Добавить в моё избранное
10 мин, 34 сек 160
Говорит им старуха: «Вот, дети мои, что у царя случилось, так не пойдете ли вы искать дочерей царских?» Посмотрели сыновья друг на друга и говорят отцу: «Подумаем, папаша, а может, и разыщем!»
Царь их на обед к себе приглашает. Идут они во дворец: убрано все там хорошо, лестница вверх. Пошли. Только как на ступеньки ступили — они поломались, руку положили на перила, лестница ломается: «Эх, — говорят, — государь, не мог и лестницу-то покрепче сделать!» Что делать! Сделал царь для них лестницу чугунную. Поднялись во второй этаж, вошли в залу, хотели на стулья сесть, стулья разломались. Царю стало прискорбно.
Начали разговаривать. Иван Вечерник и говорит: «Надо мне сковать трость в сто пудов». Иван Полуношник говорит: «Мне надо в двести пудов!» А Иван Зорькин просит трость в триста пудов и в двести сажен цепь.
Все было сделано, как просили. Тогда они вышли на улицу и кинули кверху все трости, сами закурили и ждут. Иван Вечерник поставил палец, трость упала на палец — не согнулась, Иван Полуношник — тоже не согнулась; когда третий, Иван Зорькин, поставил палец, трость упала и согнулась. Он говорит: «Нужно еще двадцать пять пудов прибавить!»
Добавили, сделали новую пробу, не согнулась. Стали собираться в дорогу. Проводины им устроили, музыка играет, народ, мать, отец пришли.
Вот хорошо; идут они, а куда — и сами не знают. Видят — впереди громят стог сена черти; увидели их, черт дунул — Иван Вечерник упал, другой раз дунул — Иван Полуношник упал, третий раз дунул — Иван Зорькин не упал и хотел черта убить; тогда черт упал ему в ноги и говорит: «Будь моим старшим братом, я тебе пригожусь!» Тогда Иван Зорькин и говорит: «Пойдем с нами!»
Пошли четверо. Перед ними высокая крутая гора, ниоткуда не зайдешь. Стали на гору цепь закидывать. Иван Вечерник кинул, до половины горы добросил, Иван Полуношник кинул, не добросил, черт бросил, немного не хватило, Иван Зорькин бросил и закинул; потянул, держится — зацепил. Тогда он воткнул кинжал в дерево и сказал: «Когда из дерева кровь капать начнет, не ждите меня живым». Скинул фуражку и говорит: «Прощайте, товарищи!»
И полез. Залез на гору, идет, видит — стоит медный дом. Вокруг него палки, и на каждой — по голове, только одна свободна. Входит в дом, никого нет; идет дальше, и навстречу ему красная девица. Завела она его к себе и говорит: «Откуда ты взялся, добрый молодец?» Иван Зорькин отвечает: «Порядок такой: напои, накорми, тогда спрашивай!»
Вот она его напоила и накормила, тогда он обсказал ей, как все дело было. Она и говорит: «Я — старшая царская дочь и есть».
Поговорили, как им быть, только царская дочь и говорит: «Жаль мне твою молодость, молодой человек, лучше уходи скорее, а то прилетит трехглавый змей, он тебя убьет!» — «Не ты бы говорила, не я бы слушал», — отвечает он ей.
Все же отошел в сторону, чтобы не заметно было. Поднялся шум, все загудело, застонало. Бах! Прямо в комнату трехглавый змей положил царевне на колени голову и говорит: «Только один у меня сильный враг — это Иван Зорькин, да только его сюда и ворон костей не занесет».
Услыхал это Иван Зорькин и выходит к змею: «Не ворон кости заносит, а добрый молодец сам заходит!» И хлоп его тростью в триста пудов, убил наповал! Царевна осталась, а он пошел искать двух, других царских дочерей.
Идет — сам не знает куда, только глядит — стоит серебряный дом, кругом на палях головы воткнуты, только одна паля свободна. «Для меня», — думает Иван Зорькин.
Зашел в дом, никого нет; идет по дому дальше, видит — идет к нему навстречу красная девица. Завела она его в свое помещение и спрашивает: «Откуда ты взялся, добрый молодец?» Иван Зорькин говорит: «Порядок-то такой: напои, накорми, тогда спрашивай».
Она его напоила, накормила, он ей все обсказал. Обрадовалась она, говорит: «Моя старшая сестра, слава богу, что жива! Только, — говорит царевна, — жаль мне твою молодость, Иван Зорькин: уходи скорее отсюда! Прилетит шестиглавый змей и убьет тебя, голову на кол воткнет». — «Не ты бы говорила, не я бы слушал», — говорит Иван Зорькин.
Все же отошел в сторону.
Вот зашумело, загудело все кругом, и прямо в горницу змей шестиглавый хлопнулся. «Что-то у тебя тут русским духом пахнет! Кто был без меня?» — «Никого не было, так тебе кажется; давай тебе в голове поищу».
Лег он к ней головой на колени, она ему в голове ищет, он уж похрапывать начал; она и спрашивает его, кто его мог бы убить? Он спросонья говорит: «Только Иван Зорькин мог бы, да ворон его и костей-то сюда не занесет».
Иван Зорькин выходит, говорит: «Не ворон кости заносит, а добрый молодец сам заходит!» Махнул своей тростью и этого убил.
Простился с царевной, дальше пошел, куда — и сам не знает. Видит — золотой дом стоит, ни окошек, ни дверей не видно, кругом на палях головы. Вошел он в дом, никого не слыхать, не видать; идет дальше, навстречу ему молодая девица, краше какой он и не видал.
