Жил-был царь; у него было три сына. Был очень стар, а тут у него жена померла — стал еще старше Прослышал этот царь, что есть за тридевять земель, в тридесятом государстве у Усоньши-богатырши живая и мертвая вода и моложавые яблоки.
Добавить в моё избранное
16 мин, 58 сек 207
Этот царь сделал обед для черни, созвал: всю чернь, потом, после обеда, начал вызов: не выищется ли кто, кто бы достал живой и мертвой воды и моложавых яблоков. И никто не выбрался. Потом этот царь сделал обед для войска. Тоже никто не выбрался. Тогда видят дети, что царь очень предался печали о том, что никто не может достать живой и мертвой воды и моложавых яблоков. Старшего сына звали Дмитрий-царевич, среднего Алексей-царевич, а младшего Иван-царевич. Только они друг с другом условились, что, если один поедет, пропадет, другой бы ехал, и, если другой поедет, пропадет, ехал бы третий.
Приходит большой сын к отцу, говорит: «Батюшка, благословите меня! Я поеду, достану воды и моложавых яблоков». Царь был очень рад, благословил своего сына. Приказал собрать корабль и отпустил его с генералом-адмиралом. Ехали они сутки, двое; корабль их шел, как следует, на третьи сутки понесся их корабль. Они отпускали и паруса, бросали якоря, ничего не могло держать его. На четвертые сутки принесся их корабль к ужасному, высокому острову. Стояли они сутки, двое. На третьи сутки вышли они царевич с адмиралом на тот остров. Взошли на тот остров; на том острове преотличные плоды, растенья, цветы. Этот Дмитрий-царевич и говорит: «Если б не поехали мы за тридевять земель, в тридесятое царство, мы бы никогда того не видали». Потом, когда ходили они по острову, явилась птичка; она очень Димитрию-царевичу понравилась. Он стал за ней ходить; когда он хочет ее поймать, она отлетит и опять сядет, так он и не может поймать. Генерал-адмирал и говорит: «Дмитрий-царевич! Бросьте за этой птичкой ходить, я уж очень стар, нет моих сил за вами ходить!» Он ему отвечает: «Нет, — говорит, — генерал-адмирал, я такой птички во всю жизнь не видал и, может быть, не увижу, я с ней не расстанусь, как-нибудь да поймаю». Только ходит, ходит, все не может поймать.
И говорит Димитрий-царевич: «Ну, генерал-адмирал, ступай на корабль, если через трои сутки я не буду, то ты отправляйся на родину к отцу, а я, если назад не возвращусь, где меня бог благословит, там я и буду». Генерал-адмирал отправился на корабль, а он стал за птичкой ходить. Сколько ни ходил, все не мог поймать; пришла темная ночь, птичка порхнула в куст и пропала. Ходил он ночь и заблудился в том лесу и говорит: «Господи, послал бы ты на меня злого человека или лютого зверя!» Когда он эти слова проговорил, смотрит: сделалась тропинка в лесу. Пошел он по этой тропинке, смотрит: стоит хижина, вся мохом заросла. Он входит в эту хижину, сидит там старый старик с большой седой бородой, когда он взошел, старик этот и говорит: «Здравствуй, Димитрий-царевич! Я тебя сколько ждал! Что ты: волею или неволею или своею большою охотою, дело пытаешь или от дела лытаешь?» Он, как царский сын, на старика закричал: «Старый черт! Не напоил, не накормил, а спрашиваешь!» Старик на него взглянул свирепым видом и говорит: «Я таких не люблю, хоть ты и царский сын, я постарше тебя!» И закричал взять его в темницу и давать ему в сутки фунт воды и фунт хлеба.
Генерал-адмирал, когда прошло трое суток, обил свой корабль черным трауром, отправился в свое государство. Когда приезжает в свое государство, ударяет из пушки, извещает, что он приехал.. Царь взошел на балкон, видит, что корабль в черном трауре. Потом посылает он адъютанта; «Поди узнай, что за корабль пришел?» Адъютант съездил, приезжает, говорит, что это тот самый корабль, на котором поехал Димитрий-царевич за живой и мертвой водой и за моложавыми яблоками. Приезжает сам царь к кораблю; генерал-адмирал вышел к нему навстречу, падает к нему на колени: «Простите, — говорит, — меня, царь-государь! Когда, — говорит, — поехали мы с вашим сыном, два дни корабль шел хорошо, на третий день корабль понесся. На четверты сутки принесся он к острову; мы вышли на тот остров с вашим сыном, различные там плоды, цветы, птицы поют. И ваш сын за птичкой стал ходить и пропал с ней!» Берет его за руки царь, заплакал сам: «Стало быть, наше несчастье такое, генерал-адмирал» И с того разу царь предался горести и предался старости.
Много ли, мало ли времени прошло, приходит к отцу второй сын, Алексей-царевич: «Благословите меня, батюшка! Где мой больший брат пропал, не замай, и я там пропаду. А может быть, и достану вам моложавых яблоков, живой и мертвой воды». И опять отправил царь этот же корабль с этим же генерал-адмиралом. Ехали они двои сутки хорошо, на третьи сутки корабль их понесся, они снимали паруса, бросали якоря, не могли остановить корабль. На четвертые сутки принесло их к острову. Вышли они, царевич с адмиралом, на остров. Алексей-царевич удивился, погнался за той же птичкой и попал в тюрьму к тому же старику. Прошло шестеро суток, а его нет. Генерал-адмирал обивает корабль черным трауром и отправляется в свое государство. Приезжает в свое государство, выстрелил из пушки. Приезжает к нему царь, он вышел к нему навстречу, падает на колени: «Государь! Хотите, — говорит, — меня казните, хотите вешайте, все то же самое случилось!
