Я хорошо запомнил этот день — 7 января 1994 года. Он был не рабочим, хотя по календарю значилось — пятница. Россияне привыкали отмечать новый державный праздник — Рождество Христово.
Добавить в моё избранное
23 мин, 58 сек 214
В этот день, 7-го января, я впервые должен был участвовать в беседе с неизвестным разумом, диалог с которым, а главное его содержание незадолго до этого мы прослушивали в записи на простеньком дешевом магнитофоне. Смысл услышанного потрясал воображение! В таинственном собеседнике угадывался недюжинный интеллект, ответы всегда были логичны, речь интересна, кратка и литературно почти безукоризненна. Но голос — голос был хорошо знаком: тембр легко выдавал члена нашей группы по изучению АЯ Геннадия Харитонова. Правда, в обыденной жизни он так никогда не разговаривал! Тут явно слышались артистические нотки — особая выразительность слов, хорошая дикция, даже некоторая назидательность в интонации. Нет, Гена так не говорит!
Кто-то неизвестный, невидимый, вёл беседу, пользуясь голосом Харитонова как неким инструментом.
7-го января, вечером, мне предстояло самому вступить в диалог с этим таинственным Нечто и решить для себя ряд жгучих вопросов. Во-первых, что это не розыгрыш. Во-вторых, что это действительно иной мир. В-третьих, что это не случайный эпизод и общение можно продолжить.
Весь день я готовил вопросы, проигрывая в голове сценарий беседы. Она могла не состояться или оказаться последней, и поэтому, пользуясь моментом, хотелось выяснить как можно больше. Вопросов набралось более полутора сотен и они не истощались. Весь день я чувствовал себя кем-то вроде члена экипажа из толстовской «Аэлиты», готового стартовать на Марс. 192… год, революционное межвременье, расхристанная войной страна, и два чудака, инженер Лось и красноармеец Гусев, летят в неизвестность…
Что-то подобное повторялось сейчас, спустя семь десятков лет. Распавшаяся на осколки великая держава, постсоветское безвременье и разруха во всем, куда ни кинь взгляд… Даже место для диалога с внеземным разумом под стать мастерской Лося: строительный вагончик на пустыре близ возводимого в Волжском многоэтажного дома по улице Мира. Гена прирабатывал ночным сторожем и во время его дежурств нам было удобно вести эти странные беседы с иномиром. Правда, несколько раз в дальнейшем сеансы связи срывались по весьма прозаической причине: из-за пьянок рабочих-строителей, облюбовавших вагончик для совсем иных, застольных бесед с неизбежными ссорами, матом и выяснением отношений. Век пещерный соседствовал и почти уживался с веком 21-м или 22-м, не знаю точно, когда диалоги с Высшим Разумом станут обыденными.
Но если там, в «Аэлите», все события были чистейшей воды фантастикой, красивым вымыслом, то тут… тут была загадочная, непостижимая реальность, в которую еще долго не будут верить. По крайней мере, до тех пор, пока люди в массовом порядке не осознают наличие и множественность иных миров и не поймут, что с ними можно общаться.
С чего все началось? Как установился контакт?
Инициатором его стал Гера Губин, двадцатишестилетний рабочий, известный в Волжском радиолюбитель, года за два до этого пришедший вместе с Харитоновым в нашу группу. И вот — такое их достижение: контакт…
Из сбивчивого рассказа Губина, показавшего мне их первые магнитозаписи бесед с Некто, выяснилось, что они с Харитоновым, коротая ночные часы дежурств в вагончике, попытались осуществить психографический контакт. Для этого попробовали использовать гипноз, но, похоже, Геннадию он не требовался, поскольку он легко входил в некий транс и его рука начинала беглые движения, словно записывала текст. В щепоть вставили ручку, поднесли картонку с белой бумагой и тогда на ней стали появляться отдельные слова. Но весь текст оставался, как правило, неразборчивым набором каракулей. Гера задавал вопросы, а рука Геннадия что-то выводила в ответ.
И вот в какой-то момент Гера, ничего не разобрав на листе бумаги, попросил друга ответить голосом, и неожиданно Харитонов… заговорил! Он ответил внятно и вместе с тем не так, как обычно разговаривал. Вопрос, еще вопрос… Ответы были не его, не харитоновские, уж Гера-то друга знал, с детства неразлучны. Голосом Геннадия говорил кто-то иной, может быть, какая-то внеземная цивилизация!
Несколько декабрьских ночей 1993 года они этим только и занимались — разговаривали с неизвестным собеседником о чем ни попадя, впрочем, не записывая сути, пока не догадались подключить микрофон. Геннадий при этом оставался пассивным лицом в контакте, поскольку после бесед в трансе он ничего не помнил. Он только видел какие-то картинки, которые косвенно были как-то связаны с темой разговора.
