Не спалось. Вся экспедиция после целого дня путешествия на старом грузовичке по бездорожью сопела и похрапывала на все лады. В небольшой комнате было душно. В окно светила луна, и это тоже мешало уснуть. Лежал в кармане флакончик со снотворным, но не хотелось оглушать себя таблеткой: завтра надо было рано вставать, и день предстоял не менее трудный. Я решил выйти подышать.
Добавить в моё избранное
4 мин, 21 сек 13294
Дом стоял на отшибе у самого леса, и в лунном свете всё казалось немного таинственным и даже волшебным. Я усмехнулся своим мыслям: кандидат наук, двадцать лет на раскопках, пора о докторской думать, а меня всё на мальчишество тянет.
Подмораживало, и скоро я почувствовал, что вернуться в тёплую комнату, закутаться в одеяло и уснуть будет очень здорово.
В тёмных сенях я нашарил ручку двери и вошёл в комнату. Луна светила в незавешенное окно. Было пусто и тихо. У противоположной стены стояла лежанка.
«Ясно, ошибся дверью. Надеюсь, хозяин не обидится, если я тут посплю», — устало подумал я и пошёл к лежанке. Сделал несколько шагов и… оказался совсем в другом месте. Вдоль накрытого стола на лавках сидели какие-то люди. Они ели, хохотали, и огромная чаша-братина с вином ходила по кругу. Один из пирующих увидел меня:
— Это что ещё за червяк пучеглазый?! — заорал он и поднялся на ноги.
Я едва успел сдёрнуть очки, как сокрушительный удар отбросил меня далеко назад.
Придя в себя, я обнаружил, что нахожусь в подземелье. Где-то плескалась вода, и я направился в ту сторону. Вскоре подземелье закончилось. Узкая освещённая луной тропинка вела меня в неизведанное. Слева струилась река, справа поднимался отвесный склон. Вдруг у меня за спиной с обрыва скатился огромный валун и перегородил тропинку. «Пути назад нет», — усмехнулся я. Тропинка свернула вправо, и я увидел… трёхголового змея! Чудище было приковано к скале. Когтистые лапы перекатывали бадью, окованную железными обручами, из пастей вместе с языками пламени вырывался хриплый стон. Видно было, что змей умирает от жажды. Я застыл на месте. Бежать некуда. Напоить змея? Я слишком много читал в детстве сказок и знал наверняка: после этого змей порвёт цепи и натворит всяких бед.
Вдруг меня осенило: снотворное! Я взял подкатившуюся под ноги бадью, спустился к реке и зачерпнул воды. Тихонько достал флакончик и высыпал в ведро все таблетки.
Змей ничего не заметил. Он жадно выпил воду и снова подтолкнул ко мне бадью. Я мог принести за один раз немного: бадья была огромная и тяжёлая. Так я поил змея около часа. Сначала глаза его засверкали, он ободрился и начал было рвать цепи, но вдруг обмяк, повалился на землю и захрапел. Позади спящего чудовища я увидел на камне сверкающий меч.
«Кладенец!» — понял я. Выждал немного, осторожно перешагнул через мощный хвост с костяными гребнями и взял меч. Он был тяжёлый, но сегодня мне всё было нипочём. Я взмахнул им в воздухе раз, другой, третий и снова очутился в комнате с пирующими. При виде меня, они сначала умолкли, потом поднялись и взялись за мечи.
Я снова трижды взмахнул кладенцом. Последний удар пришёлся по братине…
— Вставай, как ты попал сюда? — теребила меня за плечо Татьяна Владимировна.
Из моего кармана вывалился флакончик. Она подняла его, прочитала этикетку и закатила глаза:
— Двадцать таблеток! Понятно, отчего ты куролесил всю ночь. Непонятно только, как жив остался!
Вся экспедиция столпилась вокруг меня. Шустрый Вовка Морозов, вчерашний школьник, который зарабатывал на раскопках стаж для поступления в университет, убедившись, что я жив, оглядел комнату и вдруг завопил:
— Братина!
Все повернули головы, я тоже приподнялся и увидел посередине комнаты братину, расколотую мечом надвое.
Татьяна Владимировна задрожала от возбуждения: она мечтала хоть черепок такой чаши в музее выставить, а тут — целая братина, пусть и расколотая пополам.
— Где ты нашёл это? — спрашивала она, любовно прикасаясь к черепкам. — В черепках вино… откуда? Ты пил?
Я вздохнул и стал подниматься. Тут раздался крик начальника экспедиции Владимира Кирилловича:
— Меч! Откуда?
Профессор Федоров был просто помешан на старинном оружии. Я, наконец, понял, отчего мне было так неудобно лежать: меч здорово отдавил мне бок.
— А, это — кладенец, — пробормотал я.
— Где взял?
— Как положено, у змея трёхголового отобрал…
Владимир Кириллович махнул рукой, трепетно поднял меч и, держа на ладонях, понёс к окну. Все двинулись за ним, только я сидел на полу, не в силах подняться на ноги.
В этот момент солнечный луч упал на гладкую поверхность меча. Все вскрикнули, зажмурились от яркого света, тёрли глаза, моргали, и только профессор продолжал кричать: меч исчез, а на ладонях, где он только что лежал, вздулись пузыри от сильного ожога.
