… Той зимой брат отца — дядя Юра глубоко в тайге случайно натолкнулся на обитаемую медвежью берлогу. Разведывал новые охотничьи угодья и заметил идущий из сугроба пар…
Добавить в моё избранное
10 мин, 51 сек 141
Первого в своей жизни медведя я увидел во время срочной службы в рядах СА. Говоря «первого медведя», имею ввиду не замороченных цирковых или в зоопарке, а косолапого в его естественной среде обитания.
Тем летом мы стояли лагерем на военно-полевых учениях в приморских лесах. Место оказалось глухое и совершенно безлюдное. В траве полно здоровенных гадюк. Всякие зверюшки не пуганные то и дело на глаза попадались. А погода хорошая, тёплая и солнечная. Поэтому в свободное от службы время я с двумя товарищами обследовал лесные окрестности. Растительность, в основном, состояла из дубняка. Но местами в дубовой роще встречались малинники. Как раз сезон созревания. Вот мы и углубились однажды километра за два от лагеря, чтобы полакомиться сладкой ягодой.
В гуще леса наткнулись на обширные заросли малины. Да такой крупной, что я прежде не видел. Даже у соседей в саду, любителей-селекционеров. А на вкус — вообще никакого сравнения. И висели малиновые гроздья так густо, что рвали мы их пригоршнями.
Но не успели войти во вкус, как шагах в двадцати дальше вдоль малинового кустарника заслышали треск. Потом видим — заросли раскачиваются в разные стороны.
Ага! Значит, ещё кто-то из наших добрался до этого райского места! И тоже трескает, как мы, сочные ягоды за обе щёки.
Малины не жалко — её хватит на целую роту таких оглоедов. Мы просто решили подшутить над сослуживцами. Поняли, что они, увлёкшись трапезой, о нашем присутствии ещё не подозревают. Один из нас взял увесистую палку и со всего размаху запустил в шевелящиеся кусты.
То, что произошло дальше, врезалось в память на всю жизнь. Вместо ожидаемых испуганных вскриков незадачливых солдатиков-сладкоежек, над верхушками малиновых зарослей выросла мохнатая громадина со здоровенной круглой мордой чуть ли не в метр диаметром. Из полуоткрытой пасти во-о-о-от с такенными клыками стекала розовая слюна вперемешку с ягодами — мишка тоже уплетал малину горстями. Зверь исполинским монументом молча возвысился над малинником и уставился в нашу сторону. А мы как на ладони. Всего в какой-нибудь паре десятков шагов от этого чудища. Если же мерить его прыжками, то вовсе в трёх-четырёх.
Трудно сказать, сколько продолжалась игра в гляделки, думаю, несколько секунд. А потом, не сговариваясь, словно по команде, мы рванули прочь. Какие там правила поведения при встрече в лесу с медведем! Улепётывали так, что свист стоял в ушах. Вот когда я на себе прочувствовал выражение «несся, не чуя ног». Два километра до спасительного лагеря с автоматами и БТР-ами, сквозь чащу и буреломы, мы одолели за считанные минуты.
Мишка, наверное, так и не понял, что же произошло. То ли люди, то ли зайцы какие померещились…
Но в своё оправдание хочу сказать, что, даже делая поправку на «у страха глаза велики», михайло потапыч тот был действительно огромный. Я таких больше не видел. Его неохватная зубастая морда мне потом ещё и в кошмарах снилась пару раз.
До самого вечера в лагере только и было разговоров, что про нашу встречу с хозяином леса. А перед отбоем, у костра один из бойцов рассказал жутковатую историю на похожую тему. Парень сам деревенский, призвался откуда-то с севера. По его словам, несколько раз с мужиками успел до армейки побывать на медвежьей охоте. А случай, о котором рассказал, произошёл за год до призыва.
Той зимой брат отца — дядя Юра глубоко в тайге случайно натолкнулся на обитаемую медвежью берлогу. Разведывал новые охотничьи угодья и заметил идущий из сугроба пар. В одиночку поднимать медведя, конечно, не решился. Пометил место, хоть и было оно довольно далеко от деревни. Через несколько дней, собрав друзей-охотников, на снегоходах, с собаками, отправился за добычей. Поход затянулся надолго. Снегу навалило с головой. В некоторых низинах намного выше человеческого роста. Даже собак пришлось везти багажом на снегоходах, так как в глубоком снегу они попросту тонули. Но всё же добрались в конце концов.
Только уже при подходе к берлоге начались странности. Собаки жались к ногам и останавливались, жалобно поскуливая. А, не доходя полусотни метров до цели, и вовсе ринулись назад.
Раздосадованные охотники ничего не могли понять. Но не возвращаться же и самим, не солоно хлебавши, отмотав впустую два десятка километров по белому бездорожью.
Осторожно подойдя на лыжах к дымящемуся лёгким парком снежному холму, длинной жердью попытались растормошить спящего мишку. Но безрезультатно. Медвежья нора оказалась суще глубока, длины жерди не хватало. Выхода не оставалось, пришлось пойти подлым браконьерским путём — палить вслепую через снег, рискуя повредить ценный трофей — медвежью шкуру.
Один из охотников подошёл ближе и, опустив ствол карабина, сделал выстрел. В ответ никакой реакции. Подождали немного. Снова выстрел.
