Никто не запомнил, как в 128-ю квартиру вселились новые жильцы. Да и вообще, они были тихие, никому не мешали, внимания не привлекали, так что их толком не знал никто. Только их маленький сын иногда сталкивался в подъезде с соседями — светленький, невзрачный, пугливый, неулыбчивый.
Добавить в моё избранное
4 мин, 36 сек 133
Соседи, поглядывая на него, покачивали головами, а старушка с первого этажа как-то перекрестилась, посмотрев вслед пробежавшему мальчонке. Все с нетерпением ждали, когда из проклятой квартиры снова раздадутся крики и приедет милиция. Нет, соседи не были плохими и кровожадными людьми, просто, когда беда случается с чужой семьёй, греет мысль, что у самих такой беды нет. Они бы даже, столкнувшись в подъезде, рассказали новым жильцам, о том, что они уже не первая семья, которая въезжает в 128-ю и у них у всех были дети. Были. Потому что все дети, жившие в 128-й умирали ужасной смертью. Мальчику оставалось жить совсем немного, потому-то обитатели подъезда и смотрели на него сочувственно, да ничего ему не говорили — чего его пугать, бедного, что он может поделать против таинственного существа, которое разрывало детей на части и съедало сердце. Вот если бы удалось перекинуться словом с родителями, но они как-то всё не попадались на глаза.
Соседи шептались, а обитатели проклятой квартиры так и жили в неведении, что их ребёнок — приговорён к чудовищной смерти.
Однажды ночью мальчик лежал в своей кроватке, свернувшись в клубочек и никак не мог уснуть. Он, вообще, очень плохо спал ночами, но никогда никому не жаловался. Без толку. Как будто кто-нибудь о нём когда-либо позаботился бы. Родители не укладывали его спать, он сам переодевался в тёплую пижамку и укладывался, никто не целовал его на ночь, не ждал после школы, не расчёсывал смешные непослушные вихры. Он так давно был заброшенным и одиноким, что не представлял, каково это быть любимым и кому-то нужным. И теперь он лежал с полузакрытыми глазами, думая о чём-то своём.
Тут-то к его кроватке и приползла Тварь. У неё не было имени, облика, только голод. Тварь поднялась чёрным сгустком над головой мальчика и сказала:
— Проснись! Жертва нужна была ей бодрствующей, тогда она была перепуганной, трепещущее сердечко куда вкуснее спокойного и сонного. Мальчик открыл глаза, протёр их, потом наконец, всмотрелся в темноту.
— А ты кто? — спросил он.
— Твоя смерть. — издевательски сказала Тварь.
— Хорошо, — ответил мальчик, — иди сюда.
Тварь оторопела. Она, конечно, могла бы разорвать его прямо сейчас, как она обычно и поступала с остальными детьми, но, во-первых, напуганные дети были вкуснее, во-вторых, такого с ней раньше не было.
— Ты не боишься? — прошипела она.
— Нет. Я давно тебя ищу.
— Как это?
— Я никому не нужен. Как-то давно, кажется, моя бабушка, рассказывала мне, что смерть — это не страшно. Поэтому я прошу тебя, забери меня, хуже мне всё равно не будет.
Тварь молчала и не двигалась. Может, мозгов у неё формально и не было, но чем-то она всё-таки пыталась соображать.
— Ну, иди же, хватай меня. — попросил мальчуган.
— Не хочу. — промямлила Тварь.
— Почему это? Я даже тебе не нравлюсь?
— Нет, ты мне очень нравишься, — продолжила мямлить Тварь, — просто я так не привыкла…
— А как ты привыкла?
— Когда кричат…
Мальчик негромко вскрикнул.
— Неправильно. Неискренне. Я привыкла, что меня на самом деле боятся.
— А ты прими какую-нибудь страшную форму.
— Куда уж страшнее?
— Вампира? Динозавра? Зомби?
— А ты их боишься?
— Да нет, я их в компьютерных играх пачками мочу.
— Значит, не поможет.
— А так просто ты меня забрать не можешь?
— Да я не забираю… Я разрываю на куски и съедаю тёплое сердце.
— Ну, давай так, только, пожалуйста, быстро.
— Да что с тобой такое сделали-то, что тебе таких ужасов не страшно?
— Ничего мне не сделали. Именно, что никогда и ничего… Ни целовали, ни обнимали, ни хвалили. Вот, бабушка была, она была добрая, но она умерла, когда я был маленький. А больше никто и ничего.
Мальчик вдруг расплакался.
У Твари тоже намокло то место, где могли бы быть глаза: Почему я не могу питаться взрослыми? Сожрать таких родителей было бы вполне достойным поступком.
Тварь вдруг решительно превратилась в большого чёрного кота с золотыми глазами и ласково потёрлась о ноги мальчика. Тот вытер глаза.
— Какой красивый.
Тварь довольно и почти по-настоящему мурлыкнула, запрыгнула парнишке на колени.
