Добавить в моё избранное
11 мин, 59 сек 169
»
Ну ладно. Приезжает он домой, в левое ухо влез, в правое вылез — и опять такой же дурак, как и раньше был. Пришел и в саду полеживает.
А те приехали, пьют да гуляют.
Вот приходит бумага от девятиглавого змея, чтобы Марью-царевну к нему на съедение привезли. Ну что, опять же собираются ехать, Марью везти, отстаивать думают. А жена приходит к Ванюше и говорит: «Вот, Ванюшка, те опять добрые: уходят отстаивать Марью-царевну, а ты никуда». — «Поди проси хоть трехногую лошаденку. Я поеду».
Она пришла к отцу: «Дайте, папа, хоть хромоногую лошаденку, Ваня поедет Марью отстаивать». — «Да куда он, сопляк, поедет?» Ну, все-таки дал ему лошаденку: «Только скажи ему, пускай кожу к нам под окошко не вешает, дурак такой!»
Привела она лошаденку и говорит: «Ваня, хоть кожу под окно не вешай, а то папа ругается».
Он опять вывел коня за город, взял за хвост, вытряхнул мясо, кожу взял и крикнул: «Слетайтесь, вороны, нате, звери, конину тушу, поминайте царскую душу!»
А кожу— опять принес, повесил под окном. Там увидели и только головой покачали: «Ну, дурак, ну, дурак»… А он вышел за город, опять гаркнул богатырским голосом, свистнул соловьиным посвистом: «Где мой добрый конь?!»
Конь бежит — земля дрожит, из ушей дым валит, из ноздрей пламя пышет. Он влез в правое ухо, вылез в левое и стал красавцем, каких свет не видывал» Сел на коня и покатил. А они опять за увалом сидят.
Вот едет. Глядит, Марья-царевна одна сидит и плачет. Он отпустил своего коня и подходит к ней: «Здравствуй, молодая барышня». — «Здравствуй, молодой кавалер». — «Что же ты плачешь?» — «Как же мне не плакать? Меня девятиглавому змею отдали». — «А что, ты девочка или замужняя?» — «Замужняя» — «Какой же у тебя муж, что отдал жену! Я бы бился до последней капли крови. Ну, ладно, поищи у меня в голове, а когда море всколыбается, тогда разбуди меня».
Она начала в голове искать и нашла сестрин перстень в волосах. А он уснул.
Вот море всколыбалось, она начала его будить. Теребила, теребила — никак не может разбудить. И заплакала. Слеза упала ему на лицо, он как вскочит: «Ох, народ неблагородный, курит неосторожно! Как ты меня сожгла!»
Выходит девятиглавый змей: «А-а, царь-молодец, хватит и позавтракать!» — «Ну, не подавись!» — «А что, будем биться или на бутылку мириться?» — «Не затем я приехал, чтобы мириться, а затем, чтобы биться!»
Первый раз как замахнулся — пять голов сшиб, сам по колена в землю ушел. Вылез из земли да за камень. Из-за камня как ударит — три головы сшиб. Третий раз как замахнулся — последнюю голову сшиб, сам по шею в землю ушел. Вылез из земли, прощается: «До свидания, молодая барышня». А она: «Пойдем к моему папаше, он тебе чем хочешь заплатит». — «Нет, мне некогда. Я ехал далеко, да тебя пожалел, что у тебя муж такой никудышный!»
Он поехал. Видит, они сидят: «Эй, паскуды, так разве жен отстаивают? За увалом сидите!»
Отъехал от них, остановил коня, в левое ухо влез, в правое вылез — и опять дурак дураком. А они вышли из-за увала, взяли Марью-царевну и говорят ей: «Скажи, что мы тебя отстояли!»
