29 сентября 1941 года в Бабьем Яру на северо-западе Киева начались массовые расстрелы. Нацисты и их местные пособники убили практически все еврейское население города — более 50 тысяч мужчин, женщин и детей. 19 сентября 1941 года части вермахта вошли в Киев. Тогда же случился и первый расстрел в Бабьем Яру — нацисты убили 752 пациентов расположенной неподалеку психиатрический клиники. Нацисты, как известно, считали душевнобольных «человеческим мусором»…
Добавить в моё избранное
7 мин, 50 сек 85
В тот же день оккупационные власти расклеили по городу около двух тысяч объявлений: «29 сентября еврейское население города к восьми часам утра обязано явиться в назначенную точку сбора с документами и ценными вещами. За невыполнение приказа — расстрел».
Эсэсовцы арестовали девять ведущих раввинов Киева и заставили их выступить с заявлением: «После санобработки евреи и их дети будут переправлены в безопасные места». Местом сбора был назначен Бабий Яр.
В конце улицы устроили ворота, за которые людей пропускали группами по 30-40 человек и отбирали у них вещи и одежду. Затем местные полицейские дубинками гнали жертвы к проходам в насыпи на краю оврага. На противоположной стороне сидели пулеметчики. Тела расстрелянных скатывались по откосу на дно. После того, как ров заполнялся 2-3 слоями трупов, сверху их присыпали землей.
В первые два дня было убито 33771 человек. 1, 2, 8 и 11 октября расстреляли тех, кто не явился по приказу — около 17 тысяч человек.
Массовые расправы в Бабьем Яру продолжались до конца оккупации Киева в ноябре 1943 года. Расстреливали заложников, подпольщиков и партизан, узников находившегося неподалеку Сырецкого концлагеря, цыган и караимов. Всего было расстреляно, по одним источникам, до 100 тысяч человек, по другим свыше 100 тысяч. Спаслись из Бабьего яра 29 человек.
Из воспоминаний спасшейся от расстрела Дины Проничевой:
До начала Отечественной войны я проживала со своей семьей в городе Киеве и работала артисткой в Киевском центральном театре кукол. По национальности я еврейка, моя девичья фамилия Мстиславская. В 1932 г. вышла замуж за Проничева, он по национальности русский.
19 сентября в гор. Киев ворвались немцы. 28 сентября по всему городу был расклеен приказ, коим все еврейское население обязано было на второй день, т. е. 29 сентября, к 8 час. утра явиться на Дегтяревскую улицу. В приказе было подчеркнуто, что необходимо взять с собой все теплые и ценные вещи; за неявку приказ предусматривал расстрел.
Кто-то из друзей советовал мне бежать из Киева, другие наоборот, разубеждали, говоря, что, поскольку я замужем за русским, меня немцы не тронут.
28-го я пошла к своим родным, они совершенно растерялись и просили меня их не покидать. Я осталась с ними и на следующее утро я вместе с ними отправилась на Дегтяревскую улицу.
Никто точно не знал о цели сосредоточения всего еврейского населения в районе Дегтяревской улицы. Почти никто при этом не предполагал, что будут убивать там ни в чем не повинных людей в такой огромной массе. У всех было такое мнение, что еврейское население немцы куда-то собираются вывезти. Это мнение подкреплялось еще и тем, что в приказе ставилось требование брать с собой вещи.
Из дома мы вышли в 7 часов утра, с Тургеневской мы вышли на улицу Артема, а затем по улице Мельника до еврейского кладбища. Шло огромное количество людей: мужчины, женщины, старики, дети, матери несли на руках грудных младенцев. Многие несли вещи на себе, другие везли на тачках, было много подвод с вещами, площадок и т. д.
До ворот еврейского кладбища на Дегтяревской улице никто не контролировал этого движения. У ворот кладбища образовался затор; были проволочные заграждения и противотанковые ежи. У этих проволочных заграждений и ежей стояли немцы в касках, вооруженные винтовками. Туда за проволочные заграждения впускали всех, оттуда же никого не выпускали, за исключением подвод и площадок, на которых привозили вещи.
Входившие через эти заграждения люди шли вперед метров 50 или 100, затем поворачивали налево, таким образом, что еврейское кладбище оставалось с правой стороны. Там, у забора, у всех отбирали вещи и складывали тут же у забора, причем еду ложили отдельно, а вещи отдельно. Ценные вещи — как-то: меховые шубы, часы, кольца, серьги немцы тут же отбирали и сразу же делили между собой. От того места, где у забора складывали вещи, людей направляли вправо. Люди шли вперед через рощу. Из рощи дорога вела с уклона вниз. У конца этого уклона стояли немцы с дубинками и собаками. Немцы образовали коридор, их избивали. Того, кто пытался обойти этот коридор, заворачивали немцы с собаками, стоявшие в стороне. Когда люди выходили из этого коридора, они сразу попадали в руки полицейских, которые тут же на большой площадке их раздевали. Раздетых донага людей гнали по одному вперед вверх по склону горы. Люди доходили до гребня горы и там выходили в прорез песчаной стены к оврагам.
