Вокруг метлы

— Ну что, я готова! — сообщает она, а с его лица никак не сходит озадаченное выражение.

Он хмурится, морщит лоб и словно пытается успокоить что-то внутри себя, старательно выдыхая воздух сквозь приоткрытые губы.

— Эй, всё в порядке? — спрашивает она.

— Гермиона… — он прерывается, как будто хотел сказать что-то, но потом передумал, — тебе… мм… не холодно?

Она беспечно крутит головой.

— Нет. Всё в порядке, Гарри. Свитер… он тёплый.

— Правда-правда не холодно?

— Правда, — улыбается она слегка удивлённо. — И вообще, — добавляет она наставительно, — о таких вещах надо сразу думать. А то вспомнил!

— Да, раньше, раньше, — кивает он, озабоченно морща лоб, — и как я раньше…

— Всё, Гарри, я полетела.

— Ага, — кивает он, отходя к ограждениям, всё ещё наполненный какими-то своими размышлениями.

Сейчас ей кажется, что она способна разом оседлать метлу и легко взмыть в воздух. Но, как выясняется, только кажется. Конечно, метла больше не дрожит в её руках и не ходит ходуном. Да и вообще, она больше не задумывается о том, чтобы её укрощать. Но без Гарри за спиной движения медленные и какие-то заторможенные, как будто выполняются после секундной паузы. Всё же и это уже большое достижение. Она теперь может летать и даже вполне сносно. Ещё несколько тренировок, и она, если и не будет способна участвовать в чемпионате по квиддичу, но, во всяком случае, ничем не будет отличаться от прочих других студентов в этой дисциплине, а большего ей и не нужно. Как Гарри она всё равно сможет летать только в одном случае. Вместе с Гарри.

Она невольно улыбается пришедшей в голову мысли и снова вспоминает момент, как они вдвоём поднимались в осеннее небо.

Она сама не замечает, что забралась уже довольно высоко, уже кружит над чашей, а не внутри неё. Ещё пара кругов и можно опускаться вниз. Она поворачивает и… попадает под резкий порыв ветра.

Сперва она болталась где-то там внизу в чаше стадиона, где ветер почти не беспокоил её. Потом сзади неё сидел Гарри, прижимая её к себе и не давая возможности произойти очевидному. Сейчас она одна и полностью во власти воздушной стихии. Её юбка, она…

Ветер врывается прямо туда, прямо внутрь, она умудряется, положив корпус на бок при повороте, каким-то образом подставиться прямиком под порыв. И теперь чёрная ткань взлетает вверх, словно затрепетавший парус, вырывается, доселе зажатая между ногами и древком, и едва не нахлобучивается буквально на голову Гермионе.

Разумеется, ей только кажется, что на голову. На самом деле, ткань всего лишь хлопает перед ней, захлестывает её руки, облепляется вокруг корпуса, но и этого для неё вполне достаточно, чтобы потерять управление, она немедленно взвизгивает и начинает выписывать в воздухе причудливые фигуры.

Руки сразу слабеют, внутри возникает холодная пустота, она чувствует практически нутром высоту под собой, её голые ноги и задница в тонких трусиках покрываются волной мурашек, вокруг мельтешит земля-небо, земля-небо, её бросает из стороны в сторону, горизонт пляшет, пляшет… она цепляется за него, цепляется изо всех сил за эту полоску, напрягает мышцы, выравнивает, выравнивает её, борется с подступающей тошнотой от охватывающего тело ужаса, дышит, тяжело, яростно, напрочь забыв про ветер, про холод, тормозит, тормозит изо всех сил… пока не видит что всё, её усилия увенчались успехом. Никакой тряски и вращения, никаких поворотов. Она не падает, не летит невесть куда, она просто висит на месте, висит под странным углом всё ещё над чашей стадиона, уже довольно невысоко, и облегчение накатывает на неё мощной волной, так что она даже издаёт что-то похожее на длинное мычание, сопровождающее выдох. А потом она вспоминает про задранную юбку. И про то, что Гарри всё это время наблюдал за происходящей сценой. И, между прочим, продолжает наблюдать.

Паника вновь охватывает её, но на этот раз паника совсем иного рода. Она делает судорожные попытки поправить задравшуюся юбку, но стоит ей оторвать одну руку от метлы, как она начинает качаться и переваливаться в воздухе. Её руки мечутся туда-обратно, от древка к юбке, как назло, шерстяная ткань прилипла к свитеру, завернулась, собралась в складки, она барахтается в воздухе, как безумная, сердце ёкает от резких наклонов в разные стороны, она сгорает от стыда, она напугана и жутко, до умопомрачения зла! На себя, на метлу, на ветер, на проклятую юбку, на Гарри, в конце концов.

Наконец, устав от беспорядочных попыток, она ныряет вниз, пытаясь приземлиться на площадку как можно дальше от него, втыкается подошвами в песок, едва не валится на бок и остервенело пинает проклятую метлу ногой. Гарри бежит к ней, бежит через всю площадку, и она только сейчас справляется со своей проблемой, со всех сторон сбрасывая вниз задравшуюся ткань и прикрывая свои белоснежные худые ноги.