Про Ивана-охотника

Вот море всколыбалось, она его теребила, щипала — не могла разбудить. Заплакала, и слеза упала ему на лицо. Он как вскочит: «Ох, народ неблагородный, курит неосторожно! Ну, Нюра, отойди дальше: ты забоишься!»

Она и думает: «Как он меня знает?» Отходит к морю.

Вот выходит двенадцатиглавый змей: «А-а, молодец-царь, хватит мне и позавтракать!» — «Ну, не подавись!» — «Ну, Ваня, давай биться или на бутылку мириться!» — «Не затем я сюда пришел, чтобы мириться, а чтобы биться».

Как Ваня первый раз размахнулся, так три головы сшиб, сам по колена в землю ушел. Второй раз как ударит, так еще три головы сшиб, сам по пояс в землю ушел. Третий раз ударил — еще три головы сшиб, сам по шею в землю ушел, а змей начал его душить. Он тогда закричал: «Ой, Нюра, выпусти коня из конюшни!»

Она побежала, выпустила коня. Конь последние три головы сшиб. Но змей Ивану ранил руку. Когда он вылез из земли, его жена оторвала от своей шали шелковую полоску и перевязала. Он тогда: «Ну, теперь до свидания, барышня!» А она: «Поедем к моему папаше! Он тебе чем хочешь заплатит!» — «Нет, мне некогда. Я ехал далеко, да тебя пожалел!»

Сел на коня и поехал. Какой был, такой и приехал: не стал дураком делаться. Приехал и с медведем в саду спит. По один бок конь, по другой медведь. А зятья приехали, пьют, гуляют.

Садовник приходит к царю и говорит: «Царское величество, в саду спит богатырь: по одну сторону конь, по другую медведь. Меня медведь не допускает до него». Царь говорит: «Пойдем посмотрим». А Нюра говорит: «Не мой ли это Зеленый?» А садовник говорит: «А его нет. Нету Зеленого!» — «Да куда там, — говорит царь, — твой сопли распустил».

Пошли они, она бежит наперед смотреть. Отец кричит: «Погоди, медведь съест!»

Она потихонечку медведя погладила, поглядела: рука у богатыря перевязана ее шалью. Тогда она говорит: «Ваня, вставай, хватит тебе дурака валять! Они за тебя пьют, гуляют». Он говорит: «Ладно, Нюра, иди. Три часа посплю, тогда приходи — мыло принеси, я умоюсь».

Она побежала и говорит царю: «Папа, да это мой Зеленый!» — «Да неужели?»

Ей уже не пьется, не гуляется: все на часы смотрит — как бы скорее эти три часа прошли. Вот эти три часа прошли. Она схватила воды и понесла: пошла к нему. Он умылся, причесался, и пошли под ручку.

Царь удивился — такой молодец явился! «Что у вас за гулянье?» — «Да дочерей вот отстояли, так и гуляем». «Ага-а. Да как же вы их отстояли? Куда их языки девали, змеев-то?» — «В море бросили».

А сами подумали: «Не этот ли дурак Зеленый отстаивал их».

Вот он вынимает из головы три перстня и говорит: «Смотри, папаша, чьи перстни?» Он посмотрел, а они именные — его дочерей. «Нет, папаша, — говорит Нюра, — не они нас отстаивали, Зеленый отстоял!» — «Вот я за свою жену получил рану». — «Папаша, правильно: я вот от своей шали оторвала и ему руку перевязала!»

Ох, как царь подхватил тех зятьев коленкой по заду «Мерзавцы вы этакие! Уходите со двора!»

И сделал царем этого Ванюшку.

Вот все кончилось.

Я у них была, мед-пиво пила, по усам бежало — в рот не попало. Дали мне пирог — я убежала за порог и вот где сижу.