Еще до перестройки жила в деревне Солодилово, а вернее сказать, прозябала, девушка одна, Варькой звали. Лет ей было не то шестнадцать, не то семнадцать, а на вид и того меньше. Болела она, вот и выглядела моложе своих лет.
Добавить в моё избранное
6 мин, 57 сек 8690
Долго, медленно и вяло болезнь высасывала ее жизнь, и все в деревне знали, что не жилица она на этом свете. А верующая была — поискать другую! Тогда у нас с религией было туговато, но Бог к человеку и тропками ходит, вот она и уверовала. Где-то книг достала, иконку раздобыла, лампадку к ней приладила и стала денно и нощно молиться, да временами и отдаленную церковь посещать. Наше начальство только ухмылялось, но оставило Варьку в покое, потому что само, небось, втихарца церковь посещало. На всякий случай. А как зашаталось все, вкривь да вкось поехало, по России и церкви стали воздвигаться, где только можно. Солодилово тоже не обошло — батюшка приехал, начал службу служить, церковь обновлять, приход набирать.
Вот наша Варька в храм этот и запохаживала. Верней, ходить-то она по-настоящему уже и не могла, так — ползала на костылях, но до церкви все же добиралась. Ничего наша страдалица не пропускала: все свечи, какие надо — ставила, у каких надо икон поклоны била, молитвы пела, словом — все по чину. А когда случалось ей с иконами один на один остаться, просила она у них исцеления. Робко просила, с надеждою малою, сама этому слабо верила. А тут уж и зима наступила, Рождество на пороге…
Вот как-то молилась Варька, плакала, а в постель легла хоть и усталая, но заснуть долго не могла. Ну, не спится Варьке — то ей жарко, то знобит, то одеяло давит. Известное дело — больному человеку все не в пору. Только чудится ей, что по дому ходит кто-то. Прислушалась — шаги все ближе, ближе, вот уж у двери, вот уж и дверь отворяется!
Затаилась Варька, не дышит даже. А дверь отворилась, и в комнату вошел мужчина: средних лет, приятный на лицо, с ясными голубыми глазами. Одет был просто, да Варька и не разобрала с испугу. И тут ночной гость говорит негромко:
— Ну, Варвара, спишь, что ли?
Замерла Варька, шевельнуться боится.
— Вижу ведь, что не спишь, откликнись, говорю, не бойся!
Молчит Варька, трясется. Подошел ночной гость, сел рядом, руку Варьке на плечо положил. А рука сильная, теплая, добрая. Варьке спокойно стало, страх у нее прошел, она нос из— под одеяла и высунула.
— Так-то лучше, — говорит незнакомец, — а теперь слушай, Варвара, времени у меня мало. Ты недавно просила о помощи — она тебе будет оказана. Чтобы проще было — на, возьми вот это.
И увидела Варька у него на ладони маленький желтый колокольчик, а сверху — колечко. Надел человек Варьке колечко на пальчик, колокольчик в ладошку и спрятался.
— Эта вещица, — продолжает, — исполняет желания. Само собой не все, но очень многие. Позвонишь, желание назовешь — оно и сбудется. Правда, у колокольчика секрет имеется, и надо тебе секрет этот разгадать. Думай скорее, времени у тебя мало осталось — до Пасхи только.
И пошел. Когда уж к двери подходил, Варька осмелела, голос подала:
— А ты сам кто будешь-то?
— Я — Вестник, — сказал он, прикрыл за собой дверь и ушел.
Варька на кровати села, на ладошку смотрит. На ладошке колокольчик лежит — желтый, тепленький. Закрыла Варька глаза, воздуху набрала:
— Хочу, — шепчет, — выздороветь, костыли бросить.
А колокольчик молчит, не отзывается. Вот она сидит на постели, ждет — нет, не становится ей лучше. Тогда она снова:
— Хочу есть по-человечески, спать крепко! — И снова ждет.
А колокольчик молчит по-прежнему. И ни аппетиту у Варьки, ни сна. Решила тогда Варька до завтра подождать:
— Авось, — думает, — до завтра полегчает.
Но утро настало, а Варьке все не легче — ноги ломит, есть не хочется. Вот она под вечер снова начала колокольчиком трясти, желание загадывать. То денег себе попросит, то лекарств — нет, молчит колокольчик, желаний не исполняет. Потом уж совсем какой-то мелочи попросила. Молчит колокольчик, ничего не делает для Варьки.
Вот она все реже да реже просить его стала, а потом и вовсе в шкафчик спрятала. Разве иногда вынет, поиграет, вздохнет, да назад положит. А становится ей все хуже, и уж врач из районной больнички глаза отводит, и на улицу она ходить перестала, только по дому ковыляет, и не ест почти, и не спит. Помирает Варька…
А тут и солнце снег съело, весну на улицу выпустило! Вот и воробьи разорались как ненормальные, травка зеленая показалась, Пасха на носу. Сидит так Варька наша на кухне, в окно смотрит, колокольчик на пальчике вертит.