И тут в сугробе словно разорвался снаряд. В небо взметнулся столб снега, а перед оцепеневшим мужчиной вмиг выросла гигантская фигура, покрытая густой заиндевевшей шерстью.
Тем летом мы стояли лагерем на военно-полевых учениях в приморских лесах. Место оказалось глухое и совершенно безлюдное. В траве полно здоровенных гадюк. Всякие зверюшки не пуганные то и дело на глаза попадались. А погода хорошая, тёплая и солнечная. Поэтому в свободное от службы время я с двумя товарищами обследовал лесные окрестности. Растительность, в основном, состояла из дубняка. Но местами в дубовой роще встречались малинники. Как раз сезон созревания. Вот мы и углубились однажды километра за два от лагеря, чтобы полакомиться сладкой ягодой.
В гуще леса наткнулись на обширные заросли малины. Да такой крупной, что я прежде не видел. Даже у соседей в саду, любителей-селекционеров. А на вкус — вообще никакого сравнения. И висели малиновые гроздья так густо, что рвали мы их пригоршнями.
Но не успели войти во вкус, как шагах в двадцати дальше вдоль малинового кустарника заслышали треск. Потом видим — заросли раскачиваются в разные стороны.
Ага! Значит, ещё кто-то из наших добрался до этого райского места! И тоже трескает, как мы, сочные ягоды за обе щёки.
Малины не жалко — её хватит на целую роту таких оглоедов. Мы просто решили подшутить над сослуживцами. Поняли, что они, увлёкшись трапезой, о нашем присутствии ещё не подозревают. Один из нас взял увесистую палку и со всего размаху запустил в шевелящиеся кусты.
То, что произошло дальше, врезалось в память на всю жизнь. Вместо ожидаемых испуганных вскриков незадачливых солдатиков-сладкоежек, над верхушками малиновых зарослей выросла мохнатая громадина со здоровенной круглой мордой чуть ли не в метр диаметром. Из полуоткрытой пасти во-о-о-от с такенными клыками стекала розовая слюна вперемешку с ягодами — мишка тоже уплетал малину горстями. Зверь исполинским монументом молча возвысился над малинником и уставился в нашу сторону. А мы как на ладони. Всего в какой-нибудь паре десятков шагов от этого чудища. Если же мерить его прыжками, то вовсе в трёх-четырёх.
Трудно сказать, сколько продолжалась игра в гляделки, думаю, несколько секунд. А потом, не сговариваясь, словно по команде, мы рванули прочь. Какие там правила поведения при встрече в лесу с медведем! Улепётывали так, что свист стоял в ушах. Вот когда я на себе прочувствовал выражение «несся, не чуя ног». Два километра до спасительного лагеря с автоматами и БТР-ами, сквозь чащу и буреломы, мы одолели за считанные минуты.
Мишка, наверное, так и не понял, что же произошло. То ли люди, то ли зайцы какие померещились…
Но в своё оправдание хочу сказать, что, даже делая поправку на «у страха глаза велики», михайло потапыч тот был действительно огромный. Я таких больше не видел. Его неохватная зубастая морда мне потом ещё и в кошмарах снилась пару раз.
До самого вечера в лагере только и было разговоров, что про нашу встречу с хозяином леса. А перед отбоем, у костра один из бойцов рассказал жутковатую историю на похожую тему. Парень сам деревенский, призвался откуда-то с севера. По его словам, несколько раз с мужиками успел до армейки побывать на медвежьей охоте. А случай, о котором рассказал, произошёл за год до призыва.
Той зимой брат отца — дядя Юра глубоко в тайге случайно натолкнулся на обитаемую медвежью берлогу. Разведывал новые охотничьи угодья и заметил идущий из сугроба пар. В одиночку поднимать медведя, конечно, не решился. Пометил место, хоть и было оно довольно далеко от деревни. Через несколько дней, собрав друзей-охотников, на снегоходах, с собаками, отправился за добычей. Поход затянулся надолго. Снегу навалило с головой. В некоторых низинах намного выше человеческого роста. Даже собак пришлось везти багажом на снегоходах, так как в глубоком снегу они попросту тонули. Но всё же добрались в конце концов.
Только уже при подходе к берлоге начались странности. Собаки жались к ногам и останавливались, жалобно поскуливая. А, не доходя полусотни метров до цели, и вовсе ринулись назад.
Раздосадованные охотники ничего не могли понять. Но не возвращаться же и самим, не солоно хлебавши, отмотав впустую два десятка километров по белому бездорожью.
Осторожно подойдя на лыжах к дымящемуся лёгким парком снежному холму, длинной жердью попытались растормошить спящего мишку. Но безрезультатно. Медвежья нора оказалась суще глубока, длины жерди не хватало. Выхода не оставалось, пришлось пойти подлым браконьерским путём — палить вслепую через снег, рискуя повредить ценный трофей — медвежью шкуру.
Один из охотников подошёл ближе и, опустив ствол карабина, сделал выстрел. В ответ никакой реакции. Подождали немного. Снова выстрел.
И тут в сугробе словно разорвался снаряд. В небо взметнулся столб снега, а перед оцепеневшим мужчиной вмиг выросла гигантская фигура, покрытая густой заиндевевшей шерстью.
