Темная сторона магии

И так же, как на этом матче, Виктор испытал чувство падения с большой высоты.

Гермиона подошла к высокому чернокожему магу, и тот неожиданно обнял ее и расцеловал, после чего обнял еще крепче, и они куда-то пошли, прочь из зала, где проходил Святочный Бал. В обнимку. От такого предательства и игнорирования его чувств у Виктора потемнело в глазах, и ему захотелось что-нибудь сломать и закричать на весь зал.

Но он сдержался и торопливым шагом отправился к наставнику, директору Дурмштранга, Игорю Каркарову.

— Как ты похожа на нее! И вся в меня! — непрерывно восклицал Кингсли, глядя на Гермиону.

— Еще совсем недавно я искренне считала себя дочерью белых дантистов — магглов, — насупилась Гермиона, — и все вскрылось совершенно случайно.

В ходе неспешной прогулки по Хогвартсу Кингсли узнал историю своей новообретенной дочери и поделился своей. Почернел Шеклболт в ходе Первой Войны, сражаясь с Пожирателями и теми, кто шел за ними, потому что чаще всего оказывалось так, что без Темной магии их не остановить. Но, несмотря на это, он любил магичку из Ордена, и она любила его, и частенько они сражались палочка к палочке против десятков врагов.

— Ее нашли и убили перед самыми родами, — вздохнул Кингсли, — и я долго потом не мог прийти в себя, но нашел и убил всех, кто участвовал в той атаке. Тогда я и потемнел окончательно и бесповоротно, но не жалею об этом. Одного не пойму… как ты спаслась? И если ты спаслась, то где твой брат?

— Брат? — растерянно переспросила Гермиона.

— Да, Ливанна ждала двойню, мальчика и девочку, — печально кивнул Кингсли и тут же насторожился, уловив что-то в голосе Грейнджер. — У тебя не было брата?

— Нет, я была единственным ребенком в семье, но родители надо мной не хлопотали никогда, давали возможность расти самостоятельно.

— Несмотря на все внушения и магию, инстинкт не так просто обмануть, и они ощущали, что ты не их дочь, хотя разум подсказывал им иное, — Шеклболт из состояния ностальгирующей печали уже перешел в азартно-боевой режим. — Тот же маг, который заколдовал твоих приемных родителей и обеспечил тебе маскирующее заклятие, тебя и спас.

— Но кто это был? Почему он не спас маму?

— И зачем он разделил вас? — добавил Шеклболт.

Постояв несколько секунд и переменившись в лице, он мрачно сказал :

— Это слишком… чересчур невероятно, чтобы быть правдой.

— Что… — Гермиона заколебалась, не зная, говорить ей «сэр» или «папа», и поэтому повторила: — Что?

— После смерти Ливанны я посвятил себя мести и мракоборчеству и никогда не скрывал своей кожи, с гордостью демонстрировал ее… в отличие от многих других.

— Многих, — прошептала Гермиона, начинавшая осознавать.

— Многих, — саркастично усмехнулся Кингсли. — Законом не запрещено применять заклинания изменения цвета кожа, зато запрещено снимать их насильно, чем эти самые многие и пользуются. Но это можно изменить, нужно изменить, если я правильно все понял. Ты еще не поняла?

Гермиона покачала головой.

— Кто не пошевелил и пальцем, дабы спасти Ливанну, чтобы я посвятил все свои силы войне? Кто сменил тебе цвет кожи, а твоим родителям память, и так искусно, что заклинание поддалось только зеркалу истинного облика, а ты выросла книжным ребенком? Кому нужна была сильная ведьма, способная понять муки Гарри Поттера от жизни среди магглов, поддержать его, помочь с освоением магии?

— Дамблдор? — прошептала Гермиона, ощущая, как кудряшки на голове выпрямляются. — Великий Светлый?

— Поэтому я и сказал, что это невероятно, — Кингсли тоже понизил голос.

— И родители Гарри, — кивнула Гермиона в такт своим мыслям. — Что мы можем сделать… папа?

— Многое, но только если у нас будет команда решительных магов, готовых действовать сообща.

— Думаю, — широко улыбнулась Грейнджер, — с этой проблемой я смогу помочь.

Аластор Грюм, к которому Кингсли обратился за помощью, почему-то запаниковал и попробовал стереть ему память. Вышла некрасивая потасовка с разрушением пары стен и пленением Грюма, оказавшимся Барти Краучем — младшим, который считался умершим в Азкабане давным-давно. Все могло закончиться и хуже, но подоспевший в сопровождении Крама Каркаров ударил в спину лже-Грюму и тем самым дал возможность пленить его.

Осознание того, что заговор и нечто темное вокруг действительно имеет место быть, вдохновили Кингсли, и, во главе отряда чернокожих учеников, он отправился к Дамблдору.

— Куда ты дел моего сына? — спросил Кингсли, влив в Дамблдора тройную порцию сыворотки правды.

— Вот он стоит, — вяло ответил тот, указывая на Блейза Забини.

Рукав мантии съехал, обнажая почерневшие руки Дамблдора.

— Хэй! — весело воскликнул Блейз. — Сестренка, так ты и вправду сестренка?

— Но зачем?