Все засуетились вокруг профессора, одни побежали за аптечкой, другие давали советы. Никто не вспоминал ни о мече, ни о братине и чаша медленно таяла в лучах восходящего солнца.
Хозяин принёс мокрую тряпку и положил мне на голову. Потом помог умыться. При этом он всё время кряхтел, вздыхал и что-то бормотал себе под нос. Я прислушался:
— Говорил же дед… и зачем я эти камни в фундамент положил?
Подмораживало, и скоро я почувствовал, что вернуться в тёплую комнату, закутаться в одеяло и уснуть будет очень здорово.
В тёмных сенях я нашарил ручку двери и вошёл в комнату. Луна светила в незавешенное окно. Было пусто и тихо. У противоположной стены стояла лежанка.
«Ясно, ошибся дверью. Надеюсь, хозяин не обидится, если я тут посплю», — устало подумал я и пошёл к лежанке. Сделал несколько шагов и… оказался совсем в другом месте. Вдоль накрытого стола на лавках сидели какие-то люди. Они ели, хохотали, и огромная чаша-братина с вином ходила по кругу. Один из пирующих увидел меня:
— Это что ещё за червяк пучеглазый?! — заорал он и поднялся на ноги.
Я едва успел сдёрнуть очки, как сокрушительный удар отбросил меня далеко назад.
Придя в себя, я обнаружил, что нахожусь в подземелье. Где-то плескалась вода, и я направился в ту сторону. Вскоре подземелье закончилось. Узкая освещённая луной тропинка вела меня в неизведанное. Слева струилась река, справа поднимался отвесный склон. Вдруг у меня за спиной с обрыва скатился огромный валун и перегородил тропинку. «Пути назад нет», — усмехнулся я. Тропинка свернула вправо, и я увидел… трёхголового змея! Чудище было приковано к скале. Когтистые лапы перекатывали бадью, окованную железными обручами, из пастей вместе с языками пламени вырывался хриплый стон. Видно было, что змей умирает от жажды. Я застыл на месте. Бежать некуда. Напоить змея? Я слишком много читал в детстве сказок и знал наверняка: после этого змей порвёт цепи и натворит всяких бед.
Вдруг меня осенило: снотворное! Я взял подкатившуюся под ноги бадью, спустился к реке и зачерпнул воды. Тихонько достал флакончик и высыпал в ведро все таблетки.
Змей ничего не заметил. Он жадно выпил воду и снова подтолкнул ко мне бадью. Я мог принести за один раз немного: бадья была огромная и тяжёлая. Так я поил змея около часа. Сначала глаза его засверкали, он ободрился и начал было рвать цепи, но вдруг обмяк, повалился на землю и захрапел. Позади спящего чудовища я увидел на камне сверкающий меч.
«Кладенец!» — понял я. Выждал немного, осторожно перешагнул через мощный хвост с костяными гребнями и взял меч. Он был тяжёлый, но сегодня мне всё было нипочём. Я взмахнул им в воздухе раз, другой, третий и снова очутился в комнате с пирующими. При виде меня, они сначала умолкли, потом поднялись и взялись за мечи.
Я снова трижды взмахнул кладенцом. Последний удар пришёлся по братине…
— Вставай, как ты попал сюда? — теребила меня за плечо Татьяна Владимировна.
Из моего кармана вывалился флакончик. Она подняла его, прочитала этикетку и закатила глаза:
— Двадцать таблеток! Понятно, отчего ты куролесил всю ночь. Непонятно только, как жив остался!
Вся экспедиция столпилась вокруг меня. Шустрый Вовка Морозов, вчерашний школьник, который зарабатывал на раскопках стаж для поступления в университет, убедившись, что я жив, оглядел комнату и вдруг завопил:
— Братина!
Все повернули головы, я тоже приподнялся и увидел посередине комнаты братину, расколотую мечом надвое.
Татьяна Владимировна задрожала от возбуждения: она мечтала хоть черепок такой чаши в музее выставить, а тут — целая братина, пусть и расколотая пополам.
— Где ты нашёл это? — спрашивала она, любовно прикасаясь к черепкам. — В черепках вино… откуда? Ты пил?
Я вздохнул и стал подниматься. Тут раздался крик начальника экспедиции Владимира Кирилловича:
— Меч! Откуда?
Профессор Федоров был просто помешан на старинном оружии. Я, наконец, понял, отчего мне было так неудобно лежать: меч здорово отдавил мне бок.
— А, это — кладенец, — пробормотал я.
— Где взял?
— Как положено, у змея трёхголового отобрал…
Владимир Кириллович махнул рукой, трепетно поднял меч и, держа на ладонях, понёс к окну. Все двинулись за ним, только я сидел на полу, не в силах подняться на ноги.
В этот момент солнечный луч упал на гладкую поверхность меча. Все вскрикнули, зажмурились от яркого света, тёрли глаза, моргали, и только профессор продолжал кричать: меч исчез, а на ладонях, где он только что лежал, вздулись пузыри от сильного ожога.
Все засуетились вокруг профессора, одни побежали за аптечкой, другие давали советы. Никто не вспоминал ни о мече, ни о братине и чаша медленно таяла в лучах восходящего солнца.
Хозяин принёс мокрую тряпку и положил мне на голову. Потом помог умыться. При этом он всё время кряхтел, вздыхал и что-то бормотал себе под нос. Я прислушался:
— Говорил же дед… и зачем я эти камни в фундамент положил?