Привезли они ее, пир закатили: пьют да гуляют. Только они отгуляли, как вдруг бумага: Ванюшкину жену Нюру требует двенадцатиглавый змей на съедение. Отец ей и говорит: «Что теперь думаешь? Зятья своих отстояли, а твой что?» Она падает зятьям в ноги: «Потрудитесь, не бросьте меня!» Пошла к мужу: «Ванюшка, вот меня к двенадцатиглавому змею на съедение требуют. Тех мужья отстояли, а меня кто?» — «Зелено, уйди!»
Она еще пуще плачет, что он не разговаривает. Потом он говорит: «Поди проси у папаши хоть трехногую лошаденку, поеду».
Приходит она и просит лошадь. «Хватит ему, — говорит царь, — наездился! Две лошади загубил». Она опять пошла к нему и говорит: «Не дает папаша лошади!»
Собрали Нюру, посадили в карету и повезли. Ванюшка вышел за город, гаркнул богатырским голосом, засвистал соловьиным посвистом: «Где мой добрый конь?!»
Конь бежит — земля дрожит, из ушей дым валит, из ноздрей пламя пышет. Ванюшка влез в правое ухо, вылез в левое — и таким красавцем сделался, что во всем мире нет! Сел на коня и покатил.
Вот едет. А зятья сидят за увалом. Он подъехал, коня в конюшню закрыл, а сам к Нюре пошел. Она плачет сидит, думает: «Тех отстояли, а меня никто не выручает», — «Здравствуй, молодая барышня!» — «Здравствуй, молодой кавалер!» — «Что же ты плачешь?» — «А как мне не плакать? Меня привезли двенадцатиглавому змею на съедение». — «А ты что, замужняя или девочка?» — «Замужняя». — «О-о! Какой же у тебя муж никудышный!» — «Да, у меня муж некудышный». — «Стало быть, никудышный, раз жену не отстаивает. Ну, ладно, поищи у меня в голове, а когда море всколыбается, разбуди меня».
А она не знает, что это ее муж. Ищет у него в голове и думает: «Что бы у меня был такой муж». Сняла она свой перстень и завила свой перстень ему в волосы вместе с сестриными.
Ну ладно. Приезжает он домой, в левое ухо влез, в правое вылез — и опять такой же дурак, как и раньше был. Пришел и в саду полеживает.
А те приехали, пьют да гуляют.
Вот приходит бумага от девятиглавого змея, чтобы Марью-царевну к нему на съедение привезли. Ну что, опять же собираются ехать, Марью везти, отстаивать думают. А жена приходит к Ванюше и говорит: «Вот, Ванюшка, те опять добрые: уходят отстаивать Марью-царевну, а ты никуда». — «Поди проси хоть трехногую лошаденку. Я поеду».
Она пришла к отцу: «Дайте, папа, хоть хромоногую лошаденку, Ваня поедет Марью отстаивать». — «Да куда он, сопляк, поедет?» Ну, все-таки дал ему лошаденку: «Только скажи ему, пускай кожу к нам под окошко не вешает, дурак такой!»
Привела она лошаденку и говорит: «Ваня, хоть кожу под окно не вешай, а то папа ругается».
Он опять вывел коня за город, взял за хвост, вытряхнул мясо, кожу взял и крикнул: «Слетайтесь, вороны, нате, звери, конину тушу, поминайте царскую душу!»
А кожу— опять принес, повесил под окном. Там увидели и только головой покачали: «Ну, дурак, ну, дурак»… А он вышел за город, опять гаркнул богатырским голосом, свистнул соловьиным посвистом: «Где мой добрый конь?!»
Конь бежит — земля дрожит, из ушей дым валит, из ноздрей пламя пышет. Он влез в правое ухо, вылез в левое и стал красавцем, каких свет не видывал» Сел на коня и покатил. А они опять за увалом сидят.
