глаза — прямо под моим окном громко и тоскливо завыла собака. Ни разу мой мозг так хорошо не работал сразу после пробуждения. Меня что-то удивило, но я забыла, что именно, так как вспомнила, что Это сейчас может стоять у меня за спиной. Я лежала лицом к окну и ногами к двери, так что не могла ничего увидеть, кроме стоящего слева шкафа. Я могла бы испугаться — вот, мое лицо лежит так близко к шкафу, в любой момент может открыться дверца, и я могу увидеть нечто ужасное, что так упорно вкладывают нам в подсознание фильмы ужасов. Но почему-то в этот момент шкафа я боялась меньше всего.

И тут под окном опять громко и визгливо взвыла собака, и в этот же момент я услышала, как дверь в комнату с шумом захлопнулась.