Колокольчик

Понимаем, мол, исполним!

Варька сидит, сама себе диву дается: то ли сил прибавилось, то ли на еду потянуло? Поклевала она, к себе прошла, в постель легла, да всю ночь (виданное ли дело!) и проспала! Утром только ее мамаша разбудила:

— Вставай, Варюшка, радость-то какая: у Феклистовых ребеночек выздоровел, врачи говорят — один случай на миллион!

А Варька на постели сидит, из глаз слезы бегут, себе поверить боится!

Назавтра мать из райцентра приехала чернее тучи. Врач Варькин ее вызывал, так даже и утешать не стал, в глаза сказал:

— Готовьтесь!

Мать взялась мясо резать, да от слез и волнения промахнулась и со всей дури себе по пальцу ножом и рубанула! Кровь течет, мать по кухне носится, кричит, что и она теперь инвалидкой станет, весь белый свет клянет. А Варька руку вытянула и про себя:

— Хочу, чтобы у мамки все зажило, как и не было!

А колокольчик на пальчике:

— Дон-дон! Исполним, чего уж там!

Мать тем временем руку перевязала, да и прилегла. А у Варьки сердце вдруг запело, в ногах ломота прошла, к лицу румянец прилил. На костыли она свое тщедушное тело взгромоздила, прошла к себе, у иконы на колени встала, молилась, смеялась, плакала…

На вечернюю молитву приковыляла Варька другим человеком: глаза веселые, на лице румянец. Отстояла службу, из храма только вышла, слышит — две женщины разговаривают:

— Вот я и говорю: Витька без году неделя как женат, а Светланка уже плачет. Все, паразит, пропивает, удержу никакого нет! Недавно чуть детскую коляску из дому не унес!

Варька руку протянула, колокольчиком потрясла:

— Хочу, — шепчет — чтобы Витька пить бросил, за ум взялся.

А колокольчик ей отвечает:

— Будьте спокойны, исполним, что просите!

Стало вдруг Варьке так весело, что она домой пришла и все улыбалась чему-то. А мать ей с порога:

— Чудеса, Варенька, рука моя зажила, как и не было ничего!

Варька смотрит на мать, смеется. После мать на стол накрыла, Варьку позвала и потом только ахала, как ее дочь все за обе щеки уплетает!

Выздоравливать стала Варька, врачам на удивление:

— Чудо, — говорят, в область на обследование кладут.

Только что обследование! Покрутили — покрутили, так и отпустили, не найдя ничего! А Варька стала по ночам ходить, чужую беду слушать. Как что услышит, тут же руку протянет, колокольчиком потрясет, да и пожелает кому что. Одному надобно здоровья, другому — чтоб дети не болели, третьему еще чего. И колокольчик не молчит, на каждую Варькину просьбу откликается, звенит. Варька потом и замечать перестала, что костыли она свои бросила, что ест — лучше не надо, что спит до утра, что румянец во всю щеку. Красотой Варька налилась редкой: глаза светятся, волосы густые, стройная! Петька соседский к ней посватался, так они долго не думали, свадьбу сыграли, хоть по малому достатку, а все же… И хорошо стали жить, мирно.

Прошло с тех пор уже лет десять. Варькины подружки стареть стали, кое-где морщины на лице, руки загрубели, а Варька все в одной поре: красивая, молодая, веселая. Дом у них с Петром — полная чаша, дети умные, здоровые, мать легче молодой по дому летает, даром что под восемьдесят, у Варьки все в руках горит.

Правда, знает Петр, что жена его по ночам из дома уходит, а как вернется под утро — тихонько засмеется, в постель нырнет, да и спит сном праведника. Ведь рассказала она ему и про гостя, и про колокольчик, и про свое чудесное исцеление, и про многое другое, так что знает Петр — жена его под окнами чужую беду слушает, чужое горе отводит. А что главное — в Солодилове все живут — лучше не надо: урожаи высокие, дома крепкие, детки в семьях умненькие, погода — как на заказ, мужики работящие и не пьют почти. Церковь обустроилась, народ в нее валом валит, батюшка местный рад радешенек ходит…

Вот и думается мне: а может, все беды оттого, что некому за нас от всей души попросить, в заветный колокольчик позвонить? А может, придет время, передаст Варвара свой колокольчик дочке, или сыну, или кому еще, попросят они и за нас, грешных?

Кто знает? Пути Господни неисповедимы!