Я со своими родными тоже шла этой дорогой. Я была без вещей; у того места, где складывали вещи, с меня сняли белую шубку; затем, следуя дальше, я в толпе потеряла своих родных. Когда я проходила через этот живой коридор, образованный немцами, меня немцы избили точно так же, как и всех. Когда я подходила к коридору, я слышала стрельбу из пулеметов, я поняла, что сюда пригнали этих людей для того, чтобы их уничтожить, и я решила попытаться спастись.
Эсэсовцы арестовали девять ведущих раввинов Киева и заставили их выступить с заявлением: «После санобработки евреи и их дети будут переправлены в безопасные места». Местом сбора был назначен Бабий Яр.
В конце улицы устроили ворота, за которые людей пропускали группами по 30-40 человек и отбирали у них вещи и одежду. Затем местные полицейские дубинками гнали жертвы к проходам в насыпи на краю оврага. На противоположной стороне сидели пулеметчики. Тела расстрелянных скатывались по откосу на дно. После того, как ров заполнялся 2-3 слоями трупов, сверху их присыпали землей.
В первые два дня было убито 33771 человек. 1, 2, 8 и 11 октября расстреляли тех, кто не явился по приказу — около 17 тысяч человек.
Массовые расправы в Бабьем Яру продолжались до конца оккупации Киева в ноябре 1943 года. Расстреливали заложников, подпольщиков и партизан, узников находившегося неподалеку Сырецкого концлагеря, цыган и караимов. Всего было расстреляно, по одним источникам, до 100 тысяч человек, по другим свыше 100 тысяч. Спаслись из Бабьего яра 29 человек.
Из воспоминаний спасшейся от расстрела Дины Проничевой:
До начала Отечественной войны я проживала со своей семьей в городе Киеве и работала артисткой в Киевском центральном театре кукол. По национальности я еврейка, моя девичья фамилия Мстиславская. В 1932 г. вышла замуж за Проничева, он по национальности русский.
19 сентября в гор. Киев ворвались немцы. 28 сентября по всему городу был расклеен приказ, коим все еврейское население обязано было на второй день, т. е. 29 сентября, к 8 час. утра явиться на Дегтяревскую улицу. В приказе было подчеркнуто, что необходимо взять с собой все теплые и ценные вещи; за неявку приказ предусматривал расстрел.
Кто-то из друзей советовал мне бежать из Киева, другие наоборот, разубеждали, говоря, что, поскольку я замужем за русским, меня немцы не тронут.
28-го я пошла к своим родным, они совершенно растерялись и просили меня их не покидать. Я осталась с ними и на следующее утро я вместе с ними отправилась на Дегтяревскую улицу.
Никто точно не знал о цели сосредоточения всего еврейского населения в районе Дегтяревской улицы. Почти никто при этом не предполагал, что будут убивать там ни в чем не повинных людей в такой огромной массе. У всех было такое мнение, что еврейское население немцы куда-то собираются вывезти. Это мнение подкреплялось еще и тем, что в приказе ставилось требование брать с собой вещи.
Из дома мы вышли в 7 часов утра, с Тургеневской мы вышли на улицу Артема, а затем по улице Мельника до еврейского кладбища. Шло огромное количество людей: мужчины, женщины, старики, дети, матери несли на руках грудных младенцев. Многие несли вещи на себе, другие везли на тачках, было много подвод с вещами, площадок и т. д.
До ворот еврейского кладбища на Дегтяревской улице никто не контролировал этого движения. У ворот кладбища образовался затор; были проволочные заграждения и противотанковые ежи. У этих проволочных заграждений и ежей стояли немцы в касках, вооруженные винтовками. Туда за проволочные заграждения впускали всех, оттуда же никого не выпускали, за исключением подвод и площадок, на которых привозили вещи.
Входившие через эти заграждения люди шли вперед метров 50 или 100, затем поворачивали налево, таким образом, что еврейское кладбище оставалось с правой стороны. Там, у забора, у всех отбирали вещи и складывали тут же у забора, причем еду ложили отдельно, а вещи отдельно. Ценные вещи — как-то: меховые шубы, часы, кольца, серьги немцы тут же отбирали и сразу же делили между собой. От того места, где у забора складывали вещи, людей направляли вправо. Люди шли вперед через рощу. Из рощи дорога вела с уклона вниз. У конца этого уклона стояли немцы с дубинками и собаками. Немцы образовали коридор, их избивали. Того, кто пытался обойти этот коридор, заворачивали немцы с собаками, стоявшие в стороне. Когда люди выходили из этого коридора, они сразу попадали в руки полицейских, которые тут же на большой площадке их раздевали. Раздетых донага людей гнали по одному вперед вверх по склону горы. Люди доходили до гребня горы и там выходили в прорез песчаной стены к оврагам.
Я со своими родными тоже шла этой дорогой. Я была без вещей; у того места, где складывали вещи, с меня сняли белую шубку; затем, следуя дальше, я в толпе потеряла своих родных. Когда я проходила через этот живой коридор, образованный немцами, меня немцы избили точно так же, как и всех. Когда я подходила к коридору, я слышала стрельбу из пулеметов, я поняла, что сюда пригнали этих людей для того, чтобы их уничтожить, и я решила попытаться спастись.
Страница
1 из 2
1 из 2
