Если Центр сказал, что источник дезинформации здесь, — значит, он здесь. Ев пока не доставал ручного лазера, но окружающая атмосфера гнетущей тишины и обманчивого — он был в этом уверен — спокойствия категорично настаивала на том, чтобы быть готовым выхватить оружие. И держать его взведённым.
Добавить в моё избранное
9 мин, 10 сек 11884
Опытный военный, сотрудник Центра Галактического Информационного Контроля, он прибыл на Персей-1, самую крошечную планетку созвездия Персея, потому что именно отсюда, как бы абсурдно подобное ни звучало, исходил мощный сигнал. Такой, который способен перебить земную радиосеть и устроить на всех шести континентах забастовку, крах и сумасшествие любых медийных систем. Такой, который слышен на колоссальном расстоянии и от Земли, и от Персея-1. Такой, с которым люди прежде не встречались. Кой дьявол занёс источник на Богом и его святыми забытый крохотный, по космическим меркам, космический шарик, ранее ни разу не привлекавший внимания Звёздной Инспекции и Разведки, вопрос иного рода, и рода очень странного.
Обстановка своей типичностью сразу не понравилась Еву (в чьём имени, возможно, действительно содержался намёк на всеобщую проматерь, поскольку сверхкороткое уменьшительное из двух букв при развёртывании превращалось не во что другое, как в Евгений). Получается, на потерянную — намеренно или нет — планетку-лилипутку кто-то завёз пишущую и передающую аппаратуру: не могла же она появиться тут сама собой? Вопрос «Кто?» бередил ум и вызывал ту самую обеспокоенность, на уровне инстинкта, генетического предчувствия. Кто играет роль злодея: преступники на виду? Тайные заговорщики? Кто-то ещё?
Ев не раз за последние часы, что оставался один, прокручивал в голове сцену смерти спутников. Друзья, они же коллеги, собутыльники, не менее «крутые» бойцы, погибли молниеносно, страшно — и непонятно. Когда контролёры (земное прозвище) подошли к высокой и толстой двери из неизвестного металла, сверкнула вспышка, яркая, словно чёрт знает что. Еву она запомнилась мгновенно раскрывшейся белоснежной, жгущей глаза полосой, а после, когда он рухнул на мощённый грубыми многометровыми плитками пол (в самом деле пол!) Персея, воин уже ничего не видел.
Он пролежал пару минут вниз лицом; потом встал, осмотрелся и увидел ребят, всех троих, неподвижно растянувшихся справа от него. Ев подошёл к первому. Пустые глаза, смотрящие в никуда, уставились на него; крепко сомкнутый рот будто хранил жутчайшую тайну, что никогда не должна быть произнесена вслух. Ев проверил индикатор пульса. «Ноль». Сердце Ева заныло и забилось в груди.
Он приблизился к следующему, наклонился над ним, проделал ту же операцию с индикатором. Пульса нет — мёртв. И глаза, остекленевшие глаза, буравящие насквозь и одновременно застывшие навечно. Рот второго трупа раскрыт в беззвучно-оглушительном крике. Да что произошло?!
Стараясь унять дрожь, Ев постоял с минуту. Не помогло. Тогда он подошёл к третьему, чтобы подтвердить — нет, не опасения — изведанную заранее правду. Так и есть, ещё один мертвец; глаза закрыты, рот тоже, но от того не легче.
Что случилось? Что, чёрт возьми, творится?!
Дрожь стала бить сильнее.
Ев поднёс ко рту уместившийся в начале предплечья миниатюрный переговорник, гением учёных наделённый способностью связаться с далёкой родной Землёй.
— Центр.
Молчание.
— Центр, мать вашу! Ответьте.
Молчание.
— У меня три трупа, и неясно…
Молчание.
Он прервал речь на полуслове и резко прекратил связь. Затем потянулся к переключателю и задействовал ближнюю передачу. Нет, ни единый из трёх переговорников его мёртвых (убитых?) друзей не откликнулся на зов. Рация также умерла.
Ев присел на корточки, обхватил себя руками, склонил голову, попытался подумать. Мысли не лезли в голову, а если пробирались, были похожи на хитрых лжецов, коварных змей, ядовитых соблазнителей и убийц. В Академии учили многому, но не тому, что делать в ситуации, когда ты попросту не представляешь, что делать. А что-то делать надо…
Что ж, он встал и, осторожно, предельно внимательно ступая, оглядываясь по сторонам, держа наготове ручной лазер, двинулся к манящей, как и всякая тайна, холодной, неизвестно из чего и неизвестно кем сделанной двери. Та бесшумно распалась посередине, горизонтально, на две большие части, которые бесшумно же скрылись: одна — под землёй, другая — в нависающем каменном потолке. Ев поднял взгляд к небу, к оранжевому пыльному простору без солнца и луны, без далёких звёзд и с близкими серыми и тёмно-серыми облаками. Постоял, собираясь с силами и мыслями, и переступил порог. Дверь опять сомкнулась за спиной.
