Тьма языческая

Жертва госпожи

Охотник Дракул набросил цепь на дерево и вбил в него железный крест. По столбу расползлись трещины, из-под коры показалась желтоватая слизь. Меж ветвей запахло кислятиной, отчего в горле почувствовался приторно-сладкий привкус. Дракул брезгливо поморщился и закрыл нос. Карпатские деревья брызгали желудочным соком всякий раз, когда чувствовали жертв, привезённых по просьбе госпожи. Обильнее всего текло из берёз — худые, бледные твари всегда голодали, удовлетворяясь лишь свежей плотью. Её было легче перемалывать корнями, высасывая остатки ещё не свернувшейся крови.

— Сегодня попируешь, зараза! — Дракул погладил березу и кивнул на стоявшего рядом вороного коня. К его седлу были привязаны испуганные мальчик и девочка. Дети косились на охотника, пуская слёзы на тряпки во ртах. Губы ребят тряслись от плача.

Охотник отвернулся. Убивать мальцов не хотелось, но отказывать хозяйке было стыдно. Госпожа Чахтицкая одурманила Дракула неземной красотой и, в обмен на взаимность, заставила ей служить. Ради жизни с ведьмой-хозяйкой нужно было перебивать её горе от обескровленных детей, которых находили в местном замке. Чтобы не думать о жертвах, графиня пропадала в объятиях охотника, пила странного вкуса вино, в горячке мазала им лицо и губы.

Уста госпожи виднелись Дракулу даже сейчас, затмевая заплаканное лицо ребёнка: алые, как зрелая вишня, сладковато-горькие, как… желудочный сок берёз. К горлу наёмника подступила тошнота. Дракул отмахнулся и поплёлся к детям, чтобы поскорее закончить ритуал.

— Не боись, я постараюсь быстро.

Дракул потрепал мальчика по щеке. Потянул несчастного к дереву и стал обвязывать цепью так, чтобы ржавые кольца зазвенели по железному кресту. Звук металла помогал заглушить мысли. Думать об искренности Чахтицкой не хотелось: в этот раз она сказала, что детей в замке перерезали близнецы-вурдалаки, от которых нужно избавиться в Карпатской роще. Но Дракул догадывался, кто главный вурдалак. И всякий раз вдалбливал распятья в деревья-могилы, чтобы спасти детские души. Может, удастся спасти и эту до смерти.

Стараясь не смотреть мальчишке в глаза, Дракул ослабил цепь.

Теперь осталось вбить второй крест, для девочки. Дракул повернулся к коню, чтобы вынуть из-под седла распятие. Но тут же замер: вороной лежал мёртвым на берёзовых корнях. Туша зверя была вспорота, набита перемолотыми копытами и пожелтевшими от сока костьми. В каше мокрой коры напротив виднелся кровавый след. Он тянулся к кустам, где мокро хрустело. Коня убило что-то, сидевшее в зарослях.

Дракул перекрестился и глубоко задышал, чувствуя, как учащённо бьется сердце. Значит, графиня не врала о вурдалаках и по-настоящему забывалась в объятиях. Охотник нервно улыбнулся и шагнул ближе, вынимая из-под седла острое распятие.

Неожиданно, в кустах громко затрещало. Рядом шикнуло, ударив Дракула по ногам. Колени охотника пронзила острая боль, он рухнул и почувствовал, как по икрам потекло горячие ручьи. Над головой снова хрустнуло, мокрее и протяжней.

Рядом показалась девочка с лошадиной костью в зубах. Ребёнок обсосал её и вонзил наёмнику в раненное колено. Дракул взвыл, пытаясь отбиться распятьем. Но в пальцы вгрызлось что-то острое, и железо выпало из ослабевшей руки. За неё дёрнули, потянули охотника по земле, цепляя ветви с корой.

В лицо Дракулу пахнуло сырой древесиной. По голове шлёпнуло чем-то упругим, мокрым. Взгляд выхватил покрытую желудочным соком ветвь. Берёза обтягивала ноги охотника, высасывая кровь из раненных колен. Над конечностями склонилась чёрная, покрытая шерстью тварь. Она подняла брошенный Дракулом крест и обратилась к девочке:

— Выпьём кр-хр-ровь, сестра, из жер-хр-твы любви к графине Чахтицкой-Батори!

Та кивнула, оскалив жёлтые зубы.

Тварь покосилась на Дракула и вонзила ему в живот крест.

Ритуал

— Помер мой Палкаша! — старуха устало смахнула землю с присыпанных костей. Перемешала их с листвой, лежащей вокруг, и окропила горючей сивухой. Запах пойла резко ударил в нос, но не заглушил человечьего духа: княжеские солдаты были близко. В лесной глуши слышалось лязганье кольчуг, из-за холмов доносилось фырканье лошадей. Конный отряд шёл предупредить ритуал.

Но они опоздали.

Вынув из-под рубахи огниво, карга высекла несколько искр на кости. Те вспыхнули, пламя разошлось по окроплённой земле. Переметнулось на деревья. Старуха довольно улыбнулась и прыгнула в припрятанную меж кустов ступу. Взлетела, осмотрелась.

Киевский лес вокруг пылал вместе с костьми съеденных людей. К их смраду примешивался запах горелых куриных лап — вдали чернел силуэт тлеющей избушки. Вместе с гарью, от домика веяло мёртвой псиной: крестя Русь, князь выжигал местную нечисть, а сегодня обрушил свой гнев на Палкашу. Ничего, хозяйка собаки скрылась из дома ещё до прихода дружинников. Так что, Яга ещё отомстит за питомца: на Руси хватает сел, пригодных для ритуала сожжения.