— Слышь, Мироновна, — доносится до нее из-за окна, — у нашей Танюхи-то ребеночек вчера заболел! Только вот играл, веселенький был, а ночью увезли; говорят — не выживет, менингит у него, а и выживет — навсегда дурачком останется.
Варьку как толкнуло что-то: она глаза закрыла, руку вперед выбросила и зашептала как полоумная:
— Не хочу, чтоб Славик болел, не хочу, чтоб умирал, хочу, чтоб здоровенький был!
А колокольчик-то вдруг на ладошке и отзовись:
— Дон-дон!
Вот наша Варька в храм этот и запохаживала. Верней, ходить-то она по-настоящему уже и не могла, так — ползала на костылях, но до церкви все же добиралась. Ничего наша страдалица не пропускала: все свечи, какие надо — ставила, у каких надо икон поклоны била, молитвы пела, словом — все по чину. А когда случалось ей с иконами один на один остаться, просила она у них исцеления. Робко просила, с надеждою малою, сама этому слабо верила. А тут уж и зима наступила, Рождество на пороге…
Вот как-то молилась Варька, плакала, а в постель легла хоть и усталая, но заснуть долго не могла. Ну, не спится Варьке — то ей жарко, то знобит, то одеяло давит. Известное дело — больному человеку все не в пору. Только чудится ей, что по дому ходит кто-то. Прислушалась — шаги все ближе, ближе, вот уж у двери, вот уж и дверь отворяется!
Затаилась Варька, не дышит даже. А дверь отворилась, и в комнату вошел мужчина: средних лет, приятный на лицо, с ясными голубыми глазами. Одет был просто, да Варька и не разобрала с испугу. И тут ночной гость говорит негромко:
— Ну, Варвара, спишь, что ли?
Замерла Варька, шевельнуться боится.
— Вижу ведь, что не спишь, откликнись, говорю, не бойся!
Молчит Варька, трясется. Подошел ночной гость, сел рядом, руку Варьке на плечо положил. А рука сильная, теплая, добрая. Варьке спокойно стало, страх у нее прошел, она нос из— под одеяла и высунула.
— Так-то лучше, — говорит незнакомец, — а теперь слушай, Варвара, времени у меня мало. Ты недавно просила о помощи — она тебе будет оказана. Чтобы проще было — на, возьми вот это.
И увидела Варька у него на ладони маленький желтый колокольчик, а сверху — колечко. Надел человек Варьке колечко на пальчик, колокольчик в ладошку и спрятался.
— Эта вещица, — продолжает, — исполняет желания. Само собой не все, но очень многие. Позвонишь, желание назовешь — оно и сбудется. Правда, у колокольчика секрет имеется, и надо тебе секрет этот разгадать. Думай скорее, времени у тебя мало осталось — до Пасхи только.
И пошел. Когда уж к двери подходил, Варька осмелела, голос подала:
— А ты сам кто будешь-то?
— Я — Вестник, — сказал он, прикрыл за собой дверь и ушел.
Варька на кровати села, на ладошку смотрит. На ладошке колокольчик лежит — желтый, тепленький. Закрыла Варька глаза, воздуху набрала:
— Хочу, — шепчет, — выздороветь, костыли бросить.
А колокольчик молчит, не отзывается. Вот она сидит на постели, ждет — нет, не становится ей лучше. Тогда она снова:
— Хочу есть по-человечески, спать крепко! — И снова ждет.
А колокольчик молчит по-прежнему. И ни аппетиту у Варьки, ни сна. Решила тогда Варька до завтра подождать:
— Авось, — думает, — до завтра полегчает.
Но утро настало, а Варьке все не легче — ноги ломит, есть не хочется. Вот она под вечер снова начала колокольчиком трясти, желание загадывать. То денег себе попросит, то лекарств — нет, молчит колокольчик, желаний не исполняет. Потом уж совсем какой-то мелочи попросила. Молчит колокольчик, ничего не делает для Варьки.
Вот она все реже да реже просить его стала, а потом и вовсе в шкафчик спрятала. Разве иногда вынет, поиграет, вздохнет, да назад положит. А становится ей все хуже, и уж врач из районной больнички глаза отводит, и на улицу она ходить перестала, только по дому ковыляет, и не ест почти, и не спит. Помирает Варька…
А тут и солнце снег съело, весну на улицу выпустило! Вот и воробьи разорались как ненормальные, травка зеленая показалась, Пасха на носу. Сидит так Варька наша на кухне, в окно смотрит, колокольчик на пальчике вертит.
— Слышь, Мироновна, — доносится до нее из-за окна, — у нашей Танюхи-то ребеночек вчера заболел! Только вот играл, веселенький был, а ночью увезли; говорят — не выживет, менингит у него, а и выживет — навсегда дурачком останется.
Варьку как толкнуло что-то: она глаза закрыла, руку вперед выбросила и зашептала как полоумная:
— Не хочу, чтоб Славик болел, не хочу, чтоб умирал, хочу, чтоб здоровенький был!
А колокольчик-то вдруг на ладошке и отзовись:
— Дон-дон!
Страница
1 из 2
1 из 2