Подобным способом общения велись, насколько я знаю, переговоры членами так называемой «Группы-2» из дальневосточного города Дальнегорска. В 1990 году я встречался с руководителем «Группы-2» Александром Глазом на семинаре в Томске, и мы всю ночь слушали рассказ Александра и фрагменты магнитофонных записей, которых было очень много. Они тоже общались через посредника! Но в Дальнегорске применялся гипноз. Сам посредник находился в сомнамбулическом состоянии, полностью отключенный от внешнего мира.
Кто-то неизвестный, невидимый, вёл беседу, пользуясь голосом Харитонова как неким инструментом.
7-го января, вечером, мне предстояло самому вступить в диалог с этим таинственным Нечто и решить для себя ряд жгучих вопросов. Во-первых, что это не розыгрыш. Во-вторых, что это действительно иной мир. В-третьих, что это не случайный эпизод и общение можно продолжить.
Весь день я готовил вопросы, проигрывая в голове сценарий беседы. Она могла не состояться или оказаться последней, и поэтому, пользуясь моментом, хотелось выяснить как можно больше. Вопросов набралось более полутора сотен и они не истощались. Весь день я чувствовал себя кем-то вроде члена экипажа из толстовской «Аэлиты», готового стартовать на Марс. 192… год, революционное межвременье, расхристанная войной страна, и два чудака, инженер Лось и красноармеец Гусев, летят в неизвестность…
Что-то подобное повторялось сейчас, спустя семь десятков лет. Распавшаяся на осколки великая держава, постсоветское безвременье и разруха во всем, куда ни кинь взгляд… Даже место для диалога с внеземным разумом под стать мастерской Лося: строительный вагончик на пустыре близ возводимого в Волжском многоэтажного дома по улице Мира. Гена прирабатывал ночным сторожем и во время его дежурств нам было удобно вести эти странные беседы с иномиром. Правда, несколько раз в дальнейшем сеансы связи срывались по весьма прозаической причине: из-за пьянок рабочих-строителей, облюбовавших вагончик для совсем иных, застольных бесед с неизбежными ссорами, матом и выяснением отношений. Век пещерный соседствовал и почти уживался с веком 21-м или 22-м, не знаю точно, когда диалоги с Высшим Разумом станут обыденными.
Но если там, в «Аэлите», все события были чистейшей воды фантастикой, красивым вымыслом, то тут… тут была загадочная, непостижимая реальность, в которую еще долго не будут верить. По крайней мере, до тех пор, пока люди в массовом порядке не осознают наличие и множественность иных миров и не поймут, что с ними можно общаться.
С чего все началось? Как установился контакт?
Инициатором его стал Гера Губин, двадцатишестилетний рабочий, известный в Волжском радиолюбитель, года за два до этого пришедший вместе с Харитоновым в нашу группу. И вот — такое их достижение: контакт…
Из сбивчивого рассказа Губина, показавшего мне их первые магнитозаписи бесед с Некто, выяснилось, что они с Харитоновым, коротая ночные часы дежурств в вагончике, попытались осуществить психографический контакт. Для этого попробовали использовать гипноз, но, похоже, Геннадию он не требовался, поскольку он легко входил в некий транс и его рука начинала беглые движения, словно записывала текст. В щепоть вставили ручку, поднесли картонку с белой бумагой и тогда на ней стали появляться отдельные слова. Но весь текст оставался, как правило, неразборчивым набором каракулей. Гера задавал вопросы, а рука Геннадия что-то выводила в ответ.
И вот в какой-то момент Гера, ничего не разобрав на листе бумаги, попросил друга ответить голосом, и неожиданно Харитонов… заговорил! Он ответил внятно и вместе с тем не так, как обычно разговаривал. Вопрос, еще вопрос… Ответы были не его, не харитоновские, уж Гера-то друга знал, с детства неразлучны. Голосом Геннадия говорил кто-то иной, может быть, какая-то внеземная цивилизация!
Несколько декабрьских ночей 1993 года они этим только и занимались — разговаривали с неизвестным собеседником о чем ни попадя, впрочем, не записывая сути, пока не догадались подключить микрофон. Геннадий при этом оставался пассивным лицом в контакте, поскольку после бесед в трансе он ничего не помнил. Он только видел какие-то картинки, которые косвенно были как-то связаны с темой разговора.
Подобным способом общения велись, насколько я знаю, переговоры членами так называемой «Группы-2» из дальневосточного города Дальнегорска. В 1990 году я встречался с руководителем «Группы-2» Александром Глазом на семинаре в Томске, и мы всю ночь слушали рассказ Александра и фрагменты магнитофонных записей, которых было очень много. Они тоже общались через посредника! Но в Дальнегорске применялся гипноз. Сам посредник находился в сомнамбулическом состоянии, полностью отключенный от внешнего мира.