Вот едет. Глядит, Марья-царевна одна сидит и плачет. Он отпустил своего коня и подходит к ней: «Здравствуй, молодая барышня». — «Здравствуй, молодой кавалер». — «Что же ты плачешь?» — «Как же мне не плакать? Меня девятиглавому змею отдали». — «А что, ты девочка или замужняя?» — «Замужняя» — «Какой же у тебя муж, что отдал жену! Я бы бился до последней капли крови. Ну, ладно, поищи у меня в голове, а когда море всколыбается, тогда разбуди меня».
Она начала в голове искать и нашла сестрин перстень в волосах. А он уснул.
Вот море всколыбалось, она начала его будить. Теребила, теребила — никак не может разбудить. И заплакала. Слеза упала ему на лицо, он как вскочит: «Ох, народ неблагородный, курит неосторожно! Как ты меня сожгла!»
Выходит девятиглавый змей: «А-а, царь-молодец, хватит и позавтракать!» — «Ну, не подавись!» — «А что, будем биться или на бутылку мириться?» — «Не затем я приехал, чтобы мириться, а затем, чтобы биться!»
Первый раз как замахнулся — пять голов сшиб, сам по колена в землю ушел. Вылез из земли да за камень. Из-за камня как ударит — три головы сшиб. Третий раз как замахнулся — последнюю голову сшиб, сам по шею в землю ушел. Вылез из земли, прощается: «До свидания, молодая барышня». А она: «Пойдем к моему папаше, он тебе чем хочешь заплатит». — «Нет, мне некогда. Я ехал далеко, да тебя пожалел, что у тебя муж такой никудышный!»
Он поехал. Видит, они сидят: «Эй, паскуды, так разве жен отстаивают? За увалом сидите!»
Отъехал от них, остановил коня, в левое ухо влез, в правое вылез — и опять дурак дураком. А они вышли из-за увала, взяли Марью-царевну и говорят ей: «Скажи, что мы тебя отстояли!»
Привезли они ее, пир закатили: пьют да гуляют. Только они отгуляли, как вдруг бумага: Ванюшкину жену Нюру требует двенадцатиглавый змей на съедение. Отец ей и говорит: «Что теперь думаешь? Зятья своих отстояли, а твой что?» Она падает зятьям в ноги: «Потрудитесь, не бросьте меня!» Пошла к мужу: «Ванюшка, вот меня к двенадцатиглавому змею на съедение требуют. Тех мужья отстояли, а меня кто?» — «Зелено, уйди!»
Она еще пуще плачет, что он не разговаривает. Потом он говорит: «Поди проси у папаши хоть трехногую лошаденку, поеду».
Приходит она и просит лошадь. «Хватит ему, — говорит царь, — наездился! Две лошади загубил». Она опять пошла к нему и говорит: «Не дает папаша лошади!»
Собрали Нюру, посадили в карету и повезли. Ванюшка вышел за город, гаркнул богатырским голосом, засвистал соловьиным посвистом: «Где мой добрый конь?!»
Конь бежит — земля дрожит, из ушей дым валит, из ноздрей пламя пышет. Ванюшка влез в правое ухо, вылез в левое — и таким красавцем сделался, что во всем мире нет! Сел на коня и покатил.
Вот едет. А зятья сидят за увалом. Он подъехал, коня в конюшню закрыл, а сам к Нюре пошел. Она плачет сидит, думает: «Тех отстояли, а меня никто не выручает», — «Здравствуй, молодая барышня!» — «Здравствуй, молодой кавалер!» — «Что же ты плачешь?» — «А как мне не плакать? Меня привезли двенадцатиглавому змею на съедение». — «А ты что, замужняя или девочка?» — «Замужняя». — «О-о! Какой же у тебя муж никудышный!» — «Да, у меня муж некудышный». — «Стало быть, никудышный, раз жену не отстаивает. Ну, ладно, поищи у меня в голове, а когда море всколыбается, разбуди меня».
А она не знает, что это ее муж. Ищет у него в голове и думает: «Что бы у меня был такой муж». Сняла она свой перстень и завила свой перстень ему в волосы вместе с сестриными.
Страница
3 из 4
3 из 4
