Разорванный круг

В те дни, что они готовились к отъезду, Кэрол постоянно мерещились люди, но она понимала, что это игра больного воображения. Осталось подождать совсем чуть-чуть, и мир перевернется. Пан или пропал. Раскидистые ветви зеленых деревьев заслоняли небосвод и служили крышей на ночь. Их шелест убаюкивал и дарил почти забытое ощущение тепла и уюта, присущее только настоящему дома. Уже завтра они должны были оказаться в Хиллтопе, до него оставалась менее трех сотен километров, а, значит, дом наконец-то примет их, что бы не случилось за время их отсутствия. Дэрил спал, а Кэрол, дежурившая, прилегла рядом, крепко обнимая его, чтобы удостовериться, что он не игра её воображения, что он такой же живой, как и она сама, что завтра они вместе вернутся домой. Ночью легко было поверить, что и его она придумала, чтобы скрасить одиночество. Чего стоило придумать его рядом с собой еще после того, как Рик изгнал её из тюрьмы! Вдруг она бродит по миру с тех самых пор, одинокая и одичавшая? Но нет, теплое дыхание Дэрила убеждало, что она не одна. Не последняя.

Диксон пошевелился в ее руках, просыпаясь. Вопрос в его сонных глазах быстро сменился удивлением, когда Кэрол решительно коснулась губами его губ, ведомая внезапным страхом одиночества и давно существующим чувством доверия и родственной близости. Ответ, аккуратный и трепетный, не заставил себя ждать. Теплые руки Дэрила медленно, но уверено задирали футболку, а её собственные уже гремели его ремнем. Каждый жест, естественный, как сама жизнь, нужный, как воздух был правильным. Что угодно, только бы удостовериться, что они оба еще живые и что будут вместе, не смотря на то, что случится дальше. Почему они, совсем родные друг другу после всего пережитого, не перешли эту грань раньше? Как они могли бояться, что секс разрушит их многогранную дружбу, если единственное, что он мог сделать с ними, сблизить, соединить? Это были не механические движения, не удовлетворение естественных потребностей и даже не игры влюбленных, это было чистое доверие, принятие себя и друг друга, единое дыхание, единое тело и единая душа. Мужчина и женщина вместе — сама сущность бытия, продолжение жизни. Стоны были музыкой, жесткая земля и коряги, впивающиеся в спину, остались где-то за границей сознания, неважными, ненужными, немирскими. Это не длилось долго, это не обжигало, не сотрясало невиданным удовольствием, это было просто важно и нужно им обоим. Соединяясь телами, они скрепили давно существующие, но никогда не произнесенные клятвы верности. Излияние стало печатью, а последний поцелуй — подписью.

Наутро они не говорили о случившемся, это было лишним. Простой треп. Они и так были очень близки, теперь лишь Кэрол смотрела на Дэрила теплее и сама чувствовала себя лучше. Они были готовы увидеть, что стало с их друзьями за те три года, что они не виделись.

Как бы они оба не хотели надеяться на лучшее, весь остаток дороги прошел в молчании, дабы избежать бесполезных заверений и подготовить себя к худшему. Однако никакая подготовка не сработала бы перед тем, что Кэрол и Дэрил увидели на месте. От забора ничего не осталось: доски были разбросаны по территории вместе с гниющими телами. Парочка ходячих бродила между беседками и ржавыми машинами, но Дэрил быстро расправился с ними, пока Кэрол разглядывала представшую перед ними картину, надеясь найти свидетельства либо недавнего отъезда, либо еще чего-то положительного. Главное здание колонии было не просто пусто — разграблено, при чем довольно давно. Пустовали также амбары, гаражи, а то, что три года назад было огородом, заросло травой.

От нахлынувших эмоций у Кэрол подкосились ноги, но она взяла себя в руки. Тяжелое дыхание выдавало то, что она старалась не поддаваться чувству паники, но взгляд был ясным без намека на слезы. В конце концов, это все ничего не значит. Жители могли перебраться в ту же Александрию, а если Ниган все же одержал безоговорочную победу, то Мэгги и остальные могли быть либо в его клетках, либо среди сторонников.

Дэрил с опаской следил за Кэрол, понимая, что в случае чего не сможет подбодрить ее, поскольку сам был близок к отчаянию, но она, похоже, справилась сама.

— Не будем терять времени, — сказала она, направляясь к машине. — Теперь в Александрию.

Во время дороги Дэрил не сразу решился взять Кэрол за руку, но позже пришел к тому, что имеет на это право. Кэрол же едва приподняла уголки губ, поглощенная своими невеселыми мыслями. Давно она не ощущала столько всего разом: отчаяние граничило с надеждой, паника с уверенностью. Этот безумный коктейль не повалял остановиться на чем-то одном, словно бы взбалтывая сумятицу каждый раз, когда Кэрол была готова отдаться одному из чувств.

В Александрии их ждала та же картина, что и в Хиллтопе. Бродить по улицам, бывшим когда-то домом, и видеть их опустевшими, чужими, заваленными разлагающимися трупами было до дрожи жутко.