Приходит большой сын к отцу, говорит: «Батюшка, благословите меня! Я поеду, достану воды и моложавых яблоков». Царь был очень рад, благословил своего сына. Приказал собрать корабль и отпустил его с генералом-адмиралом. Ехали они сутки, двое; корабль их шел, как следует, на третьи сутки понесся их корабль. Они отпускали и паруса, бросали якоря, ничего не могло держать его. На четвертые сутки принесся их корабль к ужасному, высокому острову. Стояли они сутки, двое. На третьи сутки вышли они царевич с адмиралом на тот остров. Взошли на тот остров; на том острове преотличные плоды, растенья, цветы. Этот Дмитрий-царевич и говорит: «Если б не поехали мы за тридевять земель, в тридесятое царство, мы бы никогда того не видали». Потом, когда ходили они по острову, явилась птичка; она очень Димитрию-царевичу понравилась. Он стал за ней ходить; когда он хочет ее поймать, она отлетит и опять сядет, так он и не может поймать. Генерал-адмирал и говорит: «Дмитрий-царевич! Бросьте за этой птичкой ходить, я уж очень стар, нет моих сил за вами ходить!» Он ему отвечает: «Нет, — говорит, — генерал-адмирал, я такой птички во всю жизнь не видал и, может быть, не увижу, я с ней не расстанусь, как-нибудь да поймаю». Только ходит, ходит, все не может поймать.
И говорит Димитрий-царевич: «Ну, генерал-адмирал, ступай на корабль, если через трои сутки я не буду, то ты отправляйся на родину к отцу, а я, если назад не возвращусь, где меня бог благословит, там я и буду». Генерал-адмирал отправился на корабль, а он стал за птичкой ходить. Сколько ни ходил, все не мог поймать; пришла темная ночь, птичка порхнула в куст и пропала. Ходил он ночь и заблудился в том лесу и говорит: «Господи, послал бы ты на меня злого человека или лютого зверя!» Когда он эти слова проговорил, смотрит: сделалась тропинка в лесу. Пошел он по этой тропинке, смотрит: стоит хижина, вся мохом заросла. Он входит в эту хижину, сидит там старый старик с большой седой бородой, когда он взошел, старик этот и говорит: «Здравствуй, Димитрий-царевич! Я тебя сколько ждал! Что ты: волею или неволею или своею большою охотою, дело пытаешь или от дела лытаешь?» Он, как царский сын, на старика закричал: «Старый черт! Не напоил, не накормил, а спрашиваешь!» Старик на него взглянул свирепым видом и говорит: «Я таких не люблю, хоть ты и царский сын, я постарше тебя!» И закричал взять его в темницу и давать ему в сутки фунт воды и фунт хлеба.
Генерал-адмирал, когда прошло трое суток, обил свой корабль черным трауром, отправился в свое государство. Когда приезжает в свое государство, ударяет из пушки, извещает, что он приехал.. Царь взошел на балкон, видит, что корабль в черном трауре. Потом посылает он адъютанта; «Поди узнай, что за корабль пришел?» Адъютант съездил, приезжает, говорит, что это тот самый корабль, на котором поехал Димитрий-царевич за живой и мертвой водой и за моложавыми яблоками. Приезжает сам царь к кораблю; генерал-адмирал вышел к нему навстречу, падает к нему на колени: «Простите, — говорит, — меня, царь-государь! Когда, — говорит, — поехали мы с вашим сыном, два дни корабль шел хорошо, на третий день корабль понесся. На четверты сутки принесся он к острову; мы вышли на тот остров с вашим сыном, различные там плоды, цветы, птицы поют. И ваш сын за птичкой стал ходить и пропал с ней!» Берет его за руки царь, заплакал сам: «Стало быть, наше несчастье такое, генерал-адмирал» И с того разу царь предался горести и предался старости.
Много ли, мало ли времени прошло, приходит к отцу второй сын, Алексей-царевич: «Благословите меня, батюшка! Где мой больший брат пропал, не замай, и я там пропаду. А может быть, и достану вам моложавых яблоков, живой и мертвой воды». И опять отправил царь этот же корабль с этим же генерал-адмиралом. Ехали они двои сутки хорошо, на третьи сутки корабль их понесся, они снимали паруса, бросали якоря, не могли остановить корабль. На четвертые сутки принесло их к острову. Вышли они, царевич с адмиралом, на остров. Алексей-царевич удивился, погнался за той же птичкой и попал в тюрьму к тому же старику. Прошло шестеро суток, а его нет. Генерал-адмирал обивает корабль черным трауром и отправляется в свое государство. Приезжает в свое государство, выстрелил из пушки. Приезжает к нему царь, он вышел к нему навстречу, падает на колени: «Государь! Хотите, — говорит, — меня казните, хотите вешайте, все то же самое случилось!
Страница
1 из 5
1 из 5