Шагая по пустым, окованным гладким металлом коридорам, он безнадёжно отгонял мысль о грозящей опасности: если ребята погибли быстро и загадочно, спасёт ли его нечто, счастливый случай, шанс? Он поднимался по лестницам без перилл, он спускался по лестницам без перилл, коридоры, схожие, точно клонированные братья, продолжались некончающейся чередой. Тогда он не выдержал, вынул лазер, чтобы взвести его и убрать назад в автокобуру.
Пока что прямых намёков на грозящую опасность не было. Обнадёживало это? Или напротив, заставляло сильнее съёживаться внутри?
Обстановка своей типичностью сразу не понравилась Еву (в чьём имени, возможно, действительно содержался намёк на всеобщую проматерь, поскольку сверхкороткое уменьшительное из двух букв при развёртывании превращалось не во что другое, как в Евгений). Получается, на потерянную — намеренно или нет — планетку-лилипутку кто-то завёз пишущую и передающую аппаратуру: не могла же она появиться тут сама собой? Вопрос «Кто?» бередил ум и вызывал ту самую обеспокоенность, на уровне инстинкта, генетического предчувствия. Кто играет роль злодея: преступники на виду? Тайные заговорщики? Кто-то ещё?
Ев не раз за последние часы, что оставался один, прокручивал в голове сцену смерти спутников. Друзья, они же коллеги, собутыльники, не менее «крутые» бойцы, погибли молниеносно, страшно — и непонятно. Когда контролёры (земное прозвище) подошли к высокой и толстой двери из неизвестного металла, сверкнула вспышка, яркая, словно чёрт знает что. Еву она запомнилась мгновенно раскрывшейся белоснежной, жгущей глаза полосой, а после, когда он рухнул на мощённый грубыми многометровыми плитками пол (в самом деле пол!) Персея, воин уже ничего не видел.
Он пролежал пару минут вниз лицом; потом встал, осмотрелся и увидел ребят, всех троих, неподвижно растянувшихся справа от него. Ев подошёл к первому. Пустые глаза, смотрящие в никуда, уставились на него; крепко сомкнутый рот будто хранил жутчайшую тайну, что никогда не должна быть произнесена вслух. Ев проверил индикатор пульса. «Ноль». Сердце Ева заныло и забилось в груди.
Он приблизился к следующему, наклонился над ним, проделал ту же операцию с индикатором. Пульса нет — мёртв. И глаза, остекленевшие глаза, буравящие насквозь и одновременно застывшие навечно. Рот второго трупа раскрыт в беззвучно-оглушительном крике. Да что произошло?!
Стараясь унять дрожь, Ев постоял с минуту. Не помогло. Тогда он подошёл к третьему, чтобы подтвердить — нет, не опасения — изведанную заранее правду. Так и есть, ещё один мертвец; глаза закрыты, рот тоже, но от того не легче.
Что случилось? Что, чёрт возьми, творится?!
Дрожь стала бить сильнее.
Ев поднёс ко рту уместившийся в начале предплечья миниатюрный переговорник, гением учёных наделённый способностью связаться с далёкой родной Землёй.
— Центр.
Молчание.
— Центр, мать вашу! Ответьте.
Молчание.
— У меня три трупа, и неясно…
Молчание.
Он прервал речь на полуслове и резко прекратил связь. Затем потянулся к переключателю и задействовал ближнюю передачу. Нет, ни единый из трёх переговорников его мёртвых (убитых?) друзей не откликнулся на зов. Рация также умерла.
Ев присел на корточки, обхватил себя руками, склонил голову, попытался подумать. Мысли не лезли в голову, а если пробирались, были похожи на хитрых лжецов, коварных змей, ядовитых соблазнителей и убийц. В Академии учили многому, но не тому, что делать в ситуации, когда ты попросту не представляешь, что делать. А что-то делать надо…
Что ж, он встал и, осторожно, предельно внимательно ступая, оглядываясь по сторонам, держа наготове ручной лазер, двинулся к манящей, как и всякая тайна, холодной, неизвестно из чего и неизвестно кем сделанной двери. Та бесшумно распалась посередине, горизонтально, на две большие части, которые бесшумно же скрылись: одна — под землёй, другая — в нависающем каменном потолке. Ев поднял взгляд к небу, к оранжевому пыльному простору без солнца и луны, без далёких звёзд и с близкими серыми и тёмно-серыми облаками. Постоял, собираясь с силами и мыслями, и переступил порог. Дверь опять сомкнулась за спиной.
Шагая по пустым, окованным гладким металлом коридорам, он безнадёжно отгонял мысль о грозящей опасности: если ребята погибли быстро и загадочно, спасёт ли его нечто, счастливый случай, шанс? Он поднимался по лестницам без перилл, он спускался по лестницам без перилл, коридоры, схожие, точно клонированные братья, продолжались некончающейся чередой. Тогда он не выдержал, вынул лазер, чтобы взвести его и убрать назад в автокобуру.
Пока что прямых намёков на грозящую опасность не было. Обнадёживало это? Или напротив, заставляло сильнее съёживаться внутри?
