Каждый импульс, сообщаемый земле, воде или воздуху рождает следствия. Каждое движение творит, независимо от своей природы. Так не есть ли каждое слово — импульс, сообщаемый эфиру? А если так, то какова сила слов? Что могут они сотворить? Ойнос. Прости, Агатос, слабость духа, лишь недавно окрыленного бессмертием.
Добавить в моё избранное
4 мин, 50 сек 117
Агатос. Тебе не за что просить прощения, милый Ойнос. Знание и здесь не дается наитием. Что касается мудрости, смело проси о ней ангелов.
Ойнос. А я воображал, что в этой жизни разом познаю все и буду счастлив познанием.
Агатос. Ах, не в познании счастье, а в приобретении познания! В вечном познавании — вечное блаженство; но знать все — адская мука.
Ойнос. А разве Всевышний не знает всего? Агатос. Это единственная вещь, неведомая даже ему (ведь он Всеблаженный).
Ойнос. Но постоянно приобретая знания, не познаем ли мы, наконец, всего?
Агатос. Посмотри в эту бездну, попытайся проникнуть взором в неизмеримые звездные дали, среди которых мы медленно плывем! Даже духовное зрение останавливается перед золотой оградой вселенной, перед бесчисленным множеством светящихся тел. Они сливаются для взора в единое целое только благодаря своей бесчисленности.
Ойнос. Теперь я вижу ясно, что беспредельность материи не мечта.
Агатос. В Эдеме нет мечты; но тайный голос говорит, что единственная цель этой бесконечной материи — открыть неиссякаемые источники, в которых душа могла бы утолять жажду знания, жажду неутолимую, потому что утолить ее значило бы истребить самую душу. Спрашивай же, милый Ойнос, свободно и без боязни. Смотри! Мы оставляем налево величавую гармонию Плеяд и устремляемся в сияющие луга за Орионом, где вместо фиалок и анютиных глазок найдем сонмы тройных трехцветных солнц.
Ойнос. А теперь, Агатос, пока мы стремимся вперед, поучи меня! — говори мне родным земным языком! Я не понял слов твоих об образе или путях осуществления того, что мы в земной жизни привыкли называть Творением. Хотел ли ты сказать, что Творец — не Бог?
Агатос. Я хотел сказать, что божество не творит.
Ойнос. Объясни!
Агатос. Только вначале оно сотворило. Кажущиеся создания, которые беспрерывно возникают во вселенной, только посредственное или косвенное, а не прямое и непосредственное следствие творческой воли божества.
Ойнос. А я воображал, что в этой жизни разом познаю все и буду счастлив познанием.
Агатос. Ах, не в познании счастье, а в приобретении познания! В вечном познавании — вечное блаженство; но знать все — адская мука.
Ойнос. А разве Всевышний не знает всего? Агатос. Это единственная вещь, неведомая даже ему (ведь он Всеблаженный).
Ойнос. Но постоянно приобретая знания, не познаем ли мы, наконец, всего?
Агатос. Посмотри в эту бездну, попытайся проникнуть взором в неизмеримые звездные дали, среди которых мы медленно плывем! Даже духовное зрение останавливается перед золотой оградой вселенной, перед бесчисленным множеством светящихся тел. Они сливаются для взора в единое целое только благодаря своей бесчисленности.
Ойнос. Теперь я вижу ясно, что беспредельность материи не мечта.
Агатос. В Эдеме нет мечты; но тайный голос говорит, что единственная цель этой бесконечной материи — открыть неиссякаемые источники, в которых душа могла бы утолять жажду знания, жажду неутолимую, потому что утолить ее значило бы истребить самую душу. Спрашивай же, милый Ойнос, свободно и без боязни. Смотри! Мы оставляем налево величавую гармонию Плеяд и устремляемся в сияющие луга за Орионом, где вместо фиалок и анютиных глазок найдем сонмы тройных трехцветных солнц.
Ойнос. А теперь, Агатос, пока мы стремимся вперед, поучи меня! — говори мне родным земным языком! Я не понял слов твоих об образе или путях осуществления того, что мы в земной жизни привыкли называть Творением. Хотел ли ты сказать, что Творец — не Бог?
Агатос. Я хотел сказать, что божество не творит.
Ойнос. Объясни!
Агатос. Только вначале оно сотворило. Кажущиеся создания, которые беспрерывно возникают во вселенной, только посредственное или косвенное, а не прямое и непосредственное следствие творческой воли божества.