Тот почесал кота за ухом. Тварь свернулась калачиком.
— А ты хорошая, — сказал парнишка, — ты уж прости меня.
— За что? — полусонно спросила Тварь.
— За всё, — сказал мальчик и оторвал кототвари голову.
Утром мальчик снова спустился в подъезд, но на этот раз он прошёл не с опущенной головой, как обычно, а внимательно и брезгливо всматриваясь в лица встречных соседей. Родители никогда не обращали на него внимания, так что он читал, чтобы занять себя, читал день и ночь, всё, что попадалось, а попались ему как-то раз очень нехорошие книги, откуда он почерпнул много полезной информации.
Соседи шептались, а обитатели проклятой квартиры так и жили в неведении, что их ребёнок — приговорён к чудовищной смерти.
Однажды ночью мальчик лежал в своей кроватке, свернувшись в клубочек и никак не мог уснуть. Он, вообще, очень плохо спал ночами, но никогда никому не жаловался. Без толку. Как будто кто-нибудь о нём когда-либо позаботился бы. Родители не укладывали его спать, он сам переодевался в тёплую пижамку и укладывался, никто не целовал его на ночь, не ждал после школы, не расчёсывал смешные непослушные вихры. Он так давно был заброшенным и одиноким, что не представлял, каково это быть любимым и кому-то нужным. И теперь он лежал с полузакрытыми глазами, думая о чём-то своём.
Тут-то к его кроватке и приползла Тварь. У неё не было имени, облика, только голод. Тварь поднялась чёрным сгустком над головой мальчика и сказала:
— Проснись! Жертва нужна была ей бодрствующей, тогда она была перепуганной, трепещущее сердечко куда вкуснее спокойного и сонного. Мальчик открыл глаза, протёр их, потом наконец, всмотрелся в темноту.
— А ты кто? — спросил он.
— Твоя смерть. — издевательски сказала Тварь.
— Хорошо, — ответил мальчик, — иди сюда.
Тварь оторопела. Она, конечно, могла бы разорвать его прямо сейчас, как она обычно и поступала с остальными детьми, но, во-первых, напуганные дети были вкуснее, во-вторых, такого с ней раньше не было.
— Ты не боишься? — прошипела она.
— Нет. Я давно тебя ищу.
— Как это?
— Я никому не нужен. Как-то давно, кажется, моя бабушка, рассказывала мне, что смерть — это не страшно. Поэтому я прошу тебя, забери меня, хуже мне всё равно не будет.
Тварь молчала и не двигалась. Может, мозгов у неё формально и не было, но чем-то она всё-таки пыталась соображать.
— Ну, иди же, хватай меня. — попросил мальчуган.
— Не хочу. — промямлила Тварь.
— Почему это? Я даже тебе не нравлюсь?
— Нет, ты мне очень нравишься, — продолжила мямлить Тварь, — просто я так не привыкла…
— А как ты привыкла?
— Когда кричат…
Мальчик негромко вскрикнул.
— Неправильно. Неискренне. Я привыкла, что меня на самом деле боятся.
— А ты прими какую-нибудь страшную форму.
— Куда уж страшнее?
— Вампира? Динозавра? Зомби?
— А ты их боишься?
— Да нет, я их в компьютерных играх пачками мочу.
— Значит, не поможет.
— А так просто ты меня забрать не можешь?
— Да я не забираю… Я разрываю на куски и съедаю тёплое сердце.
— Ну, давай так, только, пожалуйста, быстро.
— Да что с тобой такое сделали-то, что тебе таких ужасов не страшно?
— Ничего мне не сделали. Именно, что никогда и ничего… Ни целовали, ни обнимали, ни хвалили. Вот, бабушка была, она была добрая, но она умерла, когда я был маленький. А больше никто и ничего.
Мальчик вдруг расплакался.
У Твари тоже намокло то место, где могли бы быть глаза: Почему я не могу питаться взрослыми? Сожрать таких родителей было бы вполне достойным поступком.
Тварь вдруг решительно превратилась в большого чёрного кота с золотыми глазами и ласково потёрлась о ноги мальчика. Тот вытер глаза.
— Какой красивый.
Тварь довольно и почти по-настоящему мурлыкнула, запрыгнула парнишке на колени.
Тот почесал кота за ухом. Тварь свернулась калачиком.
— А ты хорошая, — сказал парнишка, — ты уж прости меня.
— За что? — полусонно спросила Тварь.
— За всё, — сказал мальчик и оторвал кототвари голову.
Утром мальчик снова спустился в подъезд, но на этот раз он прошёл не с опущенной головой, как обычно, а внимательно и брезгливо всматриваясь в лица встречных соседей. Родители никогда не обращали на него внимания, так что он читал, чтобы занять себя, читал день и ночь, всё, что попадалось, а попались ему как-то раз очень нехорошие книги, откуда он почерпнул много полезной информации.
