Сумрачное утро медленно, но верно наступало на лес. Тьма уходила неохотно, цепляясь за кусты и прячась за деревьями. Стояла напряженная, словно звенящая, тишина.
Добавить в моё избранное
11 мин, 37 сек 131
Пожилая женщина в длинном платье, подвязанная темным платком, остановилась, опираясь на суковатую палку.
— Дождь, видать, будет. Ну, дай Бог, успеем добраться.
— Бога нет, — сообщил ее спутник, мальчик лет десяти, затем спросил: — Баба Катя, а мы куда идем-то?
Женщина вздохнула, подняла было руку — перекреститься, да под взглядом пытливых синих глаз внука, вернее, внучатого племянника, передумала.
— К сродственнице моей, Евдокии. Погостишь у нее с недельку-другую на заимке.
— Это к той, что ты Дунька-ведьма зовешь?
Тронувшаяся с места баба Катя встала как вкопанная.
— Никак подслушивал?
— Я случайно! Честное пионерское.
— Ленька, ты ж обещал, что не будешь поминать ни пионеров, ни деда с отцом!
— Баба Катя, лес вокруг. Савка-полицай в деревне остался. А чего на недельку-другую? Наши немцев побьют, дед за мной приедет, а я в гостях. И так к школе опоздали.
— Некогда языком молоть, путь не ближний! — Баба Катя довольно шустро двинулась дальше, забыв про палку. Мальчик широко зашагал рядом, размахивая узелком с нехитрым имуществом.
Надолго женщины не хватило. Вскоре она замедлила ход, а на краю полянки и вовсе остановилась отдышаться.
Ленька пробежался вокруг и вернулся.
— Баба Катя, там дерево поваленное, пойдем, сядешь отдохнешь.
— Не хотелось бы, место тут уж больно нехорошее. Да, видать, придется, — бормотала женщина, плетясь к найденному Ленькой дереву.
Потихоньку бормотала, но мальчик услышал. После того как баба Катя, кряхтя и охая, уселась, спросил:
— А почему нехорошее?
Вместо ответа женщина показала рукой на противоположную сторону полянки.
— Холмики какие-то… это что? — спросил Ленька.
— Пристанище душ неприкаянных, — вздохнула баба Катя.
— Дождь, видать, будет. Ну, дай Бог, успеем добраться.
— Бога нет, — сообщил ее спутник, мальчик лет десяти, затем спросил: — Баба Катя, а мы куда идем-то?
Женщина вздохнула, подняла было руку — перекреститься, да под взглядом пытливых синих глаз внука, вернее, внучатого племянника, передумала.
— К сродственнице моей, Евдокии. Погостишь у нее с недельку-другую на заимке.
— Это к той, что ты Дунька-ведьма зовешь?
Тронувшаяся с места баба Катя встала как вкопанная.
— Никак подслушивал?
— Я случайно! Честное пионерское.
— Ленька, ты ж обещал, что не будешь поминать ни пионеров, ни деда с отцом!
— Баба Катя, лес вокруг. Савка-полицай в деревне остался. А чего на недельку-другую? Наши немцев побьют, дед за мной приедет, а я в гостях. И так к школе опоздали.
— Некогда языком молоть, путь не ближний! — Баба Катя довольно шустро двинулась дальше, забыв про палку. Мальчик широко зашагал рядом, размахивая узелком с нехитрым имуществом.
Надолго женщины не хватило. Вскоре она замедлила ход, а на краю полянки и вовсе остановилась отдышаться.
Ленька пробежался вокруг и вернулся.
— Баба Катя, там дерево поваленное, пойдем, сядешь отдохнешь.
— Не хотелось бы, место тут уж больно нехорошее. Да, видать, придется, — бормотала женщина, плетясь к найденному Ленькой дереву.
Потихоньку бормотала, но мальчик услышал. После того как баба Катя, кряхтя и охая, уселась, спросил:
— А почему нехорошее?
Вместо ответа женщина показала рукой на противоположную сторону полянки.
— Холмики какие-то… это что? — спросил Ленька.
— Пристанище душ неприкаянных, — вздохнула баба Катя.