Царь их на обед к себе приглашает. Идут они во дворец: убрано все там хорошо, лестница вверх. Пошли. Только как на ступеньки ступили — они поломались, руку положили на перила, лестница ломается: «Эх, — говорят, — государь, не мог и лестницу-то покрепче сделать!» Что делать! Сделал царь для них лестницу чугунную. Поднялись во второй этаж, вошли в залу, хотели на стулья сесть, стулья разломались. Царю стало прискорбно.
Начали разговаривать. Иван Вечерник и говорит: «Надо мне сковать трость в сто пудов». Иван Полуношник говорит: «Мне надо в двести пудов!» А Иван Зорькин просит трость в триста пудов и в двести сажен цепь.
Все было сделано, как просили. Тогда они вышли на улицу и кинули кверху все трости, сами закурили и ждут. Иван Вечерник поставил палец, трость упала на палец — не согнулась, Иван Полуношник — тоже не согнулась; когда третий, Иван Зорькин, поставил палец, трость упала и согнулась. Он говорит: «Нужно еще двадцать пять пудов прибавить!»
Добавили, сделали новую пробу, не согнулась. Стали собираться в дорогу. Проводины им устроили, музыка играет, народ, мать, отец пришли.
Вот хорошо; идут они, а куда — и сами не знают. Видят — впереди громят стог сена черти; увидели их, черт дунул — Иван Вечерник упал, другой раз дунул — Иван Полуношник упал, третий раз дунул — Иван Зорькин не упал и хотел черта убить; тогда черт упал ему в ноги и говорит: «Будь моим старшим братом, я тебе пригожусь!» Тогда Иван Зорькин и говорит: «Пойдем с нами!»
Пошли четверо. Перед ними высокая крутая гора, ниоткуда не зайдешь. Стали на гору цепь закидывать. Иван Вечерник кинул, до половины горы добросил, Иван Полуношник кинул, не добросил, черт бросил, немного не хватило, Иван Зорькин бросил и закинул; потянул, держится — зацепил. Тогда он воткнул кинжал в дерево и сказал: «Когда из дерева кровь капать начнет, не ждите меня живым». Скинул фуражку и говорит: «Прощайте, товарищи!»
И полез. Залез на гору, идет, видит — стоит медный дом. Вокруг него палки, и на каждой — по голове, только одна свободна. Входит в дом, никого нет; идет дальше, и навстречу ему красная девица. Завела она его к себе и говорит: «Откуда ты взялся, добрый молодец?» Иван Зорькин отвечает: «Порядок такой: напои, накорми, тогда спрашивай!»
Вот она его напоила и накормила, тогда он обсказал ей, как все дело было. Она и говорит: «Я — старшая царская дочь и есть».
Поговорили, как им быть, только царская дочь и говорит: «Жаль мне твою молодость, молодой человек, лучше уходи скорее, а то прилетит трехглавый змей, он тебя убьет!» — «Не ты бы говорила, не я бы слушал», — отвечает он ей.
Все же отошел в сторону, чтобы не заметно было. Поднялся шум, все загудело, застонало. Бах! Прямо в комнату трехглавый змей положил царевне на колени голову и говорит: «Только один у меня сильный враг — это Иван Зорькин, да только его сюда и ворон костей не занесет».
Услыхал это Иван Зорькин и выходит к змею: «Не ворон кости заносит, а добрый молодец сам заходит!» И хлоп его тростью в триста пудов, убил наповал! Царевна осталась, а он пошел искать двух, других царских дочерей.
Идет — сам не знает куда, только глядит — стоит серебряный дом, кругом на палях головы воткнуты, только одна паля свободна. «Для меня», — думает Иван Зорькин.
Зашел в дом, никого нет; идет по дому дальше, видит — идет к нему навстречу красная девица. Завела она его в свое помещение и спрашивает: «Откуда ты взялся, добрый молодец?» Иван Зорькин говорит: «Порядок-то такой: напои, накорми, тогда спрашивай».
Она его напоила, накормила, он ей все обсказал. Обрадовалась она, говорит: «Моя старшая сестра, слава богу, что жива! Только, — говорит царевна, — жаль мне твою молодость, Иван Зорькин: уходи скорее отсюда! Прилетит шестиглавый змей и убьет тебя, голову на кол воткнет». — «Не ты бы говорила, не я бы слушал», — говорит Иван Зорькин.
Все же отошел в сторону.
Вот зашумело, загудело все кругом, и прямо в горницу змей шестиглавый хлопнулся. «Что-то у тебя тут русским духом пахнет! Кто был без меня?» — «Никого не было, так тебе кажется; давай тебе в голове поищу».
Лег он к ней головой на колени, она ему в голове ищет, он уж похрапывать начал; она и спрашивает его, кто его мог бы убить? Он спросонья говорит: «Только Иван Зорькин мог бы, да ворон его и костей-то сюда не занесет».
Иван Зорькин выходит, говорит: «Не ворон кости заносит, а добрый молодец сам заходит!» Махнул своей тростью и этого убил.
Простился с царевной, дальше пошел, куда — и сам не знает. Видит — золотой дом стоит, ни окошек, ни дверей не видно, кругом на палях головы. Вошел он в дом, никого не слыхать, не видать; идет дальше, навстречу ему молодая девица, краше какой он и не видал.
Страница
2 из 4
2 из 4
